Майкл кивнул.

– Да. Он собрал большую часть своей одежды и туалетных принадлежностей. И на этой неделе я смогу переехать в его спальню. Она больше той, в которой я сейчас сплю, плюс я думаю о том, чтобы превратить самую маленькую комнату в детскую.

– О, – сказала Кэрри, запивая кусок тоста холодной водой. – Полагаю, это нужно будет сделать. Хочешь, чтобы я тебе помогала?

– Можешь, если хочешь, – сказал он, ища признаки желания, но, не видя их.

– Я бы предпочла этого не делать. Думаю, именно ты должен быть тем, кто принимает такие решения. Но я с удовольствием разделю с тобой расходы, потому что знаю, что детские вещи могут быть дорогими. В прошлом году у моего брата родился ребенок, – сказала она ему.

Майкл отложил ее незаинтересованность в обустройстве детской, для обсуждения в другой раз.

– Расскажи мне о своей семье. Что я должен завтра ожидать?

Кэрри положила свой тост и отодвинула тарелку. Мысль о том, что Майкл встретится с ее семьей отбила у нее аппетит.

– Мой отец – смотритель церкви, которую они с мамой посещают. Это его основная работа и он серьезно к этому относится. У него есть очень строгие представления о том, как человек должен жить и я единственный его ребенок, который не следует семейным традициям. Так что, в отношении меня он не слишком белый и пушистый.

Майкл покачал головой.

– Значит, никаких ругательств и грязных шуток во время обеда… понял.

– Мой брат такой же ужасный, но мне все равно, что он думает. Можешь не стараться быть с ним уважительным. Это пустая трата времени, – сказала она.

Майкл ухмыльнулся, услышав, что она снова говорит как женщина, которую он знал.

– Что еще я должен знать?

Кэрри взглянула на Майкла и подумала о том, что почти все, что ей в нем нравилось, было тем, что ее семья ненавидела.

– Список слишком длинный. Кроме того, не имеет значения, понравишься ты им или нет. Их мнение не повлияет на мое решение выйти за тебя замуж. Они не одобрили и других мужчин в моей жизни, хотя они оба были довольно консервативными. Так что я определенно не ожидаю, что они одобрят тебя.

– Может мне постричь волосы, – сказал Майкл, вытаскивая волосы их хвоста и проведя сквозь них руками. – Я знаю, что с волосами такой длины выгляжу не очень респектабельно. Меня не убьет, если я на какое-то время их укорочу.

– Это глупо. И ты не будешь стричь волосы, – твердо сказала Кэрри, не скрывая свое отвращение к этой идее. Она посмотрела на Майкла и увидела в его глазах вопрос. Однако отвернулась, так на него и не ответив.

– Почему я не должен этого делать? – спросил Майкл, гадая, думает ли она о той же причине, что и он. – Это просто волосы. Со временем они отрастут.

Кэрри покраснела, подумав о единственном настоящем доводе, который у нее был. Поскольку ее предпочтения вылились в их недавнюю безумную ночь, она не могла поделиться этим с их источником. Но даже если отложить это в сторону, все же было неправильным, если Майкл отрежет волосы для того, чтобы угодить ее семье.

В первую очередь, ничто из того, чтобы он ни сделал, в любом случае, им не понравится, потому что им невозможно было угодить. У нее самой не получалось это сделать в течение многих лет. С другой стороны, волосы Майкла были неотъемлемой его частью. Они соответствовали его характеру. Они соответствовали его искусству. Ему это подходило и точка. Так что, нет, Кэрри не собиралась позволить ему постричь волосы.

– Просто не делай этого, ладно. Ничего не меняй в своем облике. Попытка угодить моим родителям – пустая трата сил, – грустно сказала Кэрри.

– Стрижка волос – небольшая уступка, если это облегчит тебе возможность представить меня в качестве потенциального мужа, – осторожно сказал Майкл.

– Майкл, ты не стрижешь волосы. Конец дискуссии, – сказала Кэрри, вставая и направляясь к мойке со своими тарелками. – Думаю, что пока чувствую себя лучше, я бы хотела заглянуть в свою квартиру и кое-что забрать.

– Отлично. Я тебя отвезу, и по дороге ты сможешь продолжить рассказывать о своей семье. Хочу знать обо всех ее членах, – сказал Майкл, тоже встал и отнес тарелки к раковине.

Если бы Кэрри повернулась к нему лицом, ему пришлось бы лишь слегка наклонить голову, чтобы ее поцеловать. Он почти забыл, что она была ниже всего лишь на несколько сантиметров. И от этого в его голове появилось так много идей, что он не мог от них избавиться. Особенно от идеи повторить ночь, что они провели вместе.

– Я не буду стричь волосы, потому что знаю, тебе нравится, когда они длинные, – тихо сказал он, почти прошептав в ее ухо.

Кэрри бросила на Майкла взгляд, и им обоим стало очевидно, что она раздражена.

– Я не говорила, что мне нравятся твои волосы. Просто сказала, что нет необходимости их стричь, – защищаясь, сказала Кэрри.

– О, ну, если тебе не нравятся мои волосы, тогда нет причины их не отрезать, – возразил Майкл. – Я позвоню Шейну, он заедет и уберет несколько дюймов. Он и раньше меня стриг.

– Майкл, ты не стрижешь свои волосы, так что прекрати об этом говорить, – приказала Кэрри.

– О. Вот и ты, – сказал Майкл, улыбаясь ее тону и рукам на бедрах. – Я действительно скучал по тебе генерал Аддисон. Рад видеть, что тебе лучше.

– Пошел ты, – сварливо сказала Кэрри в ответ на его громкий смех.

Но когда она повернулась, чтобы уйти, комната закружилась. Она протянула руки, но ухватиться было не за что.

Затем внезапно ее обхватил Майкл, удерживая вертикально.

– Стоять, – встревожено сказал он. – Это был почти обморок. Прости, если нервировал тебя своим подшучиванием. Милая, я не буду стричь волосы. Да и как я могу их постричь? До сих пор помню твои руки в них, когда ты заставила меня не двигаться и так страстно поцеловала. Я тогда подумал, что умру от удовольствия и чувства, что я принадлежу тебе.

– Майкл, пожалуйста, прекрати мучить меня воспоминаниями, – попросила Кэрри, без сил опираясь на него, потому что у нее не было выбора.

И все это время ее голова шла кругом от того, что Майкл вспоминал те же вещи об их совместной ночи, что и она.

– Почему бы тебе просто не признать, что это именно та причина, по которой ты не хочешь, чтобы я постриг волосы? – яростно прошептал Майкл. – После той ночи, я не мог думать ни о ком, кроме тебя. Дай мне немного надежды.

Когда сознание Кэрри прояснилось от угрожавшей поглотить ее темноты, она все еще опиралась на Майкла, все еще была в его объятиях. И она пришла в ярость от того, что Майкл просил у нее чего-то большего. Как будто этот мужчина уже не отнял у нее все, включая контроль над собой.

Наполненная гневом, Кэрри протянула руку за спину Майкла, обхватила рукой длинные, свободно висящие волосы и потянула его голову назад, со злостью глядя ему в глаза.

– Я уже принадлежала тебе, и это все, что ты когда-либо сможешь получить, Майкл Ларсон, – поклялась она, сверкнув глазами, когда резко дернула, подчеркивая свои слова.

Майкл сопротивлялся рывкам Кэрри, чувствуя, как от желания воспламеняется его кровь и приветствуя зарождавшийся огонь. Эта женщина вызывала в нем эмоции, которые больше никто и никогда не вызывал. Не все они были разумными, но было невозможно оставаться спокойным, когда он смотрел в ее яростное лицо. Ей просто чертовски повезло, что сегодня утром он держал себя в узде.

– Да, ты была моей, Кэрри Аддисон. И я намерен обладать тобой снова, – сказал ей Майкл, отвечая таким же жарким взглядом.

А затем, несмотря на то, что Кэрри с силой тянула его волосы, он склонил голову к ее губам. Он запечатлел огонь, горевший между ними на ее губах, и страсть их поцелуя шокировала обжигающей потребностью. Двух месяцев как будто и не бывало, словно это случилось вчера. Он нуждался в ней сейчас.

Когда она отстранилась, Майкл произнес ее имя – наполовину вопрос, наполовину требование. Как она могла продолжать от него отстраняться – от этого?

Когда Кэрри почувствовала что хочет приоткрыть рот, она в панике отстранилась от Майкла. Немедленно отпустила его волосы, но в попытке отступить ей пришлось разжать пальцы. Его тело было горячим и твердым, и он был сильным, очень сильным. Кэрри понимала, что если Майкл добровольно ее не отпустит, то она ничего не сможет сделать.