Во второй вылет Петр пошел уже на другом самолете. Выяснилось, что двигатель, чудом донесший 'пятнадцатый' до аэродрома, наглотался обломков и сейчас бригада техников меняла его на новый. Вообще, потери были на удивление малы- несколько самолетов и два погибших летчика. Первым погиб летчик дежурного звена старший лейтенант Кулаков, уравнявший скорости в попытке идентификации встреченных самолетов. Поэтому командир еще раз напомнил, что винтовые самолеты имеют лучшую маневренность и бить их надо только на вертикалях.

Над равнинами Белоруссии развернулись ожесточенные воздушные схватки. Неведомый враг, которого уже многие начали называть привычно фрицами, стремился прорваться к аэродромам, городам и военным городкам. Ему противостояли истребители ВВС и ПВО, а так же зенитчики.

927 истребительный столкнулся с вражескими самолетами практически над Кобриным. Шедшие строем троек бомбардировщики и не менее эскадрильи истребителей. Теперь, при дневном свете ясно было видно, что летят именно Мессеры и Юнкерсы. Характерные силуэты, а позднее увиденные опознавательные кресты не оставляли никакого места для сомнений. Атака второй эскадрильи, фрицы пытаются прикрыть бомбардировщики своими истребителями и тут на них обрушивается третья... Пришлось принять участие в бою и первой, фрицы вызвали подмогу и со стороны Кобрина появилась новая эскадрилья истребителей. С ней и столкнулась первая эскадрилья. Петр, уже привычно свалил МиГ в пике, атакуя пару 'Мессеров' с тыла. Те попытались ускользнуть и попали под огонь второй пары звена. Один самолет сразу развалился в воздухе, второй, поврежденный, задымил и ушел куда-то вниз. Опять набор высоты, новая атака. Промах. Черт, сколько же можно? Эти летчики сразу видно, поопытней, маневрируют вовсю, стараясь ускользнуть от огня МиГов. Впрочем, это им помогает мало. Все таки летящий на скорости 700-800 км/ч МиГ и пытающийся маневром уйти от него на скорости всего 350-400 км/ч Мессер - огромная разница. Вот сейчас, спикировав третий раз, Петр все таки смог спрогнозировать, куда рванет фриц и нанес ему точный удар. Огненное облако... и черт возьми, патроны кончились. Увлекшись атаками, Петр не заметил как расстрелял весь боекомплект. Пришлось выходить из боя, причем второй истребитель, который ускользнул от него, получил очередь ведомого. Так что и второй бой закончился для пары Логичева с прибавлением в счете. Хотя вернувшиеся на аэродром Петр с напарниками отнеслись к этому довольно равнодушно. Второй боевой вылет, физические нагрузки, потери друзей съели столько психических и физических сил, что летчики почти не реагировали даже на налет тройки вражеских бомбардировщиков, на малой высоте прорвавшихся к аэродрому и попытавшихся бомбить полосу и стоянки эскадрилий. Один был сразу же сбит зенитчиками прикрытия, остальные сбросили бомбы неточно, повредив пару самолетов, и были сбиты поднявшимися летчиками дежурного звена, когда уходили от аэродрома.

В общем, все складывалось очень плохо. Пропавшая группа армий 'Север', создавала такую брешь на левом фланге, едва прикрытую уцелевшими остатками резервов, что пришлось остановить наступление 3-й танковой группы и 9-й армии, поспешно перебрасывая часть их сил на левый фланг. Но хуже всего сложились дела в воздухе - понесшие огромные потери люфтваффе ничем не могли помочь сухопутным войскам. Самое скверное, что начали появляться случаи отказа от полетов. Летчики говорили, что полет против русских - это хуже чем 'русская рулетка'. 'Русская рулетка' еще давала шанс выжить, а вот встреча с новыми истребителями русских, получивших уже кличку 'Флигендесрор' [5] - почти никаких шансов. Кроме того, 1-й Воздушный флот потерял 400 самолетов, расквартированных в Восточной Пруссии. Геринг вынужден был приказать перебрасывать самолеты ПВО рейха на Восток, но и эта мера не могла переломить ситуацию.

Булганин с Хрущевым несли свое дежурство на даче Сталина. Если не считать каких-то непонятных эффектов среди ночи, все остальное было спокойно. Немного поговорив о необычных ощущениях, но так и не разобравшись, что же это было, они продолжили разговоры о ожидавшихся перспективах. В это время охранники вызвали Булганина к телефону. Вернувшись, взволнованный Булганин сообщил о налете по всей западной границе самолетов неизвестного противника и пропадании связи с группами войск и посольствами за границей. Поэтому он уезжает в Военное министерство, а на дачу собираются приехать Маленков, Берия, Молотов, Каганович и Ворошилов. В этот же момент дежурный врач вбежал в комнату и сказал, что товарищу Сталину стало хуже. Действительно, Сталин был в плохом состоянии. Булганин не стал уезжать, перезвонил в Военное министерство и отдав указание действовать по обстановке, остался ждать остальных. Пока все собрались, Сталину стало еще хуже. Медики сказали, что началась агония. Прекратилось дыхание, попытки искусственного дыхания и стимуляции сердца не помогали. Хрущев, уверявший всех, что ему жалко Сталина, сказал:

'Послушайте, бросьте это, пожалуйста. Умер же человек. Чего вы хотите? К жизни его не вернуть.'

Как только Сталин умер, Берия и Булганин сели в машины и уехали в Москву. Оставшиеся, обсудив ситуацию, решили собрать всех членов Бюро. Тем временем Хрущев попробовал поговорить с Маленковым:

'Егор, надо побеседовать'.

'О чем?' - холодно спросил Маленков.

'Сталин умер. Опять война. Как дальше будем жить?'

'А что сейчас говорить? Съедутся все, и будем говорить. Для этого и собираемся.'

'Ну, ладно,' - ответил Хрущев, мысленно занося Маленкова в список сторонников Берии: 'поговорим потом'.

Хрущев исподволь, с момента болезни Сталина, пытался собрать команду сторонников, чтобы не допустить прихода к власти Л.П. Берии, которого он ненавидел и боялся. А заодно естественно и самому занять вершину властной пирамиды. Эх, как же он тогда отомстит всем, кто видел его унижение перед Сталиным, за страх перед арестом, за постоянное нервное напряжение...

Необычная обстановка, ожидаемое, но все равно внезапное известие о смерти Сталина, слухи о новой войне, заставили всех членов Бюро поспешить. Встретив и проводив Светлану, и простившись с покойным, они собрались в столовой дачи для заседания. Инициативу взял в руки Берия, предложивший назначить председателем заседания Бюро Маленкова, который сразу же снова передал слово Лаврентию Павловичу. Берия тут же выступил с предложением назначить Маленкова Председателем Совета Министров СССР с одновременным назначением его председателем воссозданного Государственного Комитета Обороны и с освобождением его от обязанностей секретаря ЦК партии. После единогласного утверждения, Маленков выдвинул два предложения - утвердить его первым заместителем в обоих случаях Л.П. Берию, назначив его же министром государственной безопасности. Тут же Берия внес предложение из-за сложившейся чрезвычайной ситуации объединить МВД и МГБ. Все эти предложения прошли единогласно. Хрущев и Булганин молча переглядывались, чувствуя, что власть буквально ускользает между пальцев.

Дальше дележка портфелей пошла еще быстрее. Молотова тоже назначили первым замом предсовмина и министром иностранных дел. Кагановича - просто заместителем. Ворошилова предложили избрать председателем Президиума Верховного Совета СССР, освободив от этой должности Шверника, которого, как сказал Берия никто в стране не знает. В ГКО вошли Берия, Булганин, Ворошилов, Маленков, Молотов, Микоян, Хрущев. Хрущев же стал одним из секретарей ЦК, а вот должность секретаря Московского ЦК ему не оставили.

В конце заседания приняли порядок извещения о происшедшем. Было решено, что с сообщением о смерти Сталина и нападении выступит Председатель Совета Министров Маленков, а похороны будут проведены позднее. Берия предложил вернуться в Москву и провести заседание ГКО, вызвав на него начальника Генштаба маршала Соколовского.