Необъятен круг обязанностей секретаря райкома, и везде находятся недовольные, брюзжащие. Какая уж тут сладкая жизнь: образования и квалификации, полученных в партийной школе, явно не хватает. Принимая решение, приходится полагаться на интуицию — «классовое чутье». В СССР существует почти правило: жалобы неизменно попадают к тому, против кого направлены, — таков принцип демократического централизма.

Но принцип принципом, а люди людьми: в ЦК немало завидующих с жадными глазами — рады чужому несчастью, так что без надежных и верных людей не обойтись и секретарю райкома. И немалая часть денег, в труде и риске сделанных в самом низу — в цеху и в магазине, — расплывается вширь, захватывая глубокие пласты чиновников центрального партийно-советского аппарата. В ЦК КП Азербайджана, в Верховном Совете и Совете Министров республики практически каждый сотрудник получает проценты на вложенный в обращение капитал — занимаемую им должность.

К 1969 году Азербайджан был полностью распределен. В руках зав. орготделом ЦК КП Азербайджана партийные кадры: ни одно назначение в партии немыслимо без ведома и согласия Багирова. Им же разработаны тарифы: первый секретарь райкома «стоит» 200 тысяч рублей, второй — 100 тысяч.

Село (совхозы, колхозы) — абсолютная вотчина секретаря ЦК Сеидова. И здесь четкие ставки: пред. колхоза — 50 тысяч, директор совхоза — 80 тысяч.

Промышленность — хозяйство Амирова: должности директоров заводов и фабрик — от 10 до 100 тысяч рублей.

Культура, искусство, наука в руках секретаря ЦК Джафарова. Покупались и продавались: звание академика — 50 тысяч, директор института — 40 тысяч, ректор вуза — до 200 тысяч. Директор театра — оперного, драматического, юного зрителя — 10-30 тысяч рублей.

Административные органы формально — прерогатива второго секретаря[5] ЦК КП Азербайджана Елистратова, потом — Козлова, фактически — Ахундова.

Стоимость должности определялась спросом, спрос — возможностями должности. Исходя из этого можно почти безошибочно вывести, что министр торговли «стоит» в 2–3 раза больше, чем министр соцобеспечения, министр мелеорации — в 3–4 раза меньше министра сельского хозяйства, министр внутренних дел равен министру легкой промышленности (в этом министерстве сосредоточено большинство платежеспособных цехов).

И верно, министру торговли Азербайджана Кафарову, а затем сменившему его Башир-заде министерское место «стоило» 250 тысяч рублей. Министру коммунального хозяйства Топчиеву меньше — 150 тысяч. Министру соцобеспечения Сеидмамедовой — 120 тысяч.[6] (Цифры приведены в закрытом докладе первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана 20 марта 1970 года).

Партийные инструкции и директивы всегда лаконичны: объяснить колхознику — чем богаче будет колхоз, тем лучше будет житься колхознику. А как убедить, если поле государственное, трактор тоже. И чужое не дорого, его не жаль. И задания астрономические: от зари до ночи работай — не выполнишь. А город ждет, требует, грозит.

Как тут обойдешься без приписок и очковтирательства? А чтобы не заметили, ие схватили за руку — надо «смазать». И себе про черный день нужно оставить…

Откуда взять? Источник один: мужик, вернее, баба — мужчины, здоровые и молодые, в городе. Вот и приходится прсдседа-телю урезать из трудодня колхозника «процентик» для секретаря райкома, для предсе-дате ля сельсовета, для ревизора.

Как тут не позавидуешь городской сытой жизни, скажем, милицейского работника? Впрочем, и он подначальный, не знает покоя. Балансирование в пространстве, где нет законов, — обременительно и опасно. Десять лет начальник Октябрьского райотдела милиции города Баку Гусейнов «подкармливал» зам. министра МВД Рзаева. И что же? Рзаева перевели в Академию Наук (поясняем: Академия — это место, куда переводятся опальные партийные работники, попавшие в немилость хозяйственники и проворовавшиеся милиционеры), а Гусейнову предложили уйти на пенсию. Но из номенклатуры выскочить непросто: связи, средства, опыт и, конечно, приобретенная специальность — все это укрепляет положение на долгие годы. А партийная работа не знает специализации — она «обменивается» на все 283 специальности, имеющие хождение в СССР (смотри перечень в инструкции ВАКа). В партработе особые закономерности: где бы ни работал человек, он неизменно должен оставаться активным, организовывать кампании, выступать на собраниях, критиковать и каяться в ошибках. И чем больше он девальвируется как специалист, тем сильнее и упорнее держится за партийную работу, тем быстрее и успешнее он продвигается. На определенном этапе ему предлагают поступить в Партийную школу при ЦК КПСС, и тогда его будущее проема-тривается четко, оно гарантировано.

Чтобы не сорваться, чтобы преуспеть, партийный работник должен придерживаться жесткого регламента поведения: ничему не удивляться, быть всегда готовым исполнить беспрекословно указание руководства. Ценится ханжество, искусное лицемерие, беспринципность и показная скромность. Важно, чтобы любовные связи (партия высоко блюдет нравственность), жульнические махинации не вылезали наружу, не стали достоянием простонародья. Дом, построенный на взятку, лучше оформить на родственника, бедного, но незапятнанного, машину — на брата-профессора, если таковой имеется, деньги положить в сберкассу, но не на собственное имя, конечно, на «предъявителя», или еще лучше обратить в золото и ценности и укромно зарыть в саду собственной дачи. Главное — не бравировать богатством, не вызывать зависть.

Особо строги нормативы к тем, кому по статусу положено в Москве останавливаться в гостинице ЦК КПСС «Октябрьская». Эта гостиница — своеобразный нравственный профилакторий. Каждый шаг здесь фи к-сируется: что надел, сколько стоил обед, кто навестил, когда возвратился…

Впрочем, «страхи» действительны лишь до определенного уровня — до областного секретаря. Все, что выше, — бесконтрольно. Напротив, тайные сотрудники ГБ выведут на воздух, если кому плохо с перепою, вовремя разбудят и отправят на спецмашине домой заспавшуюся красавицу…

Наиболее проницательные, однако, предпочитают не полагаться на лояльность ГБ и не искушать судьбу. Вернее довериться «другу». У каждого уважающего себя секретаря ЦК есть такой, скромный, застенчивый: у Демичева — Фролов (когда он был благодарным шефом назначен главным редактором журнала «Вопросы философии», ему подыскали замену — застенчивого аспиранта Скворцова, сейчас он подвизается в качестве помощника секретаря ЦК КПСС), у Кириленко — Арбатов, солидный, степенный академик. У престарелого Суслова — но еще весьма любвеобильного — профессор Красин, большой специалист по Ленину, у некогда всемогущего Шелепина — Земляникова, ведающая в Совпрофсоюзе вопросами идеологии и воспитания.

В соответствии с занимаемой должностью распределяются блага: закрытые больницы, санатории, кремлевские пайки, членство в ЦК и депутатство. Выборность при этом — не более чем декорум, создающий видимость фасада.

Но перераспределение не завершено, сотни миллионов рублей, крошась и распыляясь, обращаются в обществе, развращая его психологию, разрушая его нравы.

Факты — от сенсационных до обыденных…

Бакинский электромеханический завод, один из крупнейших в Закавказье, — 14 тысяч рабочих. 29 декабря 1970 года. Утро. До конца года и пятилетки 56 часов. На заводе аврал, присутствуют секретарь райкома, представители ЦК, уполномоченные министерства — необходимо перевыполнение плана на один процент. В этой единице огромный смысл. В редакции республиканских газет уже отосланы торжественные рапорты дирекции и парткома о перевыполнении плана — впервые за много лет. Написаны поздравительные телеграммы ЦК и Совета Министров Азербайджана, распределены премии министерства: от управляющего до помощника бригадира.

Как выполнить план? В оставшиеся часы необходимо добрать 14,8 процента. Работая круглосуточно, — профсоюз, как всегда, не возражает — завод может максимум дать 2–3 процента. Фонд зарплаты на текущий год уже перерасходован, но можно, и не впервой, перетянуть из следующего, а там урезать у тех же самых рабочих, которые сегодня и завтра ночью получат десятку за внеурочную работу, ту самую десятку, которую им недодадут в новом месяце.