Дикая боль пристреливает позвоночник, лобную долю головы и все мышцы лица. Глаза заплыли так, что кроме полоски света я ничего не вижу. Не понимаю где нахожусь, и кто эти люди, которые говорят обо мне так, словно жить мне осталось пару часов от силы. Я не могу пошевелиться, все тело сковано дикой болью, могу только мычать, как раненное животное сквозь разбитые опухшие губы.

— Очухалась, шалава, — раздался голос одного из напавших на меня. Я услышала шаги совсем рядом и снова отчаянно застонала. — Ну что, птичка, допелась? Расскажешь сама, кто тебя перекупил?

Мотаю головой, совершенно не понимая, о чем речь. Они сумасшедшие. Боль настолько сильная, что я вижу красные всполохи под веками, которые выстраиваются зигзагами, а потом выстреливают и начинают пульсировать, причиняя неимоверную боль. Никогда мне еще не было так страшно. Почти никогда… За исключением одного дня. Но я была тогда совсем девчонкой и память пощадила меня, оставив минимум воспоминаний.

— Не знаю ничего, — сама не понимаю, как удалось мне прошелестеть разбитыми губами, но меня услышали.

— Сука, молчать собралась. Кого покрываешь, тварь? Тебе все равно уже яма вырыта, так что облегчи душу. Кто заплатил тебе больше, чем Сэм? Ты правда думала, что он не узнает, кто его подставил? Он миллиарды потерял. Думаешь ты столько стоишь, сука? Отодрать тебя втроем перед смертью? Ничего так перспектива, а? — и снова этот гадкий смех. Я слышу, как вырывается из моей вздымающейся грудной клетки сиплое неровное дыхание, и от каждой попытки произнести хоть слово, из ран на губах сочится кровь. До меня начинает доходить… очень медленно, но сознание возвращается. Сэм… Сэм — это Саймон. Что-то случилось. И он думает, что я виновата.

— Притихла, шалава, — произносит уже другой голос. — Клайв, она по ходу поняла, что вляпалась по уши в дерьмо. Может, притащим ее красавчика, с которым она Сэму рога наставляла и добьем у нее на глазах?

— Не надо, — на этот раз нечто похожее на крик вырывается из моего рта вместе с булькающим звуком где-то в груди. Я не помню, чтобы меня пинали, но ощущения не врут. У меня, скорее всего, сломаны ребра.

— Я ничего не знаю, — удается выдавить мне, чувствую, как слезы сочатся по щекам, и от соленой влаги стекающей вниз к уголкам губ, становится еще больнее.

— Как искренне! — насмехается надо мной тот, кого подельники называют «Клайвом». — Прям взяли и поверили все. Рони, я предлагаю оставить ее с пареньком наедине на пол часика, чтобы по душам поговорили, а потом мы вернемся, и, если по-прежнему будет молчать, шмалянем обоих.

— Отличная идея, Клайв. Пусть голубки поворкуют. В последний раз, — ухмыляется один из посетителей. — Тащи сюда блондина.

Я слышу сдавленный стон, доносящийся откуда-то справа и глухой звук, похожий на тот, когда тащат что-то тяжелое. Тупой удар и снова стон, но на этот раз более громкий и мучительный.

— Ну что, засранец, уговоришь свою суку язык развязать? Если получится, то убью быстро, — великодушно пообещал Рони. Несмотря на спутанное сознание и шок от адской боли, я начала различать голоса посланников Саймона. В голове никак не укладывалось, за что он так со мной, и о чем я должна рассказать его людям?

Я слышу, как они удаляются, как скрежещет металлическая дверь и опускается снаружи тяжелый засов. В помещении, где я лежу, подыхая от боли, становится неимоверно тихо и темно.

— Лиса, — слышу я хриплый шепот Итана и, встрепенувшись, поворачиваю голову на его голос. Отекшие веки давят на глазное яблоко и кроме черно-красных разводов перед глазами, ничего не вижу. То, что он жив, наполняет меня смутной надеждой и впрыскивает адреналин в кровь, сердце ускоряется, и я пытаюсь шевелить губами.

— Да…

— Живая, — выдыхает он с облегчением. — Кто эти люди, Лиса? Что ты им сделала?

— Не знаю, — всхлипываю я, и тут же стону от очередного болезненного спазма.

— Ты уверена, что ничего из того, в чем они тебя обвиняют, не сделала?

Я мотаю головой, не зная видит ли он меня. Новая волна шока накрывает меня, но приносит неожиданное облегчение, вроде анестезии.

— Он просил меня предоставить данные об одной сделке. Я помогла.

— Кто — он?

— Саймон Галлахер, тот мужчина, о котором я говорила. Он содержит меня последние четыре года.

— Ты дала ложные данные?

— Нет. Нет. Я бы не стала…

— Судя по всему, твоя информация была неверной.

— Я не понимаю, как так произошло. Меня подставили.

— Черт… — я слышу тяжелых вздох, а потом молчание. Слишком долгое. Липкий ужас сковывает меня с головы до ног.

— Итан, — жалобно скулю я.

— Да, — отзывается он, и я выдыхаю.

— Как ты?

— Х*ево, Лиса, — получаю предельно-честный ответ. — Ты даже не представляешь насколько.

— Нас убьют?

— Похоже на то.

Я отчаянно заплакала, слушая все те же булькающие звуки в груди, и глотая собственную кровь. Никто не хочет умирать вот так… в крови и грязи, в каком-то грязном амбаре, обвиненный в том, что не совершал. Мне столько всего пришлось пережить, и ради чего? Чтобы закончить вот так? Здесь?

— Я неправильно жила, Итан. Я плохой человек. Это моя кара, — произношу я.

— Перестань, сейчас нужно собраться с мыслями и подумать, как можно исправить ситуацию.

— Мне кажется я убила двоих людей, Итан, — выдыхаю я, ощущая острую потребность исповедоваться. Если я сейчас умру, то не могу унести с собой все грехи о которых молчала долгие годы.

— Сейчас это неважно, Алисия. Ты слышишь меня? — резко спрашивает он.

— Я работала в элитном борделе для избранных, и Саймон именно там меня нашел. Купил, понимаешь?

— Лиса…

— Итан, я не могу умереть. Мне страшно, — я снова начинаю рыдать и мое тело сотрясается от дрожи. Мне холодно и мучительно больно.

— Ты не умрешь. Я знаю, кто может нам помочь, но он ничего просто так не делает. Мне стоит только назвать его имя, и все закончится. Этим парням потребуется минута, чтобы удостоверится, что мы под его защитой.

— Все, что угодно…

— Лиса, тебе придется работать на него, если он вытащит наши задницы. Услуга за услугу.

— Проституция? — угасшим голосом произношу. Чувствуя укол в сердце от того, что именно Итан предлагает мне подобное.

— Нет, — коротко отвечает он.

— Тогда я не понимаю, почему ты до сих пор молчал?

И когда трое ублюдков возвращаются, переговариваясь между собой и гнусно хихикая, описывая, как именно и как долго будут убивать нас, Итан подает голос первым.

— Она сказала мне имя.

— Молодец, парень. Легкую смерть ты заслужил. Сама скажет или ты?

— Рэнделл Перриш. И сейчас он уже на пути сюда, потому что у нее на одежде жучок.

Имя моего бывшего босса прозвучало, как контрольный выстрел, который попал в цель, и, если бы я могла выбирать… то выбрала бы пулю в лоб от наемников Саймона. Страх помешал трезво мыслить, пазл не складывался, и ужас отключил все защитные механизмы моего организма, или напротив, сыграл мне на руку. Я не знаю, что ответили похитители на бесстрастный выпад Итана, происходящее перестало иметь значение, сознание отключилось, погрузившись во тьму.

Алисия

— Она приходит в себя, — произносит голос, который я ожидала услышать меньше всего. Словно эхо из прошлого, полузабытый сон, который никак не хочет отпускать. — Лиса, все в порядке. Это я. Ты же не забыла свою подружку?

Я с осторожностью пытаюсь пошевелится, и на этот раз у меня получается без пронзительной боли. Голова кружится и окружающие звуки я слышу так, словно в уши мне напихали ваты, во рту все пересохло, язык кажется огромным и горячим. Возможно, у меня жар. Я по-прежнему не могу открыть глаза, но я жива, жива, черт возьми, и лежу в удобной постели, от которой пахнет недешевым кондиционером. Я могла сейчас лежать совсем в другом месте, в вырытой яме, которую мне обещали люди Галлахера, с простреленной головой. Наверное, мне повезло… Еще не знаю. Ничего не могу понять. Просто радуюсь тому факту, что выжила, а все остальное разберу потом. Мое тело и разум слишком разбиты, чтобы думать.