- В чем дело?

 - А в чем ты ко мне вчера явилась? - гаркнул Ранзес, тормозя меня у выхода. Дверь была приоткрыта и в холл влетали большие хлопья снега. Кабинет ректора в третьем кампусе. - И в чем ты сейчас? Где куртка?

Я закусила губу, разглядывая его парку с интересным мехом. Очень приятным мехом... и очень теплую парку...

 - На тебе, - я с усердием рассматривала носки своих кроссовок.

Мой дорогой куратор взвыл.  Этот вой - вовсе не клич одинокого гордого волка на луну. Это настойчивое желание уйти в монастырь и никогда больше не связываться с женским родом, провозгласив женскую логику истинным злом.

- За что мне это, Господи... - прошипел Ранзес, снимая с себя куртку и оставаясь в одной только черной водолазке. Мне сунули куртку, пока я все больше поддавалась вине. Ну не могу я так!

 - Ты же замерзнешь, - пряча взгляд, неуверенно сказала я. До третьего кампуса отсюда минут пять топать...

 - Мерз я, когда ты вчера оставила меня без одеяла, - он забрал у меня куртку, несложными манипуляциями сам натягивая её на мое податливое тело. - Так что прекращай делать вид, что у тебя есть совесть, и рассказывай, почему Цыльо потребовал для тебя изоляцию в катакомбах на сутки.

 - Что он потребовал?! - возмущенно засопела я, вцепившись, как клещ, в Ранзеса, лишь бы опять не грохнуться в сугроб из-за гололеда.

 - Ты мне думаешь рассказывать, что твоя бессовестная натура ему сделала? - спросил парень, с явным осуждением поглядывая на мои кроссовки и голые щиколотки. Я в свою очередь молча взяла его покрасневшую от холода руку и попыталась укрыть её под курткой.

 - Обними меня за поясницу и не мерзни, - снисходительно скомандовала я. Тот закатил глаза, но все же пригрелся, вторую руку засунув мне в рукав куртки. Вот так мы обнимались. Я - цеплялась, он - грелся.

 - Я решила, что в моей комнате в случае чего меня быстро найдут, поэтому пошла спать в комнату Дамира. А тот запер меня и не разбудил. В итоге, я проспала и пришла аж на середине Устава. Цыльо притормозил меня в конце лекции и совсем не прозрачно потребовал дать ему три тысячи йордов в качестве компенсации.

Ранзес хмурился. Чуть не поскользнувшись, я вцепилась в него еще сильнее, чтобы не упасть. Нельзя быть таким непростительно теплым в такой мороз! И идти так быстро! Только этим я и вывела его из раздумий.

 - Я так понимаю, ты не согласилась... - останавливаясь и притягивая меня ближе, когда я снова чуть не поскользнулась, уточнил куратор.

 - Конечно! Даже будь у меня такие деньги, шиш бы он получил! А этот старый маразматик взялся в ответ намекать, что дать ему как девушка я могу еще кое-что... - и ядовито улыбнулась. - И я могу! Могу дать в морду, а могу по яйцам. Предлагаю взять лопату и угасить его посреди ночи! А потом мы сбросим его с лестницы и скажем, что так и было: сам навернулся...

Он расслабился и даже начал идти медленнее. Возле большого дерева у четвертого кампуса, вместо того, чтобы свернуть на дорожку к третьему, Ранзес резко подхватил меня на руки и вброд, пользуясь тем, что был в нормальных зимних ботинках, понес меня коротким путем к гостевым домикам. Пока я кусала губы от детского восторга и смотрела на падающие снежинки, мы, видимо, двигались к дому Ризера. На нормальной дорожке меня вскоре сгрузили, и мы стучали в дверь моего «дядюшки».

 - Мы же вроде срочно к ректору? - тихо уточнила я, радуюсь вдруг наступившему детству. Ладно, не так уж все и плохо у меня в жизни... я даже не жалею, что невесть как и кому продала душу за такое счастье.

 - Возможно, после этого к нему не будет нужды идти, - Ранзес улыбнулся, пытаясь дыханием согреть руки. Я свои спрятала в карманах курточки и не жаловалась. Из-под капюшона выглядывала не Надя, а какое-то чучело-мяучело, чистый эскимос. Только пальцев ног почти не чувствовала.

 - Я еще вчера вас думал позвать, - заявил Ризер, пока я сидела с чаем у камина и грелась чаем.

 - А купить ей теплую одежду и обувь ты не думал? - рассматривая какую-то навороченную пушку, как бы невзначай уточнил куратор.

 - Она надеялась присвоить твою, - хохотнул Ризер, играясь с интересным ножиком.

 - А ботинки она тоже мои собиралась присвоить? - намекнул он на огромную разницу в размерах.

 - Наша упертая Наденька ни в какую не хотела, чтобы я покупал ей обувь без неё, так что мы передвигались катакомбами. Все равно ходили только на полигон, всего-то пройтись. Пусть привыкает к суровости этого мира!

Я поперхнулась чаем. Суровый? Этот мир? Ха! Пожили бы вы на троещине с зарплатой кассира или бедного библиотекаря! Зимой...

 - Ой, а что это у вас за пушки? Меня стрелять научите? - «стрельнула» я глазками, надеясь исполнить мечту детства. Да, я вообще не разбираюсь в оружии. Но оно мне нравится. Дико нравится!

 - Как думаешь, Фарданир, научим? - усмехнулся Ризер, бросая ножик в потолок. Тот вонзился по самую рукоятку.

 - Посмотрим, будет ли еще Наденька, - язвительно выделил Ранзес имя, - приходить ко мне нагая ночью за футболкой, подушкой, одеялом... - с садизмом перечислял мои сокровища он.

 - И ломать замки, - выдал наконец.

Я засопела, как ежик, но промолчала. Мне оружие в руки не дают. Значит, будем тырить, как в детстве конфеты... и так, центр притяжения - я, притягаемое - нож. И вот я уже сижу и ною, потому что криво уточнила, что есть что. На предплечье красовался длинный и глубокий порез, из которого рекой хлестала кровь. Я зашипела, чувствуя, что становится мне дурно. Двое взрослых мужиков уставились на меня оторопело, взвыли, и пока один убежал в соседнюю комнату деревянного домика, второй поспешил отобрать у меня нож и наорать.

 - Да за что ты нам на голову свалилась? - спрашивал у потолка Ранзес, обрабатывая мне рану. - Ризер, мне нужен валидол... или валерьянка... что-нибудь из ядов. Я её не вынесу.

 - Кхе-кхе! Я вообще-то здесь! - напомнила я, с интересом наблюдая за махинациями над моей рукой. После того, как в рану залили какую-то жидкость, она быстро зарубцевалась. Остатки крови убрали влажной тряпкой и аккуратно продезинфицировали порез. И так, я вскрыла вены. Что еще в жизни не пробовала?

Зато был плюс! Одежду я не испачкала. Но испачкала плед, которым укрывалась. Пустяки, постирают! А если воды нет, снега тут полно. И вообще, это гостевой домик. Скажут, так и было. Хорошо, что я не в глаз себе попала или глотку.

 - Повязку вечером поменяешь. С твоей регенерацией до завтрашнего дня порез должен зажить. Боже мой, как маленький ребенок! - проворчал Ризер. - Чего вы вообще ко мне явились?

 - С Цыльо проблема. Из-за него ректор Надю к себе вызывает. Тот требовал поместить её в катакомбы на ночь.

Я вкратце пересказала, как оно было. Мой «дядя» стоял у камина, играясь с виски в стакане.

 - Я так понимаю, либо я его лопатой огрею, либо Надя? - вздохнул он, многозначительно одарив меня взглядом. - Причем чувствую, она это сделает больнее. С первого раза у неё не получится...

 - А давай ты будешь вести ХУЙ вместо него? - с надеждой предложила я, рассматривая порез. Я никогда не давилась виски. Интересно, это очень неприятно? Как лимоном?

 - Что вести? - очумело переспросили меня. - Ху... Надя!

 - Как заслужил, так и называю... - пробормотала я, совсем не чувствуя себя виноватой. Ну разве чуточку. И то... из-за своего языка. - Имею в виду Устав Йордана.

 - Надя, я десница, а не арсит. Если я запишусь в преподаватели, меня к йорденлину никогда больше не возьмут.

 - Тогда только лопата? - уточнила я.

 - Только лопата...

Ну, лопата так лопата. На войне все средства хороши.

7

Чтобы репутация заработала на тебя, сначала на неё должен пахать до потери пульса ты. Это если твоя репутация хорошая и тебе все завидуют. Но свою репутацию я заработала быстро. Очень быстро...

 Арсит Цыльо подошел ко мне уже через час, когда я сидела в столовой за одним столом с Дамиром и Саймоном, наконец-то обедая. Молодец Ризер! Вот это я понимаю: мужик сказал - мужик сделал. Цыльо что-то очень тихо пробормотал, громко извинился, просто крикнув «ИЗВИНИ», и скрылся. К ректору я, слава богу, не попала, рука болела, а настроение оставалось стабильно убитым. По причине нервотрепки от: Дамира за сломанную дверь, Ризера за буйность, Фарданира за криворукость и серафимы Агреггер за разбитое окно, пусть я и была невиновата. Да ну вас всех в пень! Забив болт и обижено покосившись в окно, я кушала сырный суп, гречку и пила имбирный чай. В столовой было тепло, но шумно. А еще меня крайне напрягал косоглазый Саймон, который пытался прозрачными намеками заставить меня снять куртку, которую мне оставил мой бедный куратор.