Он слегка улыбнулся.

— Скоро я отдохну. Как хорошо будет полежать.

— Почему ты вернулся?

— Я еще не мертвый.

— Ты же сказал, что умер.

— Да, я умер луну назад или чуть раньше у подножия Птичьих Духов.

— Как это? — спросила она в недоумении.

— Я не понимаю. То, что я знаю, я не могу рассказать тебе. Но когда я попросил, чтобы меня отпустили, мое желание выполнили, поэтому мне удалось прийти и в последний раз взглянуть на тебя.

— Арюк, Арюк! — она прижалась головой к его косматой бороде.

Он обнял ее здоровой рукой.

— Ты дрожишь. Тсешу, холодно, а ты не одета. Ступай в дом, где тепло. Я уже должен идти.

— Возьми меня с собой, Арюк! — пробормотала она сквозь слезы. — Мы были так долго вместе.

— Нельзя, — ответил он. — Оставайся здесь. Позаботься о детях, обо всех «мы». Иди домой, на нашу реку. Вас ждет покой. Убийцы Мамонта больше никогда не потревожат вас. Весной, когда сойдет снег, они покинут эту землю.

Тсешу подняла голову.

— Это… это… важное событие.

— Это то, что я даю тебе и всем «мы». — Он смотрел мимо нее на угасающие звезды. — Я очень рад.

Она вновь припала к нему и зарыдала.

— Не плачь, — умоляюще произнес Арюк. — Позволь мне запомнить тебя радостной.

На востоке посветлело.

— Я должен уйти, — сказал он. — Отпусти меня, пожалуйста.

Ему пришлось силой высвободиться из рук Тсешу. Она неподвижно смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Тамберли перенеслась на роллере через пространство-время и сквозь снегопад опустилась на землю. Арюк, который держал ее за талию во время стремительных полетов, слез с заднего сиденья. Какое-то время они не могли произнести ни слова. Их окружало ненастное серое утро.

— Сделано? — спросил он Ванду.

Она кивнула в ответ. Шея у нее затекла.

— Да, насколько это было возможно.

— Очень хорошо. — Правой рукой он пошарил по своей одежде. — Вот, возвращаю тебе твои сокровища.

Арюк передал Ванде фонарик, аудиовизуальный передатчик, с помощью которого она видела и слышала, что он делал, наушники, через которые она давала ему указания, низкочастотное переговорное устройство с резонатором обратной связи, позволявшее ей говорить за Арюка на языке Ванайимо.

— Что мне делать дальше?

— Ждать. Если бы только я могла подождать вместе с тобой…

Он задумался.

— Ты добрая, но мне кажется, что мне лучше остаться одному. Нужно о многом подумать.

— Да.

— И если можно, — продолжал он простодушно, — я лучше буду ходить, чем сидеть на месте. Твое колдовство вернуло мне бодрость, она угаснет, но сейчас я с удовольствием воспользуюсь им.

«Чувствуй себя живым, пока можешь».

— Поступай как знаешь. Иди вперед, пока… О, Арюк!

Он так смиренно стоял перед ней. Снег уже выбелил его голову.

— Не плачь, — с тревогой в голосе произнес он. — Ты повелевающая жизнью и смертью, никогда не должна быть слабой или грустной.

Ванда закрыла глаза.

— Не могу сдержаться.

— Но я очень рад. — Он засмеялся. — Очень хорошо, что я сумел сделать это для «мы». Ты помогла мне. Радуйся этому. Позволь мне запомнить тебя радостной.

Ванда поцеловала его и, улыбаясь ради него, забралась на темпороллер.

Ветер загудел. Дом содрогнулся. Тамберли нырнула в него, спустилась с аппарата и включила свет, разогнав мрак.

Через несколько минут она услышала:

— Впустите меня!

Ванда скинула верхнюю одежду.

— Входите!

Корвин шагнул через порог. Ветер подхватил полог на дверном проеме и прошло несколько секунд, прежде чем Корвин справился с тканью и закрыл вход. Тамберли расположилась на стуле около стола. Она ощущала ледяное спокойствие.

Корвин распахнул парку так, словно потрошил врага, и повернулся кругом. Губы его застыли в напряженной гримасе.

— Наконец-то вы вернулись, — прохрипел он.

— Похоже на то, — сказала она.

— Избавьте меня от вашей наглости!

— Извините. Это ненамеренно.

Ее жесты были так же бесстрастны, как и тон.

— Не присядете? Я приготовлю чай.

— Нет! Почему вы отсутствовали все эти дни?

— Дела. В поле.

«Как нужна мне была чистота ледникового периода и его обитателей», — подумала она.

— Хотела убедиться, что все данные собраны. Зима скоро закончится.

Корвина била дрожь.

— Похоже, скоро закончится ваша служба в Патруле. Вы что предпочитаете — блокировку сознания или изгнание на другую планету?

Она подняла руку.

— Куда хватили! Это в компетенции более высоких инстанций, чем вы, мой друг.

— Друг? После того как вы меня предали, разрушили всю мою работу! Неужели вы вообразили, что я не узнаю, кто стоит за этими… призраками? Вы этого добивались? Уничтожить мою работу?

Ванда решительно встряхнула светлыми волосами.

— Почему же? Вы можете сколько угодно продолжать исследования с Ванайимо, если находите в них пользу. И, кроме того, у вас на очереди множество поздних поколений.

— Причинно-следственный вихрь… Вы подвергаете риску…

— Перестаньте! Вы же сами сказали мне, что Облачные Люди двинутся отсюда следующей весной. Это записано в истории. «Перст судьбы», если вам угодно. Я лишь чуть подтолкнула события. И этот факт тоже зафиксирован, не так ли?

— Нет! Вы осмелились… вы играли роль бога. — Его указательный палец нацелился в Ванду подобно острию копья. — Именно по этой причине вы не возвращались сюда до отбытия в вашу безумную увеселительную прогулку. Вам не хватило выдержки предстать передо мной.

— Я знала, что мне следовало это сделать. Но я решила, что будет лучше, если местные жители на какое-то время потеряют меня из поля зрения. У них от собственных забот голова идет кругом. Надеюсь, вам удалось как-то объяснить им мое длительное отсутствие.

— Волей-неволей пришлось. Вы нанесли моей репутации непоправимый ущерб. И я не намеревался усугублять ситуацию.

— Но факт остается фактом: они приняли решение покинуть эти земли.

— Потому что вы…

— Что-то ведь обусловило их решение, так ведь? О, я знаю правила. Я совершила прыжок в будущее, представила подробный доклад, и меня вызывают для слушания дела. Завтра я отсюда отбываю.

«И попрощаюсь с этим краем и с Облачными Людьми, с Красным Волком. Желаю им добра».

— Я буду присутствовать на слушании, — клятвенно произнес Корвин. — И с огромным удовольствием буду выступать на стороне обвинения.

— Полагаю, это не по вашему ведомству.

Он в изумлении посмотрел на Ванду.

— Вы изменились, — пробормотал он. — Были такой… подающей надежды девушкой. Теперь же вы хладнокровная стерва, плетущая интриги.

— Если вы изложили ваше мнение, то доброй ночи, доктор Корвин!

Лицо его исказилось. Ладонь ударила ее по щеке.

Ванда пошатнулась, но устояла на ногах. Зажмурившись от боли, она спокойно повторила:

— Я сказала доброй ночи, доктор Корвин!

Он шумно развернулся, на ощупь добрался до выхода, распахнул дверь и, споткнувшись, вышел.

«Я догадываюсь, что во мне изменилось. Немного повзрослела. Или мне просто так кажется. Они вынесут приговор на… трибунале… во время слушания. Может быть, они сломают меня. Вероятно, это было бы самым правильным решением с их точки зрения. В одном я уверена — я выполнила то, что должна была сделать. И черт меня побери, если я пожалею когда-нибудь о своем поступке».

Ветер усилился. Редкие снежинки неслись в его потоке, как отголоски последнего зимнего бурана.

Облака белели ярче сугробов, беспорядочно разбросанных поверх мха и кустарника. Солнце, поднимавшееся все выше с каждым днем, слепило глаза. Его лучи высвечивали озера и пруды, над которыми кружили самые ранние перелетные птицы. Повсюду поднялись бутоны цветов. Раздавленные ногой, они наполняли воздух ароматом зелени.

Всего раз Маленькая Ива оглянулась назад, где за племенем, построенным в походном порядке, виднелись покинутые дома — творение их рук. Красный Волк почувствовал ее настроение. Он обнял жену за плечи.