...Легким движением Геннадий поднимается в кабину, дает газ, трактор трогается. Трогается и бензовоз.

Троицкое отделение. Буйный зеленый островок в самом центре Кулунды. В роще огромных, безотказных на прохладную теневую ласку тополей прикорнули мазанки. Самые что ни на есть украинские. Будто сбежали они с умных, сердечных полотей Пимоненко и притулились в задумчивом леске. Рогатой луны, правда, нет, да и быть ее не может: время-то ведь дневное. И дела здесь делаются дневные. Около молочной фермы автомобильцистерна всасывает молоко из вереницы алюминиевых фляг. При помощи механической дорожки убирается коровник. Качая воду, крутятся лопасти ветряного электродвижка.

На выезде из поселка стоит хромой грузовик. Припал, бедняга, на левый передний скат. Шофер топчется около ощерившегося диском колеса. На руках машину не поднимешь, а домкрат дома забыл. Теперь вот и загорай, или иди, ищи по отделению брата-шофера. Однако повезло. Балацкий оценил неприятность и притормаживает рядом с грузовиком.

Пока шоферы занимаются скатом, я знакомлюсь с пассажирами охромевшей машины.

Случайная встреча, но любопытная. Животноводы Новознаменской комплексной бригады сдут на Октябрьское отделение "за опытом". Их бригадир - Виктор Тихонович Третьяков. Лучшая доярка бригады - Люба Почуева. Ее подружка - тоже Люба. Люба Франц...

Катя Косенко... Пел я Дильман...

И снова пылгт бензовоз. Время уже на вторую половину дня. Тени косо перебегают степную дорогу, солнышко уже не в состоянии просветить негустую пыль, завивающуюся за колесами автомобиля. Обочь дороги убранные кукурузные плантации, трепетно жмутся друг к другу пшеничные колосья. Все низкорослое, не впечатляющее. И вдруг - зеленая стена. Высотой почти в два метра. Словно нырнул автомобиль в эти ошеломляющие здесь заросли, побежал по плечи в зелени. И много бежал по ней. Если километрами считать, то почти два.

Не удивляйтесь этой нетронутой кукурузе - ей еще стоять да стоять, потому что она не просто кукуруза, а избранница. С этого участка будет собран початок к початку и любовно ухожен, потому что кукуруза, мимо которой идет бензовоз, - местная семенная.

Мне бы очень хотелось, чтобы вот сейчас, из зарослей вышел хозяин этого участка, человек, впервые взрастивший в Кулунде кукурузу на семена. Геннадий Жолобов. Выход его был бы очень эффектен. Но, увы, он не состоится. Сейчас Геннадий в машинном парке: скоро уборка. В парке я и должен встретиться с Геннадием.

С ним и с Васей Титаренко...

Вот он, машинный парк. А вот и Геннадий. Идет мимо могучих машин. Некоторые из них стоят одиноко и подобранно, другие - с отнятыми капотами, с разобранными задними мостами. Рядом с ними - хозяева.

Готовят технику к решительным дням. Некоторые поглощены делом и не замечают Геннадия, другие приветливо здороваются. Л вот один попросту поманил рукой.

Это - Василий Титаренко. Человек, всегда готовый помочь, но и сам не стесняющийся просить помощи, если у него что-то не клеится. Сегодня случилось именно такое. Заупрямилась гидравлическая система. Подходит Геннадий, без долгих раздумий, с ходу начинает вместе с Василием колдовать над машиной. И вдруг я замечаю в устройстве гидравлической системы что-то необычное...

Меня удивляет, что шланги тянутся к кукурузоуборочному комбайну. Оказывается, хотя это "удивительное рядом", удивляться, по существу, нечему. В "Кулундинском" на всех сорока кукурузоуборочных комбайнах вместо комбайнера работает гидравлическая аппаратура. Управляет ею тракторист из кабины трактора.

Трактор и кукурузоуборочный комбайн. Два управляемых механизма. Издавна труд здесь разделялся: тракторист вел трактор, комбайном управлял комбайнер.

Был напарник и у тракториста Василия Кодинцева. Он казался Василию либо нерасторопным, либо неопытным.

То ведет косовицу на низком срезе, то задерет жатку чуть не в поднебесье. Думалось Василию: один человек должен быть. Взять хотя бы скрепер, землеройную машину. Там ковш управляется из кабины трактора посредством гидравлической системы.

Аналогия родила идею, идея нашла воплощение. Новинка всем пришлась по душе. Почти сорок механизаторов-комбайнеров смогли найти своему мастерству иное применение, а заработок трактористов-кукурузоводов возрос в полтора раза. Да и совхозу выгода немалая: на каждых ста гектарах кукурузы экономится 355 рублей.

Пробует Титаренко гидросистему, и послушная движениям человека, сидящего в кабине трактора, жатка комбайна плавно поднимается, опускается. На легком ветру покачивается мотовило. Василий вылезает из кабины, показывает Геннадию большой палец. Тот улыбается, подмигивает:

- По Кодинцеву, значит, стараемся?

- По Кодинцеву.

Не слышит Кодинцев этого разговора - трудится в другом хозяйстве, не знает парень, что любовно о нем сейчас здесь вспоминают. И пусть не знает. Добрые дела негромки, но тем и хороши, что памятны.

И снова бензовоз в дороге. Долог его путь к центральной усадьбе. Многое еще предстоит нам намеренных и случайных встреч.

Вот уже одна из них.

Неужели это Павел Федорович Шаган? Он, точно он.

И бочка та самая, знаменитая... В свое время купцы в ней вино выдерживали, а теперь Павел Федорович воду механизаторам в ней развозит.

Тащат повозку Гнедой и Серый. На повозке - бочка.

Добрая бочка, обручами накрепко схвачена дубовая клепка. А на передке Павел Федорович Шаган.

Интересный человек Павел Федорович. С двумя десятками других переселенцев обосновался он двадцать с лишним лет назад недалеко от Кулунды. Построился, колодец вырыл. Стал жить. Товарищам это место не понравилось. Ушли они. А он - остался. Он и жена его Мария Мироновна.

Сам верил и ее убедил: не могут люди не заметить, не могут не прийти в эти места. Если где хлебу расти, то только здесь. И в самом деле. Летом 1955 года эта единственная на всю округу изба положила начало стройному, современному поселку.

Строгая, стремительная улица, скотные дворы, свинарники, поселковая электростанция.

В память о местах, откуда выходец Шаган, поселок совхозного отделения стал именоваться Харьковским, а самого Павла Федоровича молодежь в свое время нарекла Почетным целинником.

Велика цена в Кулундинских степях воде. Поэтому и накрепко закрывает Павел Федорович бочку. Ни одна капля из нее не вытечет. Дорожит водой старый водовоз. Посмотрите, посмотрите, как он зачерпывает воду ковшом и подает мне. В ковше воды едва на четверть.

Если человек не напьется, лучше еще раз зачерпнуть немного, чем выплескивать, что останется. И все-таки не угадал Шаган, перебрал чуть. А мне вода нипочем. Хватает ее в городе. И поэтому выплескиваю я остатки. Волокнистой прозрачной лентой вылетает из ковша вода, раскатывается по земле закутавшимися в пыльную шубейку шариками. Дед ворчит, вид у него недовольный.

Бросает всего одно укоризненное слово: "Вода".

Очень памятное слово. Именно оно приводит меня из совхоза "Кулундинский" в научное хозяйство. Длинный неуютный коридор, дверь с табличкой "Заместитель директора по науке". Фамилия заместителя - Бендер.

Звать - Иван Иванович. Без преувеличения, это - искусник. В самые донельзя засушливые годы он на участках Ключевского опытного поля выращивает от десяти до двадцати гектаров пшеницы.

Навстречу мне поднимается плотный, среднего роста человек. Черты его лица броски и угловаты, будто высечены из камня. Приглашает садиться. И вот мы сидим друг против друга. Разделяет нас стол. Это не стол канцеляриста - заваленный входящими и исходящими, над которыми властвует могучий чернильный прибор. Это - стол ученого, где внешняя беспорядочность стоящих и лежащих предметов обусловлена внутренним, понятным лишь их хозяину смыслом.

С незнакомым человеком разговориться непросто.

А вот с Иваном Ивановичем разговор завязывается вроде сам по себе. Может, потому, что касается дела, которому ученый посвятил жизнь. Это почти сказочно: собирать в Кулунде по 120 пудов пшеницы с гектара. Ведь мы давно свыклись с "средним" - 40 - 50 пудов.