Глава 11. РОГА ШУШТУ

Умерли еще двое. Оба матросы. Один забыл вытряхнуть утром ботинки, в одном из которых устроятся на ночлег скорпион. Внезапное вторжение тому очень не понравилось. Нога так быстро распухла, что бедняга не смог даже до конца снять ботинок. Он только кричал во весь голос. Ботинок пришлось разрезать, чтобы освободить ногу. Из подручных средств соорудили импровизированные носилки, на которые его и положили, но он выдержал только один день. Его крики перешли в неразборчивое бормотание, и к вечеру несчастный умер. Второй уже несколько дней тащился из последних сил. Весь отряд был похож на привидения, на призраков в лохмотьях, они слепо и послушно следовали за своими вожаками. Покрасневшие глаза уже ничего не видели, распухшие языки вываливались наружу, как будто надеясь найти влагу в горячем воздухе. И вот этот человек упал, дыхание стало таким слабым, что он мог просто задохнуться. Нести его уже не было сил. Конан присел рядом с ним на корточки и приложил ухо к его груди. - Если донесем до воды, может, и выживет, - сказал он. - Гома говорит, что источник уже недалеко. - Оставь его, - сказал тогда Ульфило. - С ним все кончено, а мы не можем медлить. Нужно подумать об остальных, они тоже полутрупы. - Правильно, - подтвердил Вульфред. - Глупо рисковать всеми ради одного, к тому же его все равно не спасти. Не говоря ни слова, Конан взвалил умирающего на плечо и двинулся дальше. Остальные лишь пожимали плечами. Спрингальд, Гома и Малия открыто высказали свое одобрение, но Конан этого не заметил. Он понимал, что даже для его недюжинной силы такая нагрузка слишком велика. Но бросить товарища умирать - это не для него. Так они брели весь день, люди падали, из последних сил поднимались вновь и шли дальше. Вдруг кто-то завыл, показывая пальцем вперед. Невдалеке виднелась небольшая группка деревьев. Источник. Но не успели они пройти и нескольких шагов, как умирающий дернулся и испустил дух. Киммериец бросил свою ношу на землю. - Нельзя сдаваться так сразу, - сказал он тогда. К нему подошел Спрингальд и похлопал по плечу: - Просто пробил его час. Ты сделал все, что только мог сделать ближний, и даже больше. - Слова Спрингальда в пересохшем горле звучали как глухое карканье, и Конан понимал, каких усилий этот разговор стоил книжнику. Теперь же все наслаждались прохладной, чистой водой оазиса. Они пили, купались и снова пили. Гнойные кровоточащие раны промыли и перевязали свежевыстиранными лохмотьями, что остались от рубашек и штанов. Источник выбивался из-под скалы, прозрачная влага стекала вниз, образовывая небольшое озерцо, потом еще около четверти мили - и струйка опять уходила в песок. Вокруг росли низкие деревца, кустарник и густые травы. - Финики! - закричал один из матросов, он уже напился и мог почти нормально говорить. - Спелые финики! - Люди подняли головы и увидели на деревьях плоды. Одно мгновение - и они уже взбирались наверх и трясли деревья. Для тех, кто уже много дней питался одним только жилистым мясом, эти ароматные фрукты явились просто пищей богов. - Фиги! - воскликнул кто-то еще. - Здесь фиги! - Кто-то, должно быть, хотел вырастить здесь фруктовый сад, - сказал Спрингальд. - Скорее всего, кочевники, - заметят Конан, - чтобы вместе с водой запастись и пищей, когда будут в этих краях. - Смотрите - осторожнее, - говорил Вульфред, - как бы от этих деликатесов у вас животы не скрутило. - Так им и надо, - сказал Ульфило. - Твои люди и понятия не имеют о том, что все хорошо в меру. - И я тоже, - сказала Малия, отправляя в рот целую пригоршню фиников и морщась при этом от боли, потому что болели ее растрескавшиеся губы. Суровый переход через пустыню не мог не сказаться на ее внешности. Она вовсе не снимала одежды, но палящее солнце добиралось до ее нежной кожи. Пекло не только сверху, солнечные лучи, как от зеркала, отражались от камней и песков. От такой суши и от скудной пищи Малия совсем исхудала, ее стройная фигура напоминала теперь обтянутый кожей скелет. Прекрасные волосы безжизненно спадали на худые плечи, а вокруг запавших глаз легли темные круги. - Здесь немного отдохнем, - объявил Конан. - Но Рога уже совсем недалеко! - запротестовал Ульфило. - Идти по пустыне уже совсем немного. Еще только один рывок - и мы у цели! - Да, - согласился Конан, - но до Рогов еще один подъем в гору. Матросы ослабели, мы, воины, тоже не в лучшей форме, а твоя невестка просто не доживет до вершины. Она держится только благодаря силе духа и может умереть буквально в любую минуту, как тот парень, что умер сегодня. - Он прав, деверь, - сказала Малия. - Еще один день - и мне будет безразлично, найдем ли мы Марандоса и сокровища. Я должна отдохнуть. - Ну что ж, хорошо, - мрачно сказал Ульфило. - Мы пробудем здесь два дня. - Мы пробудем здесь столько, сколько потребуется для восстановления сил, - поправил его Конан. - А иначе весь этот поход не имеет смысла с самого начала. Ульфило бросил на него свирепый взгляд: - Я здесь главный, варвар! - Ты - работодатель, - ответил Конан. - Ты нанял меня, чтобы я привел тебя к твоему брату. Никто не выполнил бы своих обязанностей лучше, чем выполняю их я. - Вам никогда не поздно выяснить отношения, - лениво заметил Вульфред. Но я поставлю на киммерийца. В самом деле, Ульфило выглядел далеко не лучшим образом: куда только подевалась его грозная сила! Поэтому его ярость - не многим более, чем поза. Конан же, наоборот, освеженный водой, имел вид самый устрашающий. Солнце пустыни уничтожило в нем последние следы цивилизованной жизни. Почти обнаженный, выжженный солнцем до черноты, так что в загаре уступал разве что Гоме, он со своим копьем и мечом имел вид очень грозный; косматые пряди длинных волос завершали картину, делая его поистине олицетворением необузданной дикости. - Давайте не будем выяснять отношений, друзья мои, - примирительно заговорил Спрингальд. - Мы нужны друг другу, а эта проклятая пустыня кого хочешь доведет до ручки. Надо немного передохнуть, дальше будет легче. Ульфило приложил все усилия, чтобы подавить свою вспышку. - Да, пожалуй, ты прав. Отдохнем, пока Малия не придет в себя. - Что ж, придется пари отложить, - сказал Вульфред. - Но, может быть, это и к лучшему. Они развели костры, приготовили еду, потом легли спать. Солнце только что зашло, когда Конан проснулся и приподнялся на локте. Часовых не выставили, все спят как убитые. Впрочем, он не обратил на это особого внимания, потому что знал, что преследователи сознательно держатся от них на достаточном расстоянии. Он поднялся; никогда еще за весь переход по пустыне Конан не ощущал такого прилива сил. Небольшой отдых - и он уже чувствует себя отлично. А остальным понадобится не один день, чтобы восстановить силы хотя бы процентов на девяносто, не говоря уже об оставшихся десяти. Держа в руке копье, Конан направился вдоль кромки воды. Мимо пробегали звери, но не решались подходить к озерцу в том месте, где расположились неизвестные пришельцы. Конан их не трогал. Мясо, конечно, понадобится, но у воды убивать нельзя, здесь соблюдается пустынное перемирие. А иначе можно нарушить законы дикой природы, и неизвестно еще, как на это посмотрят местные духи. А в таких опасных краях Конану не хотелось прогневить ни одно даже самое незначительное божество. Шагая вниз по ручью, киммериец вдруг услышал впереди плеск воды. Весь напрягшись, он осторожно приблизился к зарослям кустарника и медленно раздвинул ветки. Здесь ручей образовывал небольшую заводь с каменистым дном. И в самой середине этой заводи плавало и плескалось что-то белое. От неожиданности у него уже волосы на голове зашевелились, но в ту же секунду он выругался, проклиная свою недогадливость. Призраки не плавают. А таким белым на сотни миль вокруг могло быть только одно существо. Он смотрел, как Малия, собрав воду в ладони, льет ее себе на голову, на плечи, на грудь. Она стояла, и вода доходила ей до пояса, лаская тело нежной прохладой. Конан подошел ближе. - Неужели ты не понимаешь, как опасно приходить сюда одной? - спросил он. Она только вздохнула: - Да, никакого уединения. Но ты сам мне говорил, что звери не охотятся у водопоя. - Я имел в виду матросов. - Матросов? - Она рассмеялась. - Им всем теперь нужно только одно - воды, наесться и спать. Я видела, каковы солдаты в походах и в захваченных городах, и знаю, что важнее всего - удовлетворить жизненные потребности, кровь еще не скоро заиграет. Она опять набрала в руки воды и облила себе плечи, струйки быстро стекали по ее изможденному телу. Даже при тусклом свете луны хорошо просматривалось каждое ребрышко. - А я не так измотан. - Он присел на камень. Она улыбнулась ему медленной, понимающей улыбкой: - Значит, не измотан. При других обстоятельствах я бы смутилась и постаралась спрятаться из женской скромности, но сейчас - нет. Я прекрасно понимаю, что сейчас мое тело вряд ли способно вызывать желание. Подожди, вот немного отдохну, и тогда посмотришь, какой я тебе дам отпор. - Но некоторым как раз и нравятся костлявые, - дразнил ее Конан. - А тут на сотни лиг единственная женщина. Не приходится уж слишком привередничать. Она захихикала совсем как девчонка: - Перед такой лестью не устоишь! - Малия встряхнула свои длинные светлые волосы, а потом с головой скрылась в воде. Вынырнув, она заговорила более серьезным тоном: - Есть здесь такие, кому я с особым удовольствием дам отпор. Он тоже заговорил серьезно: - А ты ни слова не сказала, когда мы с Ульфило чуть не подрались. - Потому что знала, что победишь ты, - ответила она, глядя ему прямо в глаза. Теперь она подошла ближе, и вода едва доходила ей до бедер. - И тебе все равно, если он погибнет? Она пожала плечами: - Только глупой или бездушной женщине может понравиться, когда с ней обращаются, как с любимой собачкой. - А что твой муж, Марандос? - Я давно уже его потеряла. Его отняла у меня эта сумасшедшая идея найти древние богатства. Вряд ли он еще жив, а если и так, что мне тогда делать? - Ее взгляд мрачно светился перенесенным страданием. - Если он еще жив, то совсем потерял рассудок. Он перестал быть тем человеком, за которого я выходила замуж. Никто, будучи в здравом уме и думая о своей семье и жене, не стал бы заключать этой дьявольской сделки со стигийским жрецом. Даже если он и жив, за одно это я готова его убить! - Жены убивали мужей и не за такие грехи, - заметил Конан. - И все же мать меня учила, что женщина может выжить в этом мире только если рядом с ней есть мужчина. Если она ищет достатка и спокойствия, нужен сильный мужчина, такой, который обеспечил бы ей этот достаток и защитил бы и свое богатство, и свою женщину. Для тех, кто не рожден богатым, это единственный верный путь. - Она окинула взглядом его мощную фигуру. - А у тебя, мне кажется, мало кто может отнять то, что ты считаешь своим. - Она медленно приближалась, вода доходила ей только до коленей. - Уверяю тебя, если хорошо меня содержать, я выгляжу гораздо привлекательней. Она откровенно предлагала ему себя. Конан поднялся. - Да, это я прекрасно понимаю. Но предпочитаю не рисковать с чужими женами. Если Марандос погиб... - он замолчал, как будто обдумывая, что сказать, - мы продолжим этот разговор. Он повернулся и зашагал прочь. За спиной раздался ее звенящий смех, потом опять плеск воды, Малия снова нырнула. Конан держал наготове копье, он решил пойти немного поохотиться, сегодня ночью все равно уже не уснуть. Отдых пошел на пользу всем без исключения. На свежем мясе, которое в изобилии обеспечивали Конан и Гома, и на фруктах люди на глазах поправлялись. Матросы настолько пришли в себя, что могли уже заняться починкой одежды. Шкуры диких животных, которые они несли с собой, сейчас уже высохли, и можно было сделать из них новые подошвы для башмаков. Люди хорошо отдохнули и набрались сил, и было решено выступать на следующее утро. К Конану подошел Гома. - Сегодня утром во время охоты я видел лазутчика, - сказал проводник. - Да, - ответил Конан, - так и должно было быть. Вот почему я настаивал, чтобы мы оставались здесь как можно дольше. Не хочется отдавать им этот источник. - Опасная игра, - сказал Гома. - Если бы они дошли до крайности, они вполне могли бы попробовать прорваться сюда силой. - Нет, им приходилось вовсе не так трудно, как нам. У них большой, хорошо организованный отряд. Нашу воду несем только мы сами да горстка измученных матросов, а у них есть бумбана, они гораздо сильнее, чем люди, и в состоянии нести тяжелые бурдюки. - Да, все продумано. Так ты хотел, чтобы они помучались, ослабели и, если придется драться, мы были бы в выигрышном положении? - Да. Сейчас, я уверен, они так же слабы, как и мы. А бумбана хотя и сильные, но ноги у них для песков не приспособлены. Держу пари, кое-кого из этих горилл они в дороге потеряли. - И все равно их еще много, и они вооружены. - Нам остается только идти вперед. Мы не знаем, что нас ждет. А им я постараюсь навредить как только возможно. Когда наступит время, что ж... он пожал плечами, - у меня слишком большой опыт, и я знаю, что пытаться предсказывать заранее в таких делах - глупость. Все как всегда: дерись, когда случай подскажет, и беги, если иначе нельзя. Наполнив бурдюки и продолжая надеяться на лучшее, путешественники с первыми лучами солнца двинулись в путь. Впереди неясными очертаниями вставали горы, но любая дорога казалась лучше, чем пустыня. Эти горы были не такие высокие, как те, которые путники уже преодолели, их разделяла глубокая расщелина, известная под названием Рога Шушту. Конан с опаской вглядывался в даль. Там, наверху, - магия, черное колдовство, которому уже сотни лет. Киммерийцу очень не нравилось все сверхъестественное, а эта сила, видимо, очень велика, поскольку она не дает покоя людям вот уже много веков. Конан не любил колдовства и всегда старался избегать всего, что с ним связано, но в своей бродяжнической жизни он уже сталкивался со сверхъестественным бессчетное количество раз. Какой-то рок его преследовал, указывая ему тот путь, которого он всеми силами хотел избежать. Он не понимал, почему так происходит, но рассматривал это как часть своей жизни, не похожей на жизнь других людей. - Мы почти у цели, - говорил Спрингальд, семеня рядом с ним своей мелкой трусцой, которой Конан уже очень давно не видел. - Рано говорить о цели, пока наши лица еще не обращены к дому, - возразят Конан. - Плохая примета. - Предрассудки! - фыркнул Спрингальд. - Может быть, - ответил Конан, - но осторожность никогда не повредит. К ним подошел Ульфило. - Ты оказался прав, Конан, - сказал он недовольным голосом. - Отдых всем пошел на пользу. - Его слова мало были похожи на извинение, впрочем, Конан другого и не ожидал. - Да, теперь мы готовы к подъему, - ответил киммериец. - Как ты думаешь, разобрался Марандос с заклинаниями? - Если нет, нам придется туго, - беспечно сказал Спрингальд. - Вся моя ученость может оказаться перед ними бессильной. Мы так и будем здесь сидеть, если, конечно, нам на выручку не подоспеет Сетмес. - Он весело рассмеялся, а Конан едва удержался, чтобы не рассказать, как близко Спрингальд подошел к истинному положению вещей. А стоило бы, хотя бы ради того, чтобы увидеть их лица, когда они наконец поймут, что, ревностно храня свои секреты, подвергли себя самому страшному предательству. - Пошли, не будем такими пессимистами, - сказала Малия, беря под руки Ульфило и Спрингальда. - Перевал совсем рядом, гора невысокая, все идет прекрасно. Мы найдем моего мужа живым и здоровым, отыщем сокровища и будем жить вечно. - Вот это сила духа! - похвалил ее Спрингальд. Малия менялась просто на глазах. Загар постепенно сходил, и ранки на губах затянулись. Волосы светились на солнце, а сама она не казалась уже такой худой, как в самые тяжелые дни похода. Конан внимательно рассматривал вздымавшиеся совсем близко горы. Склоны покрывает зелень, но, кажется, не такая густая, как на первой горе, можно надеяться, что подъем здесь будет легче. Он рассчитывал, что этот оставшийся отрезок пути они преодолеют достаточно быстро, а стигийцам, наоборот, придется еще задержаться. Он хотел добраться до перевала как можно скорее, когда Сетмес со своим отрядом и со своим зверинцем еще только будет подходить к подножию. К полудню следующего дня они уже стояли у склона последней горы. Направо вверх уходила широкая тропа, огибающая склон. Потом, как они увидели, дорога резко поворачивала влево. - Очень она ровная, - заметил Спрингальд, поглаживая поросший щетиной подбородок. - Наверное, то, что осталось от когда-то большой дороги. - Обыкновенная старая тропа, хотя и широкая, - сказал Ульфило. - Мощеной дороги здесь не ждите. - Было бы очень странно спустя тысячи лет обнаружить здесь мостовую, заметил Спрингальд. - И от Пифона ни камушка не осталось, а как он был знаменит. - Меня лично интересуют только те камни, что сверкают и переливаются, сказал Вульфред. - А если они еще вправлены в короны и кольца, в гривны и ожерелья, так тем лучше! - Наш ванахеймский друг никогда не забывает о главном, - усмехнулся Спрингальд. - И мы наконец-то найдем Марандоса, - добавила Малия. Конан подумал, что эти слова предназначались в основном для спокойствия тех двоих. - Мы не найдем никого и ничего, если будем сидеть на месте, - сказал Ульфило. - Пора идти. И они начали подъем. Земля под ногами осыпалась, но по сравнению с перенесенными трудностями эти не имели значения. Тяжелые мокрые бурдюки тянули к земле, но, пройдя через пустыню, люди и представить себе не могли, что можно пожертвовать хоть каплей чистой воды, когда впереди еще не видно источника. Несмотря на зеленые заросли, здесь, похоже, не так-то много ручьев. В основном на этой скудной земле росли густые колючие кустарники и чахлые деревца. Иногда мимо пролетала птица или пробегала какая-нибудь мелкая тварь, но крупные звери не попадались. На скалистых уступах иногда замечали крепких горных козлов с толстыми, прочными рогами, красиво изогнутыми назад. В небе парили большие птицы, но таких они раньше не видели. Иногда на пути попадались огромные камни на удивление правильной формы, они всегда лежали близко от тропинки. - Могу поклясться, что эти валуны высечены человеческой рукой, задумчиво сказал Спрингальд. - А по-моему, так самые обыкновенные глыбы, - отозвался Ульфило. Но чем выше они поднимались, тем больше вопросов возникало. Примерно на полпути до вершины прямо на дороге стали появляться плоские, почти квадратные камни. А еще выше они превратились в настоящую мостовую. Похоже, в некие невообразимо древние времена здесь проходила дорога. - Много нам от этого пользы, - ворчал Ульфидо. - Ну и что с того, что пифонцы проложили здесь дорогу? - С тех пор как мы оставили цивилизацию, настоящей дороги нам еще не встречалось, - сказала Малия. - Неплохо для разнообразия пройтись по камню. Спрингальд опустился на колени и, нахмурившись, стал внимательно разглядывать камни. - Что-то не так? - спросил Конан. - Нет, просто... Не могу сказать наверняка, но мне кажется, что кладка очень древняя. - Пифон ведь давно пал, - заметил Ульфило. - Нет, еще старше Пифона. А тем, кто спрятал здесь сокровища, совсем не было смысла строить дорогу. Вряд ли бы им понадобилась регулярная трасса, которая вела бы прямо к их тайникам. Дорога появилась здесь задолго до того, как сюда пришли пифонцы со своими сокровищами. - Ну, и что же дальше? - спросил Конан, едва скрывая беспокойство. Везде полно старых развалин, иногда в самых неподходящих местах. Если эти булыжники и лежат здесь со времен Атлантиды, не такое уж это чудо. - Возможно... Возможно, ты прав, друг мой. Эта дорога, вероятно, еще ничего и не значит... - Он говорил, как будто стараясь убедить себя самого. Они продолжали подъем. Путь был легким, но у всех, кроме Гомы, было подавленное настроение. Эта мостовая, всего лишь несколько квадратных камней, тем не менее произвела на них гнетущее впечатление именно своей древностью. Как будто насмешка над скоротечностью их собственных жизней. Во время пути киммериец иногда сходил с дороги, взбирался на скалу повыше и обозревал лес впереди, а также ту часть дороги, которую они уже прошли. Эти маневры не ускользнули от внимания Ульфило. - Столько опасностей подстерегает нас впереди, - сказал он,- а ты почему-то так беспокойно оглядываешься назад. Почему? - Не следует думать, что опасность может прийти только с одной стороны. Я много раз видел, как от неожиданной атаки с фланга погибали целые армии. Или противник незаметно приближается сзади, когда думаешь, что он еще очень далеко. - Никогда не думал, что придется учиться воинскому искусству у дикаря, сказал Ульфило. - И при чем здесь армии, когда мы не просто оторваны от цивилизации, но и обыкновенной деревни-то не встречали уже не один десяток лиг. - Ты нанял меня, чтобы найти брата, - не отступал киммериец, - пока что я служил тебе исправно - и впредь буду поступать так, как считаю правильным. - Хорошо, - ответил Ульфило с издевкой, - но меня не устраивает твое объяснение. А что, если ты замыслил что-то против меня? - Ты обвиняешь меня в предательстве? - Глаза Конана опасно сверкнули. - Да прекратите же наконец пререкаться! - воскликнула Малия. - Мы уже почти что у Рогов Шушту! Мы что, прошли весь этот путь через пустыню, через горы и джунгли только ради того, чтобы вы двое из-за нескольких глупых слов перерезали друг другу глотки? Я запрещаю! Мы слишком оторвались от всего мира! - Да, теперь как никогда мы должны быть едины, - согласился с ней Спрингальд. - Мы почти у цели, но это еще не конец испытаний. Давайте же беречь силы, впереди еще много трудностей. Смирите свою жестокость, друзья мои. Два рассвирепевших солдата медленно убрали руки с эфесов. Матросы с опаской за ними наблюдали, Гома же смотрел за происходящим с сардонической усмешкой. - Будем считать, что я не слышал твоих слов, - сказал Конан, - обычно я на подобное отвечаю сталью. - Ради нашего дела я тоже готов все забыть, - сказал Ульфило. Он хотел добавить что-то еще, но его остановил рассерженный взгляд невестки. - Если все решено, нам пора двигаться дальше, - сказал Гома. - К вечеру можно уже дойти до Рогов. Остаток дня прошел в мрачном молчании. Конан больше не осматривал дорогу, но он удостоверился, что стигийцы далеко позади. Они, наверное, все еще отдыхают у источника и не скоро двинутся в путь. Над путешественниками зловеще возвышались Рога Шушту, две совершенно одинаковые вершины, если только не считать причудливой окраски. Путешественники подходили ближе, и их беспокойство росло. Собирались тучи, и над острыми скалами вспыхивали молнии. - Несладко нам здесь придется, если грянет буря, - сказал Спрингальд. - Да, - согласился Конан. - На этих скалах можно и не удержаться. - Эти бури, скорее всего, и разрушили дорогу, - предположил Спрингальд. Потоки воды в ущельях набирают, должно быть, огромную силу, когда стекают вниз по склону, потом они выходят из берегов, потому что... - Побереги-ка силы, - прикрикнул на него Ульфило. - Пошевеливайтесь! Надо дойти до перевала, пока не началась буря. Они пошли быстрее, потом побежали. Как бы ни закалила их уже проделанная долгая дорога, этот последний рывок дался с огромным трудом. И когда они добрались до перевала, многие едва стояли на ногах. Люди падали на землю, тяжело дыша и глотая ртом воздух, кашляя и крича от боли. Осмотреть окрестности они уже не успели, потому что едва только последний поднялся на самый верх, как разразилась ужасная буря. Вспыхивали огненные молнии, сопровождаемые оглушительными ударами грома. Побросав поклажу на землю, люди буквально вжались в скалы, пытаясь защититься от ревущего ветра, напрягая все мускулы при каждой вспышке молнии. Глухие, свистящие раскаты разрывали воздух, а люди пробирались по дну ущелья между двумя вершинами, и с каждым сверкающим взрывом они ощущали какой-то резкий незнакомый запах. Вспыхнула молния, и не успел еще грянуть гром, как раздались два коротких пронзительных выкрика. Вспышка в мгновение ока сожгла дотла двоих из отряда, и эти крики - лишь животная реакция умирающего тела, от которого осталась лишь горстка обугленных костей. Потоки воды, подобно разлившейся рекам, затопляли ущелье. Люди цеплялись за камни, зарывались пальцами в землю, только чтобы их не снесло назад, на крутую дорогу и острые скалы. Конан, как всегда не теряя присутствия духа, успел в нужный момент выхватить свой кинжал. Воткнув его в землю на всю длину лезвия, он изо всей силы ухватился за рукоятку. Хлынул поток воды, и вместе с ним на Конана обрушилась какая-то шевелящаяся масса, раздался крик ужаса. Конан мгновенно узнал очертания стройной фигуры и сильной рукой обхватил тонкую талию. Малия закинула руки ему на шею и всем телом прижалась к Конану. Она дрожала от страха и от леденящего кровь холода бурной воды, вдобавок ко всему дул ледяной ветер. Даже в смертельной опасности Конан не мог не чувствовать притягательности ее тела. Буря улеглась так же внезапно, как и началась. Через несколько минут водовороты утикли, и оставшиеся в живых стали подсчитывать потери. - Кто бы мог подумать, - сказал Спрингальд, - что совсем недавно мы страдали от жажды? Вульфред громоподобно рассмеялся: - Да и от жары! - Когда он говорил, изо рта у него шел пар, и, хотя невозможно было в это поверить, на плечи опустилось несколько снежинок. Похолодало внезапно, и люди дрожали в своих лохмотьях. - Малия! - позвал Ульфило. - Ты жива? - Я здесь, - отозвалась та, расцепляя объятия киммерийца, которому очень не хотелось ее отпускать. - Меня смыло потоком, но Конан спас меня. Конан поднялся и выдернул из земли кинжал: - Сколько нас осталось? Подсчет не занял много времени, и выяснилось, что кроме вожаков отряда в живых осталось лишь пятеро матросов. У западного края перевала они нашли останки убитых молнией, обезображенные трупы, задавленные между валуном и сломом скалы, который отвалился во время бури. На обуглившихся телах странно мерцали золотые серьги да блестели белые зубы, это зрелище леденило кровь. Их стальное оружие расплавилось и смешалось с тем, что осталось от тел. - О Митра! - воскликнула Малия, отворачиваясь и закрывая лицо руками. За свою короткую жизнь она видела много жестокости и пролитой крови, но эта картина внушила ей непреодолимый ужас. Остальных погибших не нашли. Скорее всего, их смыло потоком и теперь они лежали где-нибудь среди острых скал внизу. Конан посмотрел вокруг. - А где Гома? - И правда, - удивился Ульфило, - он шел спереди, когда разразилась буря, шагах примерно в пятидесяти, а больше я его не видел. Его, наверное, тоже смыло. - Никто его не видел? - спросил Конан. - Как будто было время смотреть по сторонам,- сказал Вульфред. - Каждый думал, как бы самому спастись. Повезло еще, что Малия на тебя налетела, а иначе как бы ты ее заметил? - Значит, мы остались без проводника? - спросила Малия. - Это катастрофа! - Он обещал довести нас до Рогов, - пожал плечами Ульфило, - и выполнил свое обещание. Жаль, не успел получить свою долю, но отсюда, скорее всего, он повернул бы домой. - Может быть, он там, наверху, - предположил Спрингальд, - надо посмотреть. - Пожалуй, можно, все равно пора уже идти, Если мы не хотим здесь замерзнуть! - Вульфред притопывал ногами, стараясь согреться. - Сам я с севера, но давно уже не бывал в тех краях и, клянусь Эмиром, никогда не думал, что в теплых странах тоже идет снег! С неба все так же падали редкие снежинки, и только один Конан не проявлял при этом никаких признаков беспокойства. - Я знаю, что такое бури в горах,- сказал Конан, - и это еще не самая сильная. Но чтобы так внезапно... И снега здесь не должно быть. Гора ведь не очень высокая. Или это опять колдовство? Одно из древних проклятий, призванных охранять сокровища Пифона? Все посмотрели на Спрингальда, ожидая его разъяснений. А он возился со своим мешком, беспокоясь, не намокли ли его тома. Убедившись, что все в порядке, он посмотрел на остальных: - Очень может быть. Вероятно также, что заклятия уже почти утратили силу, поскольку если уж пифонцы подчинили себе и силы природы, то мы все точно бы погибли. А это, наверное, последний слабый всплеск колдовства, да и к тому же стигийский жрец, как мы знаем, научил Марандоса, как нейтрализовать эти чары. - Слабый всплеск! - воскликнула Малия. - Как хорошо, что мы не испытали на себе его полной силы! - Мы все прокляты! - закричал вдруг один из матросов. Остальные в ужасе смотрели на своих вожаков. - Мы все погибнем, если сделаем еще хоть шаг! Надо возвращаться! - Они измотаны, но весь обратный путь, похоже, готовы пробежать бегом, лишь бы вернуться. Лицо Ульфило все покрылось пятнами, и он собирался уже произнести обличительную речь, когда Вульфред, подняв руку, попросил его помолчать. Небрежно засунув большие пальцы за пояс, капитан приблизился к матросу: - Я не стану с тобой спорить, Алкат. Освобождаю тебя от твоих обязательств - и передо мной, и перед нашими хозяевами. - Он говорил совсем тихо, без озлобления. - Иди, ты свободен, и да хранят тебя боги. Матросы стояли в замешательстве. - А ты, капитан? - спросил кто-то. Рыжие брови Вульфреда полезли на лоб в притворном удивлении. - А что я? Я остаюсь и продолжаю путь, как решил уже давно. - Он повернулся туда, где стояли Ульфило, Спрингальд, Малия и Конан: - Вы ведь продолжаете путь, правда? - Они закивали. Тогда Вульфред опять повернулся к матросам: - Но вы все свободны, можете идти. - Но, капитан, - заговорил тот, кого звали Алкат, - мы же погибнем в пустыне или в джунглях, если туда доберемся. Вульфред кротко улыбнулся: - Я смотрю, вы многому научились у нашего книжника. Вы рассуждаете как здравомыслящие люди. - Он повернулся и зашагал вверх по ущелью. - За мною, друзья мои, мы преодолеем перевал еще до наступления темноты. Остальные двинулись за ним. Медленно и неохотно за ними последовали и матросы. - Вот видите, как все просто, - сказал ванир. - Нет необходимости повышать на ребят голос. Вполне понятно, что они растерялись. Но разницу между большой опасностью и неминуемой смертью они понимают. Они предпочли первое. - Ты знаешь, как с ними обращаться, капитан, в этом тебе не откажешь, проворчал Ульфило. - О Кром! - воскликнул Конан. - Взглянитека сюда! Они подходили сейчас к тому месту, где пережидали бурю, и Конан заметил, что на отвесных каменных стенах по обеим сторонам ущелья были вырезаны какие-то знаки. Строка за строкой, они испещряли всю поверхность и тянулись вверх по скале, насколько хватало глаз. При свете заходящего солнца Конан стал внимательно их разглядывать. - Некоторые похожи на стигийские иероглифы, - сказал киммериец, - но кое-какие я вижу впервые. - Да, ты прав, - подтвердил Спрингальд. Раскрыв книгу, он сверял по ней вырезанные письмена. - Иероглифы просматриваются достаточно отчетливо, со времен Пифона они мало изменились. Но другие - совсем стертые, и смотрите... - он показал на какое-то неразборчивое пятно, - пифонские иероглифы вырезаны поверх старых! - Так они допифонские? - спросила Малия. - Да, так и есть, наверное. Они, должно быть, атлантидские? Спрингальд покачал головой, тревога в его глазах росла. - Они доатлантидские. Клянусь Митрой! Мне кажется, они дочеловеческие!