Персей, не размыкая век, начал топтаться на месте, гадая, в какую ему идти сторону.

- Глаза можно открыть,- не без ехидства разрешила Медуза Горгона.

Врачеватель вжался в землю, услышав тяжёлые шаги. Он, в отличие от Персея, глядеть не отважился, а потому лишился удовольствия созерцать праведный гнев на лице Персея. Помимо гнева, там можно было прочесть детскую радость, что обычно возникает при обнаружении товарищей, которые, играя в прятки, разбежались по комодам и буфетам.

- Щита больше нет,- объявила Медуза серьёзно и торжественно.- Теперь ты властен заглянуть в глаза своего будущего, которое так долго тебя отпугивало. Ты сможешь оценить грядущее могущество собственного разума, достигшее через много веков наивысшей концентрации в некоем Богданове. Загляни в зрачки этого лекаря и прочти в их глубине свою судьбу. Когда же ты с ней познакомишься, реши, достойны ли вы с этим будущим друг друга и кто из вас кого должен страшиться и остерегаться.

Персей, загипнотизированный речами ведьмы, взял локоть аналитика и с силой потянул на себя.

- Ты что! Ты что!- закричал задыхающийся, до смерти перепуганный чародей.

- Не бойся, я не загляну в твои зрачки,- обратилась к нему с презрением Медуза.- Я хорошо понимаю, что, сделай я это - ты покойник. Будущее в твоём лице чересчур немощно, оно не готово к подобным испытаниям.

Медленно, осторожно приоткрыл аналитик сперва левый глаз, потом правый. И увидел, наконец, Персея, который напряжённо сверлил его ответным взглядом.

- Впитывай, вбирай и делай выводы, о божественный воин. Много дней потратила я на то, чтобы посредством заклинаний и неназойливых чар завлечь тебя сюда, на эту лужайку, проведя сквозь тяготы самопознания. Гляди же на своё будущее - сколь оно безжалостно, безмозгло, сколь безответственно оно, посягнувшее на святую святых - твой щит, твою защиту от грядущих мерзостей. Гляди и выбирай, что более тебе мило - бесстрастный интеллект, не признающий табу, или же гармония души и тела, которую я, как только ты ответишь на этот главный вопрос, готова тебе подарить.

Персей, наглядевшись, скривился и молвил с долей отвращения:

- Ты знаешь, Медуза, мне что-то не нравится этот хвалёный Богданов. Он неказист, труслив и суетен.

- Слова не мальчика, но мужа!- похвалила его Горгона.- Оставь же теперь медиума в покое и развернись ко мне лицом.

- Стой! Не делай этого!- попытался вмешаться выпитый до дна аналитик.Ты не готов!

Змеи на голове Горгоны вздыбились и зашипели. Задрожали, набрякнув на тысяче жал, капельки яда.

- Повернись ко мне!- прокаркала она ужасным голосом.

Персей, будто в полусне, медленно повернулся и взгляд его растворился в лучистых потоках, исходивших из ведьминых орбит.

- Великий момент!- проскрежетала неожиданным ужасным скрежетом Медуза Горгона.- Божество глядит на строптивого смертного! Это странно, но меня преследует страх - что, если в камень обращусь я? Не стоит дрожать, о мой отважный противник, я не причиню тебе вреда. Гляди! Ты видишь, что хотел впустить в твою душу этот безнравственный естествоиспытатель?

Персей поднёс руки к горлу и, не отводя парализованных глаз от лица Медузы, начал оседать на траву. Рот его искривился, на лице написался дикий страх.

- Так прими же в себя то, что искал!- закаркала победоносная колдунья, и аналитик, окончательно разбитый волшебным параличом, проследил, как две синие молнии вошли точно в череп Персея. Из ушных раковин героя повалил горячий сизый дым, по кончикам пальцев забегали искры.

Горгона же, продолжая изливать в своего неудачливого губителя струи магического света, бесшумно оторвалась от земли и строго вертикально повисла, подобно космическому модулю на старте.

Силы к аналитику вернулись как-то сразу, без предупреждения. Он поспешно отпрянул и едва не свалился со стула. Убедившись в своём благополучном возвращении домой, он первым делом ощупал собственные щёки и нашёл их гладко выбритыми. Потом посмотрел на Богданова, который, вытянувшись, лежал на кушетке и улыбался.

- А я больше не боюсь,- сказал Богданов радостно.

- Не торопитесь с выводами,- предупредил его аналитик, переводя дыхание.- Вы, наверно, считаете себя счастливым победителем, впитавшим божественный океан. Однако развитие мании возможно даже при скромном успехе...я не говорю о бреде величия, но...

- Что мне до добродетелей!- ни к селу, ни к городу заметил весёлый Богданов.

Он выхватил из-под себя кривой нож, рванулся к аналитику и в два удара его обезглавил. Потом вышел в прихожую, нашёл на хозяйских антресолях подходящий чемодан и спрятал в него голову. Когда Персей закрывал крышку, он сочувственно поцокал языком при виде поджатых губ владельца чемодана.

Ощущая в себе присутствие несметного числа равновеликих и разнополюсных возможностей, клиент пружинистым шагом вышел во двор. В песочнице играли детишки; Персей, имея власть казнить и миловать, приблизился к ним с искренней приязнью и не ушел, пока не перегладил всех по макушкам.

Потом переложил чемодан в другую руку и отправился на вокзал.

Шествуя торжественно, с расправленными плечами, он то и дело смотрел по сторонам, ища, кого бы наказать или, напротив, осыпать великими милостями. В сущности, всё зависело от настроения. Достойных первого он мог расположиться наградить, достойных награды - умножить на ноль.

Ничего подходящего Персей не встретил до самого вокзала - всё какая-то неприличная мелочь, недостойная высокого вмешательства.

Так что на вокзале, придя туда, он для начала облегчил карманы: роздал убогим и нищим наличные деньги.

февраль-март 1999