Зиглинда рассмеялась.

- Я запомню этот аргумент, - сказала Лиандра из сада. Она, забавляясь, стояла там, Файлид рядом с ней. - Он будет полезен.

Она подошла, прижалась ко мне и подняв голову, с озорством посмотрела на меня.

2. Вердикт Розы

Прежде чем уйти с Файлид и Армином, я решил ещё раз поговорить с Лиандрой. Она была в своей комнате.

- Что ты об этом думаешь? - спросил я.

Она оглядела меня.

- Я знаю, что ты спрашиваешь о другом, но в таком виде ты не можешь пойти во дворец.

Я посмотрел на себя.

- А что не так?

- Ничего. Но для дворца одежда не подходит.

Я вздохнул.

- Одежда свежая. И чистая. Она новая.

- Ты не проявляешь к эссэре Фале должного уважения, - объяснила Лиандра. Я видел по её глазам, что она не шутит.

- Я переоденусь, - вздохнул я. - Итак, что ты об этом думаешь? У меня такое чувство, что если я пойду с Файлид и Армином, то всё изменится, и мы будем ещё глубже вовлечены в дела эмирата.

В этот раз вздохнула она.

- Видимо, этого нам уже не избежать. Я просто не понимаю, что, собственно, от тебя желает эссэра Фала, - заметила она.

Я пожал плечами.

- Я сам без понятия, - я подошёл к перилам балкона, выходящего на внутренний двор. - Наверное, я требую слишком многого, раз надеялся на отдых прямо сейчас и особенно сегодня, - я повернулся к ней. - Прошло всего несколько дней с тех пор, как эмир был убит некромантом перед гостями и друзьями и на глазах дочери и матери. Не могу даже представить, как это отразилось на людях в городе и как себя чувствует Файлид. Если мы можем помочь ей и её бабушке...

- Я понимаю. Только...

Я вопросительно посмотрел на неё, и она покачала головой.

- Ах, ничего, - наконец промолвила она. - Ничего не поделаешь, такова жизнь. Просто у меня такое чувство, словно меня сковали. И я не могу подобрать подходящие слова, чтобы описать всё то, что с нами случилось.

Она сидела за письменным столом в кабинете, который Армин оборудовал по нашему указанию. Перед ней стояли склянка с тушью и перо и лежало несколько тонких пергаментов. Один был наполовину исписан её аккуратным почерком. Планировалось, что Янош и Зиглинда через портал, расположенный в подвале посольства, скоро вернутся в крепость на Громовом перевале, а оттуда, через подземные пещеры, пройдут к постоялому двору. Затем поедут на лошади дальше, доберутся до королевского замка в Иллиане и передадут королеве Элеоноре именно это сообщение, для которого Лиандар пока ещё не подобрала подходящих слов.

- Мы не знаем, жива ли она ещё, - продолжила Лиандра. - Но она должна жить, должна держаться, потому что никто из троих потенциальных наследников не достоин этой чести, - она с горечью посмотрела на меня. - Никто из них не встанет на пути Талака. Как бы ни отличались их жалкие пороки, в одном они согласны друг с другом: они откроют Талаку врата и будут надеяться на милость. Предпочтут стать собакой собаки, чем умереть как честный человек!

С детства привязанная к кровати из-за серьёзного падения, у королевы не было собственных наследников. Я плохо знал всех трёх двоюродных братьев. Когда я видел их в последний раз, они были не более, чем непослушными детьми. Но насколько я знал, все трое с тех пор развили ещё больше высокомерия и надменности. Джесфар, одно из трёх королевств, уже пало, известие достигло меня устами Лиандры, когда мы впервые встретились на постоялом дворе «Молот».

Келар, место моего рождения, был снесён и покрыт солью. Летазан, второе оставшееся королевство, было родиной моего выбора. Я много лет счастливо жил там и хорошо его знал. Богатое, благодаря торговле и серебряным рудникам, там, пожалуй, жили самые лучшие учёные и ремесленники новых королевств.

И если тебе были нужны хороший меч или новые доспехи, то поиск приводил тебя в Леатазан. Нигде не было лучшей стали, но король больше предпочитал искусство и науку, чем сражения. Он был хорошим королём в мирное время, рассудительным, взвешивающим всё за и против, всегда помнил о благополучие народа. В то же время он был самым никудышным командующим: прежде чем решался на что-то, битва была уже проиграна.

Так что сопротивление и гордость трёх королевств лежали лишь на плечах королевы Элеоноры.

Без желания к сопротивлению даже самые мощные стены не помогут против решительного врага.

Сколько сейчас лет Розе Иллиана? Три десятка и десять? Четыре десятка? Возраст, когда некоторые, кто всю свою жизнь был здоровым, часто умирали по естественным причинам.

- Какой она была, когда ты видела её в последний раз? - тихо спросил я.

Я помнил лишь детское лицо с большими глазами, в которых видел веру в невозможное... а также печаль и скорбь из-за того, что посылает кого-то на верную смерть. Ей так и не выпало возможности побыть ребёнком.

- Слабой, - ответила Лиандра, глядя на незаконченное письмо на столе. - Она едва может есть, постоянный суп опротивел ей, - она снова повернулась в мою сторону и посмотрела на меня влажными от слёз глазами. - Как она вообще может выносить такую жизнь? Разве она не должна желать от всей души наконец отпустить. Наконец найти покой, которого так жаждет?

- Она не уйдёт, пока не выполнит свой долг, - сказал я, и именно так всё и было. Я не мог сказать, откуда это знаю, но что-то другое казалось немыслимым. - Напиши, всё что захочешь. Янош лично доставит сообщение.

- Ты в него веришь? - спросила Лиандра.

Я подошёл к ней и провёл рукой по её коротким мягким волосам.

- Да, верю, - я принял решение и пододвинул стул, чтобы сесть рядом. - Не знаю, успею ли я вернуться, прежде чем они уйдут.

Я посмотрел на Каменное Сердце, который, казалось, разглядывал меня своими безжалостными рубиновыми драконьими глазами. Нет, этот меч терпеть меня не мог.

- Ты владеешь мечом королевства. Ты дала королеве клятву. Эта клятва относится только к ней или ко всему королевству?

- Клятва была очень странная, - тихо заметила она, глядя мимо меня в пустоту и вспоминая события. - Была глубокая ночь, когда в дверь моей комнаты постучали. К моему удивлению, перед дверью оказалась верховная жрица Астарты, попросившая меня следовать за ней. На мне была только ночная рубашка, но времени, чтобы одеться более подходящим образом, не было. Через потайные ходы, которых даже я не знала, она провела меня в покои королевы. За дверью стояла стража, но и они не знали, кто в ту ночь собрался вокруг ложа королевы. Это была августейшая компания, служители Сольтара, преклонив колени перед её ложем, молились за неё, прося своего бога дать ей сил держаться за жизнь и дальше. Рядом тихо и неподвижно, с мрачным лицом и в окровавленной одежде, стоял служитель Борона и изучал меня глазами, которые, казалось, смотрели в самую душу. В его руках был старый, пыльный, измазанный кровью реликвийный ящик, которого я никогда раньше не видела, - она нащупала мою руку и сжала так крепко, что было больно, но я не обращал внимания. - В ту ночь в святилище Борона проникли вооружённые люди, и совершили святотатство, восстав против бога справедливости. Они проложили кровавый след до реликтовой комнаты. Все священники, вооруженные или нет, преградили им дорогу, и все были убиты, кроме этого одного. Его кровь была частью следа, который оставили эти нечестивцы. Тебе знакома статуя Борона в храме королевского города?

Я лишь кивнул. Я никогда не входил в храм, но он был небольшим, поэтому статую хорошо было видно от дверей.

- Эта статуя Борона держит не булаву, а меч. Главный служитель Борона взял именно это оружие и заградил преступникам дорогу... А сам бог направлял его руку, - она сглотнула. - Кроме него, никто из слуг Борона не пережил нападения.

Служители Борона единственные, кому позволено носить оружие, но священники, служащие в самом храме, никогда его не носили.

- А что со стражниками храма? - тихо спросил я

Она покачала головой.

- Вероломно убиты, многие из них во сне. Никто не ожидал, что кто-то осмелится так прямо вызвать гнев Борона.

Хотя обычно действия богов видны не так явно, у меня ещё никогда не появлялись сомнения в их существовании и силе. Я уже слишком часто испытывал тяжёлую руку Сольтара на своих собственных плечах... Меня бросило с дрожь. Борон выступал за справедливость, но не за милосердие. Эти мужчины, кем бы они ни были, даже в смерти не смогли избежать приговора бога.

Сольтар не откажется выдать их души своему брату. Здесь было жарко, но в этот момент я замёрз.

- Варош об этом знает?

Она лишь покачала головой.

- Я не хотела рассказывать ему. Я уверена, что он знал некоторых братьев из храма.

Я кивнул. Я считал её решение неправильным, но мог её понять.

- Что случилось дальше?

- Нечестивцы не достигли своей цели, но стало ясно, чего они хотели: реликвию, забытую даже священниками Борона. Это был меч, который раньше покоился в руке статуи, пока его не стали хранить в самой безопасной комнате храма.

Она посмотрела на Каменное Сердце, чьи красные глаза холодно сверкали; я почти мог чувствовать гнев меча. Каменное Сердце отличался от Искоренителя Душ, его присутствие было более очевидным.

Мне почти казалось, будто он обладает собственной волей. Учитывая тот факт, что его задача заключалось в том, чтобы при вынесении приговора дать своему владельцу хладнокровие каменного сердца, казалось, будто он нёс в себе больше чувств, чем любой другой изгоняющий меч, о котором я когда-либо слышал. Даже если бы у меня не было Искоренителя Душ, я бы никогда не принял этот меч. Если честно, я боялся Каменного Сердца даже больше, чем своего собственного клинка.

- В том ящике, что священник держал рядом с кроватью королевы, находился Каменное Сердце? - спросил я.

Она лишь кивнула.

- Я думал, что это меч королевства?

- Я тоже так думала. Но меч, который весит на стене над троном, всего лишь копия, - она протянула руку к своему мечу и коснулась рукоятки. Осторожно, почти нежно, она провела пальцами по искусно выкованной драконьей голове, затем посмотрела на меня. - Я знаю, почему, - наконец тихо произнесла она. - Его нельзя воспринимать легкомысленно. Когда вытаскиваешь его из ножен, он... беспощаден. Он не знает милосердия, только истину и справедливость. Он не прощает ошибок и полон гнева на неупорядоченный мир. И считает, что его долг привести его в порядок, - она замолчала. - Не испытывать милосердия, думать в холодных рамках справедливости и разума... освобождает. Ты знаешь, что прав и что сомнения невозможны. Вряд ли есть что-то, что предаёт больше сил, чем знание этой истины. И когда он снова отпускает меня, я вспоминаю, как это, не чувствовать милосердия, иметь каменное сердце в груди. Он окутывает мою душу в самый глубокий и тёмный лёд, делает её недосягаемой для любого влияния или магии... и он знает лишь одну цель, одно желание, которое у нас совпадает, - она глубоко вдохнула. - В ту ночь я встала на колени перед нашей королевой, и она приняла мою клятву, но я повторила её слова. Эта была не знакомая тебе клятва паладина, нет, эта клятва была особенной. Я поклялась её жизнью, её честью, её волей и её верой сделать то, что будет лучше всего для королевства, - она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. - Ты слышишь? Он заставила в честь неё поклясться всеми королевствами, но не по её указке. Она оставила решать мне, что я считаю лучшим! Как только можно требовать такую клятву? И это сделала именно она, хотя знает, какое бремя означают её слова!