НАЙК КВИНТО — шеф, вызванный к жизни Интеркосмической службой развёрнутой Социальной Помощи

РОН ЛЭНДРИ И ЛАРРИ РЭНДЕЛЛ — два офицера из отдела Найка Квинто

ЛОФТИ ПАТТЕРСОН — старый поселенец-землянин, который лучше любого знает планету Пасса

АИАА-ОООИ — его вид внушает ужас

В конце двадцать первого века — начале двадцать второго для человечества началась новая эпоха.

Аркониду Атлану при поддержке человечества удалось утвердиться в качестве императора — союз между Арконом и Солнечной империей принёс свои плоды. Особенно для землян, многие из которых уже сами заняли ключевые позиции на Арконе. Атлан вынужден терпеть это, потому что он не может положиться на большинство своих подданных.

Солнечная империя стала самой значительной торговой и военной силой на окраине Млечного Пути. В течение двадцати двух лет не иссякает поток переселенцев на подходящие для освоения миры.

Кроме того, на многих населённых другими разумными существами планетах существуют земные посольства и торговые миссии.

Несмотря на это, положение отнюдь не блестящее, потому что из тайных источников становится известно, что в Млечном Пути есть сила, не испытывающая симпатии ни к арконидам, ни к землянам: это акониане из Голубой системы, которые уже дважды наносили неожиданные удары.

Но в Галактике есть ещё одна сила, которая рассматривает быстро прогрессирующих землян как своих противников. Это доказывает таинственное происшествие на планете Пасса, которая заставляет Третий отдел тайной разведки разработать план…

Энди Левье вспомнил, что два часа назад на этом месте не было ещё никакого дерева. Но теперь оно здесь было, более пяти метров высотой, со стволом, который утоньшался книзу.

Энди осмотрелся. Это был странный час сумерек, промежуток между заходом красного солнца и восходом голубого, когда небо окрашивается в коричневые и фиолетовые тона, а над горизонтом на западе образуются большие красные, а на востоке маленькие голубые врата.

Местность была тёмной и молчаливой, за исключением своеобразных звуков, доносившихся из-за стеклянной стены, в которые Энди вслушивался так пристально потому, что они без всякого сомнения доказывали, что величайшее приключение в его жизни стало действительностью: что он покинул Землю и живёт на чужой, невыразимо чужой планете.

В сумерках маленький домик казался огромной чёрной глыбой, которая прижалась к тёплой земле и, казалось, была готова к прыжку, ожидая чего-то. Энди тогда удивился странному впечатлению, которое производил на него дом. В полутьме вечера он казался мирным и распространяющим вокруг себя спокойствие. Потом Энди снова подумал о том, что было неправильно ожидать от своего дома мира и спокойствия, когда он сам наполнил его беспокойством и жаждой действия.

Нет, дом был таким, как надо.

На коричневом небе вспыхнула маленькая яркая искорка. Энди смотрел на неё, на то, как она поднимается вверх, двигаясь все быстрее и становясь все ярче. Затем он увидел, как она внезапно погасла, а мгновением позже над равниной прокатился громовой гул стартующего космического корабля.

Энди втянул в себя тяжёлый аромат равнины и подумал о городе Модесса, возле которого находился большой космопорт. Нет, он не хотел жить в Модессе, не хотел, чтобы город окружал его. Он был удовлетворён тем местом, где он находился и которое было удалено от Модессы на пятьсот километров. Другие называли Энди глупцом, но он предпочитал быть глупцом, чем подолгу жить в большом городе, где не было даже ощущения, что находишься в чужом мире.

Он отвлёкся от этих мыслей и вернулся к тому, что произошло сегодня. Такого, по крайней мере, никогда ещё не случалось. Эвергрины не пришли, чтобы отдать свои шкуры. Это значило, что на главную площадь пришло только восемь из них, а обычно их каждый день бывало по меньшей мере раз в десять больше. Энди не мог припомнить ничего подобного. За шкуры с Пассы он получал твёрдый заработок всего за полдня работы. И он получит свои деньги независимо от того, принесут эвергрины свои шкуры или нет. Нет, что-то было не так. Он только удивился.

Наконец он снова подумал о дереве, которого ещё два часа назад здесь не было. Он подошёл к нему поближе. Но в темноте не смог различить никаких подробностей. Он поостерёгся прогонять эту штуку. Он знал, что может произойти на Пассе с неопытными людьми, когда они касаются чего-нибудь, о чем не знают наверняка, что это безопасно. В сущности, он не сомневался, что на Пассе за два часа может вырасти толстое пятиметровое, лишённое ветвей, дерево. Здесь уже были всякие чудеса. Теперь… хотелось бы ему знать, что это такое было.

Он повернулся, чтобы достать из кармана фонарик. В это мгновение дерево пришло в движение.

Оно просто нагнулось вперёд. Энди услышал над собой шорох и мгновенно обернулся. Но это ему не помогло. То, что он считал деревом, со шлепком упало на него, бросило его вниз и прижало к земле.

Страх лишь на полсекунды парализовал Энди. Потом он дико упёрся в навалившееся на него тяжёлое дерево. На гладкой поверхности ствола не было никакой зацепки для рук. Они соскользнули, и дерево, несмотря на сопротивление Энди, увеличило своё давление.

Энди больше не мог вдохнуть воздух. Казалось, что маленькие огненные палочки болезненно барабанят о ребра, а в ушах дико звенят колокольчики. Энди внезапно понял, что ему никогда не удастся освободиться из-под этой убийственной тяжести. Он также понял, что лежало на нем и что против этой неотвратимой беды нет никакого способа защиты.

Он закричал. Но здесь не было никого, кто мог бы услышать его.

Сознание Энди исчезало в ярком, сверкающем, трещащем фейерверке, вспыхнувшем перед его глазами.

Найк Квинто выглядел так, словно он не имел представления ни о чем. Он стоял, словно поражённый громом, и, вероятно, первое, что он собирался сказать, было то, что его так поразило.

В этом не было ничего странного. Полковник Квинто был маленьким, полным мужчиной с одутловатым красным лицом, на котором даже в самое холодное время всегда проступала пара капелек пота. Над пухлыми губами находился маленький нос, а над носом были два маленьких глаза; его узкий лоб делила надвое растрёпанная прядь бесцветных светлых волос. Полковник Квинто ещё ни разу в жизни не вызвал ни у кого даже следов симпатии.

Рон Лэндри и Ларри Рэнделл ждали, пока за ними закроется дверь. Потом они отдали честь с точностью, сильно контрастирующей с их неряшливой летней гражданской одеждой.

— Праведное небо! — воскликнул Найк Квинто высоким напряжённым голосом. — Я же сказал, что мне нужны два наших самых способных человека. А теперь приходите вы! Боже мой, кажется, весь мир отказывается предоставить мне как можно быстрее то, что мне совершенно необходимо! Что мне с вами делать? Ну ладно, раз уж вы тут. Садитесь! Вы прокручивали ленты? Боже мой, да не будьте же так скучны! Скажите же что-нибудь: да или нет?

— Да, — спокойно ответил Рон Лэндри.

— Что да?

— Да, сэр, мы прослушивали ленты.

— Ага. Ну и что?

Рон Лэндри откашлялся и украдкой бросил взгляд на Ларри, сидевшего рядом с ним. Найк Квинто стоял за своим письменным столом и буквально жаждал ответа.

— Мы не уверены, сэр, — осторожно начал Рон, — не сыграл ли здесь кто-нибудь скверную шутку.

Несколько мгновений казалось, что Найк Квинто вот-вот подпрыгнет вверх. Он обеими руками провёл по волосам, откинул голову назад и уставился в потолок. При этом он испустил такой вздох, словно ему пришлось отказаться от давно лелеемой драгоценной надежды, и наконец произнёс: