Я на секунду задумался. Действительно, это может создать неловкую ситуацию: два одинаковых запаха у девушек в моем окружении... Ни сил, ни времени подбирать Мелкой парфюм на Восьмое Марта у меня не было, поэтому я продолжил:
- Возьми сам какой-нибудь маленький флакончик приличных духов для девушки, хорошо? ... Ага, спасибо. Давай, пока.
Я опустил трубку на рычаг и вдруг похолодел, вспомнив о своих подозрениях.
"Черт! Начисто все из головы вымело с этим подонком... А вдруг тот "губастый" все же из ЦРУ"?! - и я постоял, тупо глядя на наборный диск, потом вздохнул: - "Поздно, уже позвонил... Тогда Мелкую Гагарину ни в коем случае нельзя показывать, обойдется. Просто на всякий случай... Хотя, конечно, это я перестраховываюсь - ну никак ЦРУ не могло бы выйти на меня через Гагарина. Бдительность у разведчика должна быть, но паранойя для него губительна. Не паникуй зазря, Дюха".
Эту мысль я любовно баюкал, возвращаясь домой.
Когда я шагнул в квартиру, Мелкая переминалась в прихожей.
"Не отходила от двери, что ли?" - мелькнуло у меня в голове.
Она открыла рот, порываясь что-то спросить, потом увидела в моей руке знакомый чемодан и промолчала.
- Все в порядке, - хрипловато сказал я, опуская ношу на пол. Прокашлялся и добавил, стараясь сразу успокоить, - все в полном порядке. Мы с ним договорились.
- У тебя кровь... - она испугано схватила меня за рукав.
- Где? - я оглядел себя с недоумением.
- На лице... Где у вас вата? Я сбегаю, принесу, - в голосе ее слышалось нешуточное волнение.
- Не надо, - отмахнулся я, - сейчас умоюсь, и не будет крови. Это... Хм... Это не моя.
Стереть пару багровых брызг, окропивших мою левую скулу было не сложно, но я всей кожей продолжал ощущать пакостную атмосферу той квартиры, с ее темными, пропитанными болью углами и застоялым запахом на десять раз пережаренного жира. Поэтому долго плескался в раковине, старательно промывая в ледяной воде лицо и глаза, полоща рот. Гадливость уменьшилась, но не ушла совсем, а лишь притаилась где-то за углом. Опять захотелось махнуть внутрь чего-нибудь крепкого, грамм так пятьдесят. Я даже мысленно представил себе папин бар и стоящую в нем початую бутылку с пятью звездочками на коричневато-желтой этикетке. Потом, словно наказывая себя за крамольные мысли, долго, до красноты, тер лицо мохнатым полотенцем, окончательно приходя в себя.
"Согласится? Нет?" - я взволнованно провел пятерней по шевелюре и решительно потянул на себя дверь.
Мелкую маялась под дверью, и я чудом не влетел в нее, торопливо выскакивая из ванной. В моей байковой клетчатой рубашке не по размеру, с распущенными и до сих пор не просохшими до конца волосами, она ощущалась в полутьме квартиры старше, чем я привык ее воспринимать, и это сбивало с толку.
- Так, - ляпнул я первое пришедшее в голову, - ты, вообще, как?
Ответом было лишь короткое движение плеч, но маленькие ноздри выдали ее, начав обиженно трепетать. Я мысленно обругал себя за нечуткость: "ну вот зачем, дурак, напомнил?!" - и торопливо сменил тему:
- Отогрелась? Пошли, расскажу, как мы дальше жить будем.
Это помогло: хотя глаза ее уже успели влажно блеснуть, но девушка сразу устремилась за мной.
- Так... - я нарезал кружок по комнате, собираясь с мыслями, и посмотрел на Мелкую, примостившуюся на краешке тахты.
Она сидела, напряженно вытянувшись. На скулах проступили темные неровные пятна, в глазах появился лихорадочный блеск. Пальцы вцепились в матрац.
- Так, - решился я наконец, - об отчиме забудь. Его в твоей жизни больше не будет. Нет, нет, жив он, - успокоил я взметнувшуюся в ее глазах опаску, - и, даже, местами здоров... В общем... - я запинался и все никак не мог подобрать подходящих слов, - в общем, я тебя у него забрал, вот. Он... ммм... согласился с этим. Считай, что теперь я за него.
- Так... Так разве бывает? - тихо-тихо спросила она.
Напряжение начало уходить из ее приподнятых плеч.
Я опустился у ее ног. Теперь наши глаза были рядом - я сейчас не мог и не хотел ни врать ей, ни увиливать.
- Иногда. Как в нашем случае.
- И... И где я буду жить? Твои родители разве разрешат? - в ее голосе послышалось робкое ожидание чуда.
- Нет, - покачал я головой, - к сожалению, нет. Они, у меня, конечно, молодцы, но не настолько, чтобы поселить тебя в одну комнату со мной.
Мелкая отчаянно покраснела.
- А... как тогда? - бровки ее недоуменно вскинулись.
- У тебя есть другие родственники? - уточнил я на всякий случай.
В глаза напротив вернулся испуг. Потом Мелкая, словно через силу, кивнула:
- Бабушка в Ташкенте. Но мы не общались... После того, как мама...
- Неважно, - остановил я ее, - адрес знаешь?
Она на миг прикрыла веки, потом сказала ничего не выражающим ровным голосом:
- Адрес я помню, - и занавесилась челкой.
Я осторожно взял ее за покорную кисть.
- То-о-ом, - имя царапнуло язык, и я на миг запнулся, а потом продолжил твердо, словно вколачивая каждое слово: - Я. Тебя. Забрал. А вот на время или нет - решать тебе.
Она торопливо вскинула взгляд. В легком сумраке комнаты глаза ее казались невероятно огромными и почти черными. В них что-то мерцало - такое, в чем можно было бы разобраться прямо здесь и сейчас, но вот этого-то мне и не хотелось, поэтому я бодро продолжил:
- Бабушка - это все равно твоя семья. Захочешь - поедешь к ней, не захочешь - не поедешь. Да и о лете надо думать...
- Тогда я ничего не понимаю, - призналась Мелкая, растерянно мигнув.
Это короткое движение век опять ее преобразило: теперь напротив меня сидел напуганный ребенок.
Я встал, подошел к окну.
- Это потому, что мимо тебя прошло одно важное обстоятельство, - начал объяснять расклад, - я это от всех скрываю, только родители в курсе. Кхм... Кузя подозревает, правда... Ты же знаешь, что я шью. Что не знаешь: кое-что из сшитого я потом продаю через комиссионки. Получается очень даже хорошо. Половину денег сдаю в семью, но и мне остается немало. Так что мы просто снимем тебе жилье недалеко от школы. Это будет наша квартира, - я замолчал, давая ей время оценить решение.
- А... Но... А как же... - забормотала она потрясенно.
- Остальное тоже купим, - отмахнулся я, - еду, одежду. Нам повезло, что вот как раз это - не проблема.
- Я... - вспыхнув надеждой, она вскочила с дивана и вся подалась мне навстречу, - мне совсем немного надо! Я научусь и буду помогать тебе шить...
- Ох... - длинно выдохнул я и горько улыбнулся, - горе ты мое тощее...
Вслушался в себя, взвешивая все в последний раз - чтобы не случилось, обратной дороги у меня теперь не будет. Подошел и поднял ее, подхватив под коленки - она только тихо ойкнула, а потом опустился в кресло.
- Давай определимся в самом главном, - и проговорил в ушко, выделяя каждое слово: - Я. Тебя. Усестряю.
Она застыла, не дыша.
Я тихо уточнил:
- Если ты, конечно, не против...
Мелкая извернулась и заглянула мне в глаза.
С невероятным облегчением я увидел ответ.
- Да, - кивнул, - привет, сестренка.
Она беззвучно шевельнула губами, потом негромко всхлипнула и обхватила мою шею. Я сидел, прижавшись щекой к ее горячему лбу, поглаживал ей спинку, и моя многострадальная футболка опять мокла, но на лице у меня гуляла широченная улыбка - из Мелкой лились слезы очищения. Потом губы мои чуть искривились: "так вот он какой, подарок на годовщину". Я скосил глаза на тяжелую волну черных волос и тихонько хмыкнул.
- Что? - испуганно вздрогнув, она подняла зареванные глаза.
- Да так, мысли всякие бродят, не волнуйся, - я успокаивающе улыбнулся и бережно прикоснулся губами к ее лбу. - Так... Теперь давай по порядку. Пока у нас поживешь. Я с родителями вечером решу, - я замолчал, прокручивая версии, - скажем, что отец у тебя в запой ушел, буянит. На несколько дней этого хватит, а там квартира съемная появится. К тебе подружки домой ходят, звонят?