Вторая жена моего отца описывала мою мать, с которой познакомилась в 1900 году: «Его (Рубакина) жена очень красивая, но немного гордая, произвела впечатление типичной передовой интеллигентки».

Моя мать, учительница воскресной школы, была тесно связана с революционными и литературными кругами того времени. Надежда Игнатьева была знакома с М.В.Новорусским, входившим в кружок Александра Ульянова, и даже считалась его невестой. Новорусский был арестован по делу Ульянова, также приговорен к смертной казни, которую ему заменили пожизненным заключением. Наказание он отбывал в Шлиссельбургской крепости – там он просидел около 20 лет.

Известный педагог и деятель просвещения Н.В.Чехов, близкий друг Рубакина, вспоминает, что познакомился с ним «через учительницу Надежду Ивановну Игнатьеву». Она познакомила Рубакина с Иваном Ивановичем Горбуновым-Посадовым[4], издателем «Посредника», издававшего книги Л.Толстого и литературу «для народа». Тогда же отец познакомился с видным толстовцем Павлом Ивановичем Бирюковым, ставшим его другом на всю жизнь.

В своем письме И.И.Горбунов-Посадов писал В.Г.Черткову[5] (от 15.XII.1888 г.): «...В прошлом письме своем я писал Вам о молодом химике (?), которому передана рукопись Николая Лукича. Его зовут Николай Александрович Рубакин. Это живой человек, стремящийся основательно поработать в народной литературе. Вы несколько ближе познакомитесь с ним по его статье о „Читальне народной школы“, которая будет помещена в декабрьском „Русском богатстве“[6].

Через этих же новых знакомых Рубакин вошел в контакт и с действовавшими тогда революционными группами, в частности, с членами военной организации народовольцев.

Горбунов стал направлять Рубакина на писание народных книжек. Через него Рубакин познакомился с издателем «Русского богатства» Л.Е.Оболенским. В этом журнале и были напечатаны первые статьи Н.А.Рубакина о народной литературе (1888 г.). В 1888 году вышли и первые популярные книжки Н.Рубакина.

В 1888 году Рубакин создал кружок по изучению народной литературы. С помощью членов этого кружка он составил «Опыт программы чтения для народа», напечатанный в «Русском богатстве» (1889 г.). Тогда же началась и переписка Рубакина с читателями, давшая ему огромный материал для дальнейшей разработки и составления народных научно-популярных книжек. В том же, 1889 году Рубакин установил связи с рядом лиц, занимавшихся народным образованием, – Бернардом Эрнестовичем Кетрицем, Александрой Михайловной Калмыковой, Сергеем и Федором Ольденбургами, с которыми он учился в университете.

В этот период Рубакин находился под неусыпным наблюдением департамента полиции, о чем говорит следующий документ[7]: «Обширная переписка с лицами, проживающими во всех концах империи, притом в большинстве политически неблагонадежными, рисует его как личность крайне деятельную, принимающую на себя поддержку нарождающихся в разных местах кружков для чтения и библиотек, в которые им посылаются книги тенденциозного содержания, преимущественно популярного изложения. Вместе с тем, как видно из содержания адресуемых ему писем (переписка Рубакина тщательно вскрывалась полицией. – А.Р.), Рубакин, пользуясь своими связями и знакомствами, устраивает на учительские места рекомендованных ему лиц либерального и даже противоправительственного образа мыслей, преподает советы и указания по вопросам систематического чтения, рекомендуя при этом приобретать такого характера сочинения, как произведения Маркса, Минье „История французской революции“, Лавеле „Социализм“ и т.д. Независимо от сего Рубакин лично и при участии других лиц (О.Поповой и др.) занимается издательской деятельностью, содействует появлению в свет переводов сочинений в высшей степени тенденциозного направления...» (Это относится к 1892 – 1898 годам.)

Вероятно, в то время мой отец еще был достаточно наивен и не предполагал, что вся его переписка вскрывается полицией. Но зато теперь это дало возможность восстановить некоторые его письма той эпохи, которые отражают его взгляды и его отношение к политическим событиям. Приведем его письмо к одной знакомой, найденное в копии в архивах департамента полиции: «(Петербург, 29 ноября 1892 г.) Теперь в Питере наблюдается оживление народа. Смею думать, что оживление выразится чем-либо более существенным, чем самоудовлетворением на почве „маленького дела“. В умах как будто совершается какой-то переворот. Люди как будто начинают понимать, что не в культурной миссии теперь все дело, а в чем-то другом. Среди молодежи идет оживленное движение. Много помогают оживлению те, кто ездил в голодные губернии устраивать столовые (в 1891 году Россию постиг страшный голод, от которого умерли миллионы людей. – А.Р.), кто многое там видел и многое пережил. Но люди еще о многом не столковались, чувствуется недостаточное единение. Но в этом направлении идет кое-какая работа».

По материалу, собранному для составления «Опыта чтения для народа», Рубакин сделал доклад в Петербургском комитете грамотности.

Рубакин был одним из инициаторов и учредителей этого комитета, сыгравшего важную роль в распространении просвещения в народе в 90-х годах прошлого века.

Правительство со скрытой злобой следило за деятельностью этого комитета. И тут в полицейских отчетах опять всплывает имя Рубакина. Так, министр внутренних дел Дурново писал о комитете министру народного просвещения Делянову: «...Если принять во внимание, что во главе одного из наиболее деятельных по распространению книг учреждений, С.-Петербургского комитета грамотности, стоят несколько лиц, политическая благонадежность которых более чем сомнительна, и что в издании и распространении народной литературы принимают горячее участие лица, известные своим либеральным направлением, как Михайловский, Гольцев, Засодимский, Успенский, Рубакин и многие другие, то представляется весьма вероятным, что указанное выше движение будет развиваться систематически в духе несогласности с видами правительства и в недалеком будущем может повести к весьма нежелательным результатам...»

Это письмо уже намечало репрессии по отношению к членам Комитета грамотности. В донесении охранного отделения в 1893 году говорится: «События последнего времени последовательно наталкивают на необходимость обратить серьезное внимание на Комитет грамотности и устранить из его состава всех лиц, пользующихся комитетом как орудием для достижения своих противуправительственных целей. Вот программа, которой надо следовать в нашей подготовительной работе: ...3) обыск у Рубакина, в распоряжении которого имеются, кроме легальной, и нелегальные библиотеки, надо поставить на очередь. В справку о нем необходимо внести все его сношения с самыми разнообразными лицами из разных мест империи. Он является, несомненно, весьма важным центром и, кроме распространения легальных изданий Комитета грамотности, видимо, занимается и делами не вполне легальными».

За докладом в Комитете грамотности, который произвел на общественность большое впечатление, последовали рассказы Рубакина на новые для того времени темы: «Бомба профессора Штурмвельта» – рассказ о бомбе, начиненной микробами, вроде как предвидение будущей бактериологической войны, и рассказ «Два колеса» – об изнурительной и бессмысленной работе в тюрьмах. Оба эти рассказа были напечатаны в газете «Новое время» в 1890 и 1891 годах. Эти рассказы обратили внимание крупных писателей на Рубакина. Реакционный журналист В.Буренин стал тянуть его на работу в «Новое время»[8], от чего Рубакин отказался. Л.Толстой, прочитав рассказы, написал Рубакину письмо с приветом и благословением. На одном вечере к нему подошел Н.К.Михайловский[9], первый с ним поздоровался и сказал: «Рубакин, я вас не знаю, но я вас очень люблю».