– А когда эти горничные, которые она будет направлять в «Кэмден-Плейс», придут на собеседование, вы ведь будете там, правда? – спросила Люсилла обеспокоенно.

Получив заверения мисс Уичвуд, она весело зашагала рядом с ней и с удовольствием купила не одну, а целых две пары длинных лайковых перчаток, и это, по ее словам, заставило ее наконец почувствовать себя действительно взрослой. Поскольку сезон в Бате только-только начался, в галерее еще не было музыкантов, которые обычно по утрам увеселяли своей игрой публику, но посетители в зале уже появились. К сожалению, большинство из них были людьми пожилыми, и либо ковыляли по залу на костылях, страдая от ревматизма, либо пытались с помощью минеральных вод избавиться от несварения, вызванного излишествами, которые они позволяли себе в молодые годы. Несколько вдовствующих герцогинь, страдающих от нервных расстройств, явились сюда в убеждении, что беседа об их болезнях и разнообразных способах их лечения интересна не только им самим, но и всем знакомым, которых они могли здесь встретить. Но поскольку старики и старушки находились здесь в сопровождении своих молодых родственников, то собравшееся общество не сплошь состояло из инвалидов и престарелых, как казалось с первого взгляда. В частности, был здесь и мистер Килбрайд. Когда он (в основном по финансовым причинам) приезжал в Бат навестить свою бабушку, он всегда преданно сопровождал ее в галерею, устраивал в кресле, приносил ей стакан теплой минеральной воды, а сам первым делом предпринимал все возможное, чтобы отыскать среди присутствующих кого-нибудь из ее знакомых. Обнаружив такого человека, он увлекал его или ее туда, где находилась его бабушка, и, убедившись в том, что несчастный надежно прикован к говорливой старушке, принимался развлекаться всеми доступными в галерее способами: фланировал по залу, болтал со знакомыми и отчаянно флиртовал со всеми попадавшимися ему на пути хорошенькими девушками.

Помимо приезжих, прибывших в Бат на поправку здоровья, в галерее находились также и местные жители, и первым из них, кого заметила мисс Уичвуд, войдя в галерею, оказался лорд Бекнем. Он разговаривал с дамой в нелепой шляпке, украшенной несколькими торчащими страусиными перьями, но как только он заметил Эннис, он вежливо распрощался со своей собеседницей и стал пробираться к мисс Уичвуд, несмотря на то что их разделяла толпа людей. Люсилла, завидев Коризаиду Стинчкоумб, бросилась к ней, и бедная мисс Уичвуд осталась на растерзание лорду Бекнему.

Он приветствовал ее со своей обычной манерностью, но, тут же напустив на себя серьезный вид, заявил, что он чрезвычайно огорчен тем, что приезд к ней ее юной подруги привел к таким нежелательным последствиям.

– Я так понял, что Оливер Карлтонн прибыл в Бат и что вам пришлось принять его, – важно произнес он. – Безусловно, его визит в «Кэмден-Плейс» был неизбежен, но я надеюсь, его цель – устроить отъезд племянницы из Бата?

– О нет, не сейчас! – весело ответила мисс Уичвуд. – Я надеюсь, что Люсилла составит мне компанию еще в течение некоторого времени. Она – чудный ребенок, просто луч света в моем доме!

– Должен признать, что она действительно милая девушка и ее манеры произвели на меня самое благоприятное впечатление, – согласился он со своим неизменным покровительственным видом, который Эннис считала просто невыносимым. – Однако ее визит может привести к более близкому, чем это было бы желательно, знакомству с ее дядей. Вы ведь не станете возражать против моего деликатного намека?

– Напротив, сэр! Я весьма возражаю против этого. – В глазах Эннис сверкнули искры гнева. – Я считаю это величайшей дерзостью – если вы позволите мне не стесняться в выражениях! – потому что какое вы имеете право намекать мне, как я должна вести себя! Ни малейшего права на это я вам никогда не предоставляла!

Эта откровенная отповедь несколько смутила лорда Бекнема, и он тут же пустился в пространные объяснения, в которых его уважение к ней и надежда, что когда-нибудь он получит право руководить ее поступками, и его убеждение, что его совет получил бы самое горячее одобрение со стороны ее брата, переплелись настолько, что почти невозможно было понять, о чем он говорит. Он, похоже, и сам понял это, потому что закончил свою витиеватую речь так:

– Короче говоря, дорогая мисс Эннис, вы сами не понимаете – и это можно только приветствовать! – каким нежелательным для деликатно воспитанной леди является знакомство с Карлтонном! Я убежден, что ваш брат горячо поддержал бы каждое мое слово и что мне больше нет необходимости говорить об этом.

Она одарила его сверкающей улыбкой и ответила:

– Совершенно никакой необходимости, сэр! По правде говоря, не было никакой необходимости и начинать этот разговор. Но поскольку вас так беспокоит мое положение, позвольте мне заверить вас, что мое знакомство с мистером Карлтонном не подвергает ни малейшей опасности ни мою репутацию, ни мою добродетель. Я знаю из весьма авторитетного источника – от него самого! – что он никогда не делает попыток соблазнить благородных леди! Поэтому вы можете не беспокоиться… и я прошу вас не произносить больше ни слова на эту тему!

– Думаю, что больше он ничего и не скажет, – раздался веселый голос у нее за спиной.

Это был сам мистер Карлтонн. Он подошел поближе, кивнул Бекнему, который на глазах закипел от переполнявшей его враждебности. Карлтонн приветствовал его с явной небрежностью в голосе, которая еще более подогрела негодование лорда.

– Как поживаете? – спросил он. – Мне говорили, будто вы купили того сомнительного Брейгеля в прошлом месяце на аукционе «Кристи», но надеюсь, эти слухи безосновательны!

– Я действительно купил его, и я не считаю его сомнительным! – ответил пунцовый от ярости лорд Бекнем. – Я слышал, что вы сами хотели его купить, Карлтонн!

– Нет, разумеется! Особенно после того, как мне представилась возможность рассмотреть его повнимательнее. Я даже не участвовал в торгах. Не я был тем, кто, так рьяно торгуясь с вами, взвинтил цену. – С удовлетворением понаблюдав за тем эффектом, который произвели эти слова на взбешенного ценителя искусств, он добавил, густо посыпав солью его рану: – Понятия не имею, кто был вашим соперником – безусловно, какой-нибудь мошенник или глупец!

– Должен ли я понимать ваши слова так, что вы считаете глупцом и меня? – с негодованием произнес лорд Бекием.

Черные брови мистера Карлтонна тут же взметнулись вверх, демонстрируя безграничное удивление, а их обладатель растерянно спросил:

– Позвольте, что же такого я сказал, чтобы вы могли истолковать мои слова подобным образом? Ведь я сознательно не сказал – «какой-то другой глупец»!

– Позвольте мне сообщить вам, Карлтонн, что я нахожу ваше… ваше остроумие оскорбительным!

– Пожалуйста! – ответил мистер Карлтонн. – Я позволю вам говорить мне все, что вам хочется! И несправедливо было бы с моей стороны лишить вас такого права, ведь мне самому никогда даже не приходило в голову просить разрешения, чтобы сообщить вам, что я уже долгие годы нахожу вас смертельно скучным!

– Если бы мы с вами находились не здесь, – процедил лорд Бекнем сквозь зубы, – я вряд ли удержался бы от того, чтобы дать вам пощечину, сэр!

– Остается только надеяться, что ваша сила воли позволит вам удержаться от этого, – ответил мистер Карлтонн фальшиво-сочувственным тоном. – Это было бы поступком, совершить который может только глупец, не правда ли?

Поскольку лорду Бекнему было прекрасно известно, что мистер Карлтонн славится своим боксерским мастерством в той же степени, что и своей грубостью, ему оставалось только, едва кивнув мисс Уичвуд, развернуться на каблуках и отойти в сторону, грозно нахмурившись и плотно сжав губы.

– Никогда не мог понять, – заметил мистер Карлтонн, – почему это многие не умеют быстро отделаться от таких напыщенно-скучных типов, как этот!

– Возможно, – предположила мисс Уичвуд, – потому, что очень немногие – если таковые вообще существуют, – ведут себя так же невежливо, как вы!