— Мы на Земле, друг мой, — растолковал я ему как можно спокойнее и дружелюбней, — в стране Лесовии, В Стеклянном Городе. Меня зовут Бриан, ее — Эрна.

— А кто из вас Батисто? — он оглядывался, — кто мой хозяин?

— Боже, — ахнула Эрна и уткнулась лбом мне в грудь, — что теперь делать?!

Впервые я видел ее такой растерянной. Я и сам растерялся, но не был в таком отчаянии. Парень мне в общем-то нравился.

— Прежде всего, тебя надо одеть, — сказал я, — у нас не принято так щеголять при даме.

— Хорошо, хозяин!

Я испугался, что Эрна сейчас сложит два и два, а я так и не успел ей рассказать свою кровавую историю. Но Эрна была слишком потрясена, чтобы еще и думать.

— Дай ему что-нибудь из шкафа, — попросил я, — а то заморозим мальчика.

И она принесла ему женский халат, длинный, расшитый золотой нитью.

— Меня, кажется, зовут, Кир, — объявил красавчик радостно. Да! Кир — шестнадцать девяносто восемь…

И еще кучу цифр он выговорил с энтузиазмом, только я не понял, зачем. Я лишь выразил удивление, что он не Дионис.

В халате Анриетты наш новоявленный походил уже на прекрасную девушку и смотрел с ясной и доверчивой улыбкой, как дитя.

— А поесть у вас что-нибудь найдется?

— Конечно, — сказала Эрна, я увидел просто муку на ее лице, — конечно, милый…

Вздохнула и ушла на дворцовую кухню.

— Я твой, — невинно смотрел на меня Кир, — я долго тебя ждал!

— А я долго к тебе шел, — вздохнул я, — не понимаю, как это получилось.

— Я вспомню, — улыбнулся он.

Мы стояли между четырех овальных зеркал, под горящим факелом. Мне вдруг стало жутко оттого, что мир вокруг меня оказался совсем другим. Я знал только то, что лежало на поверхности, и вот постепенно открывал для себя его пугающие глубины.

— Вспоминай, — сказал я, — растолкуешь мне хоть что-то. Но про то, что я Батисто, забудь.

Эрна вернулась с полной корзиной всякой снеди. Аппетит у новоявленного был не то что человеческий, а прямо зверский.

— Бедняжка, — сказала она с сочувствием, — проголодался за сорок лет!

— Сорок? — он опять невинно улыбнулся, — ну что вы, мне гораздо больше!

— Тебе ровно сорок, — возразил я, — а до этого тебя не было.

— Я был, — моргал он.

— Ты был песком.

— Да. Ну и что? Я был песком. А перед тем как рассыпаться на песок я был…

— Ну? И кем же ты был?

— Всем. И частью… Мне надо вспомнить! Мне нужна темная комната. У вас есть совершенно темная комната?

Этого добра в замке было полно, называлось оно — барахолки. Я отвел его в такую клетушку недалеко от своей гостиной и постелил туда одеяло, чтоб ему было, на чем выспаться. Если он ел, значит, и спал.

— Не бросай меня, — ухватился за мою руку Кир, прямо как малое дитя, он и правда только что "вылупился".

— Не брошу, — сказал я, — не бойся, мальчик. Я буду рядом. Но и ты уж, будь так любезен, не мешай мне в эту ночь.

Эту ночь я собирался провести с Эрной. Я убил бы любого, кто бы мне помешал. Я велел получше натопить мою спальню и постелить свежую постель. Впрочем, если бы она захотела, я бы остался и у нее.

Эрна ждала меня, но она была расстроена. Взволнованной черной птицей ходила она между своих зеркал.

— Что мы наделали, Бриан! Я не понимаю! Как же это получилось?!

— Случайно, — соврал я, — просто попал, куда надо.

— Зачем ты светил ему на шею?!

— Руки дрожали, — тут я уже почти не врал.

— Ох, Бриан! Это же невозможно! — она смотрела на меня действительно растерянно и с отчаянием, — что же мне теперь делать?

— Да что с тобой? — я привлек ее к себе, как никогда мне хотелось уберечь ее и защитить, — ничего же страшного не происходит. Ты же видела, какой он! По-моему, замечательный.

— Вот именно! Он — чудо! И как же я теперь смогу его уничтожить?

— Никак, — сказал я, — зачем это делать? Что в нем страшного? Чем он так опасен?

— Он мог погубить Лесовию. А теперь может погубить всю планету.

— Он? Вот этот мальчик?!

— Этот Циклус!

— Кто бы он ни был, Эрна, — посмотрел я ей в глаза, — он еще ничего не сделал и ни в чем не виноват. Хотя бы ради меня, не убивай его. Он, конечно, твой…

— Он твой, — перебила она меня, — у Циклуса может быть только один хозяин. Слава Богу, это ты, а не кто-то другой.

Я вдруг понял, что устал ей врать, устал притворяться кем-то другим и контролировать каждое свое слово. Я хотел ее любви, всегда, жадно… но не обманом!

— А если… кто-то другой? — спросил я.

— О чем ты? — нахмурилась Эрна.

— О себе. Я ведь не Бриан.

— Да. И даже не похож на него. Я всегда это знала.

— Как это, не похож?!

— Вот так. Не знаю, почему другие этого не видят!

— Наверно, потому, что у них нет твоих глаз, — подивился я ее проницательности, — но я не похож и на Антония Скерцци.

— Как?! — отстранилась она, — кто же ты тогда?

— Актер, — сказал я, — и, видимо, неплохой. Все поверили, даже ты.

В полной растерянности она молчала.

— Я люблю тебя, — сказал я, — это чистая правда. И не так уж виноват… я просто хочу, чтобы ты знала…

— О чем?

— Я ведь говорил тебе, что родился в этом городе.

— Да.

— Я говорил, что меня тут знает каждая собака?

— Да. Ну и что?

— Я только не сказал, что Гвидо Тапиа — мой дед.

И я всякого ожидал, но не того ужаса, что исказил ее лицо. Эрна вскрикнула, отшатнулась от меня и схватилась за горло обеими руками, как будто хотела задушить себя самою.

— Ты?! Батисто Тапиа?

— Да, тот самый.

Она ничего больше не сказала и шатаясь пошла к двери. Это была ее комната, но она просто, ничего не видя, уходила от меня — женщина, которая клялась повсюду следовать за мной! Я догнал ее, я схватил ее, я развернул ее к себе лицом и тряс ее за плечи.

— Нет! Ты выслушай меня! Эрна! Мне плевать на других, но ты должна знать! Я невиновен! Если только в том, что балбес и пьяница! Меня опоили из этой дурацкой чаши, будь она проклята! Ты же знаешь, как это бывает! Ты сама мне рассказывала!

Она не слушала, а хотела только вырваться и сбежать.

— Эрна! Ты же знаешь, что Анриетта получила мою статую! Она опоила меня из чаши. А сам я ничего не помню! Неужели ты думаешь, я не любил свою сестру и детей? Просто в тот день я должен был играть Геракла, но спектакль отменили…

Зря я всё это выкрикивал, ей это было не нужно.

— Тебе опасно находиться в этом городе, — сказала Эрна окаменев.

— Ты мне не веришь? — окаменел и я.

— Верю.

И я понял, что что-то оборвалось между нами раз и навсегда. Она поцеловала меня, но губы ее были холодны и дрожали.

— Эрна, ты придешь ко мне сегодня?

Она молчала.

*

*

.

.

*

*

.

.

*20

Морозная звездная ночь проплывала над Стеклянным Городом. Медленно двигалась в волнах серых туч луна, летели куда-то созвездья, черными пирамидами выступали крыши, над ними врезались в темно-синюю бездну флюгера. Город спал.

Можно было сколько угодно прислушиваться к шагам, оглядываться на приоткрытую дверь, прижиматься лбом к холодному стеклу и слоняться тенью по комнате. Я уже знал, что она не придет. Не придет. Разлюбила. И хватит об этом.

Спал я чутко, наверно, во сне еще ждал чего-то. Дверь почти не скрипнула, шаги были чуть слышны, но я услышал. Открыл глаза и увидел в звездном свете высокую фигуру, она стояла надо мной, и в руке у нее что-то блестело. Прежде чем подумать, я закрылся подушкой. Нож увяз в пухе и перьях.

Второго удара не последовало, ночной гость бросился бежать, и в дверях, когда на секунду высветился его силуэт, мне показалось… нет, это было совершенно невозможно, мне показалось, что это был Амильо Алонский!

Не сразу перестало колотиться мое сердце. Уж не приснилось ли мне это? Всё произошло так внезапно и так скоро, что я и понять-то ничего толком не успел! Распоротая подушка и нож на полу подтверждали, что это был не сон.