И вдруг крик раздался снова совсем рядом.
Глаза ли привыкли или в тучах был просвет, но Андрюша вдруг догадался, что стоит возле погреба, куда заточили Василия. И его взяла злость — оказывается, бежал на помощь негодяю.
— Помогите! — Голос был тонким. Василий притворился немощным, чтобы вызвать жалость у прохожего. Но какой здесь прохожий?
— Молчи, — сказал в сердцах Андрюша, намереваясь повернуть обратно. Сколько времени потерял…
— Андрюша! — Голос был близко. — Андрюша, счастье ты мое!
— Дед Артем? Почему вы здесь?
— Прелестно, великолепно, — раздался второй знакомый голос. — Мы никак не рассчитывали на вашу помощь. Это замечательно!
— И вы, Эдуард Олегович?
— Наша вина, наша вина, — сказал Эдуард. — И эта гроза, все за заборами, адский шум, ничего не слышно. — Пленники говорили сквозь маленькое окошко, голоса их доносились глухо.
— Обманул он нас, — объяснил дед Артем. — Притворился спящим, а потом ключи схватил и бежать. И замкнул.
— Мы виноваты, ах как мы виноваты! — сказал Эдуард. — Теперь он уже в лесу, в безопасности.
— Найдем, — твердо сказал дед Артем. — Отмыкай.
Андрюша нащупал замок, амбарный замок, крепкий.
— А где ключ? — спросил он.
— Ключа нету, — сказал дед Артем, — унес он.
Андрюша попытался сбить замок кирпичом, найденным рядом. Кирпич раскололся пополам.
— Не открывается, — сообщил он.
Все было мокрым. Весь мир был мокрым и холодным.
— Иди домой, — сказал дед Артем, — топор возьми, ничего не поделаешь.
— Глупо, — сказал Андрюша. Он хотел было добавить, что каждая минута на счету, а тут два… гм… человека дали запереть себя в подвале. Но сдержался, понимая, что все равно надо их спасать. — Иду, — сказал он и вдруг увидел, что из темноты на него глядит яркий тигриный глаз. Он сжался, колени стали мягкими… Но нет, это не глаза хищника, это фара. Кто-то ехал по дороге.
— Эй! — закричал Андрюша, как кричат моряки, завидя парус после года, проведенного на необитаемом острове. — Эй, стойте!
Мотоцикл ослепил Андрюшу. Голос Глафиры спросил:
— Что вы тут делаете?
— Это ничего, — донесся голос из погреба, — это хорошо. Не плачь, Эдуард, спасение пришло.
28
Элла сопротивлялась, утверждая, что мальчику Коле одному ехать в Красное после трудного дня в такую темень совершенно невозможно, но Коля был как кремень. Поедет, и все тут, только заправится — в сарае есть запасные канистры. Расстроен Коля был смертельно: такой день, столько событий, а его не было. Он был глубоко убежден, что, будь он в деревне, и мельница не сгорела бы, и медведь бы не погиб, и Веня не пострадал бы. Но дело прошлое, теперь же спасение зависело от Коли, и тут все препятствия были несущественны.
Веня проснулся, он был в сознании, но сильно страдал. Элла с Глафирой хлопотали возле него, а Коля с Андрюшей пошли в сарай.
— Василию не завидую, — сказал Коля. — Мы с милиционером его с утра возьмем. За ним еще дела найдутся.
— Может, с тобой поехать, чтоб не скучно было?
— Только машину перегрузишь, — сказал Коля. — Лучше за женщинами присмотри. Ты один тут мужик остался.
От похвалы стало приятно, хоть исходила она от мальчика.
— Как же этот Васька их скрутил? — рассуждал Коля. — Достань-ка мне масло с полки, ты повыше будешь, акселерат.
— Он на Эдуарда кинулся, зарычал, Эдуард струхнул, споткнулся о ящик, деда свалил. Остальное — дело техники.
— Это так, — согласился Коля. — Ну я поехал.
Андрюша помог выкатить мотоцикл за ворота, закрыл их, привычно ежась от дождя, глядя, как тает в струях воды красный огонек.
Напротив горел свет у деда Артема. Дед переживал. Был унижен. Может, навестить его?
Переходя улицу, Андрюша вдруг понял, что видит уже и дорогу, и темный забор деда. Три часа — начинает светать. Здесь рано светает. А спать не хочется. Дождь вроде бы стал потише, хотя за лесом все еще вспыхивали зарницы и перекатывался гром.
Короткий звук догнал Андрюшу: во дворе хлопнула дверь. Кто-то вышел. Звуки разносились далеко и гулко.
Снова тишина. Потом осторожные шаги по доскам, скрипнула калитка. Андрюша замер у дедова забора.
В калитке образовалась тень. Ангелина стояла, словно не зная, что делать дальше, куда идти.
— Эй, — тихо сказала она, — ты где?
Андрюша не откликнулся. Человек обычно чувствует, что зовут не его. И горькое подозрение мелькнуло в голове юноши — она зовет Василия, переживает за него, ждет, а все разговоры о живой воде, все сказки, ключи и компрессы — так, развлечение. Все равно мы здесь чужие, подумал Андрюша. Вот приехали, уедем, а деревня будет жить дальше по своим странным законам… до тех пор, пока не построят здесь санаторий, не понаедут отдыхающие, которые обволокут своими, новыми и неинтересными легендами пушку на площади и странное название «Царицын ключ».
Черная тень пронеслась по светлеющему небу, захлопали крылья. Ворон опустился на забор рядом с Ангелиной, четкий силуэт его громоздился над девушкой.
— Гришка! — обрадовалась Ангелина. — А я боялась, что ты не прилетишь! Нам спешить надо.
Ворон взмахнул крыльями, как будто стряхивал с них капли дождя.
— Подожди здесь, я сапоги надену, банку возьму.
Стукнула калитка. Андрюше стало стыдно, что он подглядывает. В это время тонкий длинный скрип раздался сзади. Андрюша оглянулся. Приоткрылось окошко, и он угадал голову деда Артема. Вдруг стало темно — у деда погас свет.
— Ты чего здесь стоишь? — Дед разглядел Андрюшу.
— Я Колю провожал. Потом хотел к вам зайти, а тут Гришка прилетел.
— Ты не мешай, — сказал дед, — нельзя мешать. И за ней не ходи. Все испортить можешь.
— Вы же не верили, — сказал Андрюша.
— Я и сейчас не верю. Но мешать нельзя, понимаешь?
Снова стукнула калитка. Ангелина в тонком плаще и высоких резиновых сапогах, с бидончиком в руке вышла на улицу.
— Пошли, — позвала она.
Ворон тяжело поднялся с забора и полетел к площади. Ангелина двинулась за ним — захлюпали по лужам сапоги. И все стихло.
— Ну вот, — прошептал дед, — нам и спать можно. Иди домой.
В голосе деда был приказ. И Андрюша подчинился приказу.
Перейдя улицу, он оглянулся. Белая бородка деда вновь возникла в загоревшемся окошке. Андрюша вошел во двор, притворил калитку. И остановился. Он представил себе, как Ангелина одна идет сейчас к холодному мокрому лесу… А Василий или его сообщник? Ее могут выследить. Разве ворон — защита?
Дед не велит. Но дед относится к этому как к сказке, а если вспомнить, что сейчас конец двадцатого века, что сказок не бывает, а случаются необъяснимые, вернее, объяснимые, но еще не разгаданные физические явления? Почему Ангелине будет хуже, если кто-то поможет ей, если кто-то будет ее охранять?
Андрюша рассуждал так и думал, как бы выбраться из двора, чтобы дед не заметил. Ведь можно идти поодаль, только охранять ее, не приближаться… На улице блеснула лужа. Прижав глаза к щели в воротах, Андрюша увидел, что дед в ватнике, в высоких сапогах и мятой треуголке стоит у своего дома, прислушивается. «Ах ты хитрец, — подумал Андрюша, — а сам-то решил идти за Ангелиной…» Дед вышел, прикрыл осторожно калитку и засеменил по лужам к площади. «Все ясно, это снимает с меня моральные обязательства, — подумал Андрюша. — Где резиновые сапоги? Больше ничего не брать — только сапоги».
Он перебежал во двор, ворвался в сени, стал шарить в темноте.
Дверь из комнаты приоткрылась, выглянула Элла.
— Кто там? — прошептала она. — Это ты, Андрюша? Тише, Веня заснул. А Коля уехал?
— Все нормально. Я к деду Артему схожу.
— Три часа ночи, что за хождения? — сказала Элла скорбно. — И куда пропал Эдуард? Андрюша, если ты собираешься выходить на улицу, добеги до его дома. Может, он не спит… он обещал что-нибудь найти. Как ты думаешь, этично его разбудить?
— Этично, — сказал Андрюша. — Совершенно этично.
Он выбежал на улицу и, не скрываясь, не таясь, поспешил к площади. Да, надо заглянуть к Эдуарду. А может, не заглядывать? Пользы от него никакой, фельдшер он липовый, только переживает. Но, с другой стороны, Элле спокойней, если он рядом… Ладно, постучу ему в окошко, сказал себе Андрюша. Передам и пойду дальше.