Старик приблизился к одному из окон. Толстый пластик был измазан снаружи.

— Опять загадили, — пробормотал он брезгливо и потянулся к кнопке, включающей механизм для смыва грязи с наружной поверхности стекол. У «этих» была скверная привычка гадить на бетонном куполе. Хенгенау пришлось придумать приспособление для очистки. Но он напрасно давил кнопку. Сегодня двигатель электростанции молчал. Вспомнив это, старик примирился с мыслью, что ему придется наблюдать происходящее через мутные стекла.

Поблизости от купола бродили два существа, внешне похожие на людей. Голые тела отливали на солнце бледно-лиловым. Они поочередно наклонялись к бетонному желобу и остервенело лизали сухие стенки. Бессмысленные лица не выражали никаких чувств. Но поведение существ показывало, что они чем-то недовольны. Вот одно из них схватилось руками за желоб и стало злобно трясти его. Второе в это время колотило кулаками себя по груди. Потом оба, встав на четвереньки, запрыгали в сторону. А к желобу уже приближалась следующая пара.

Хенгенау подсчитывал. Пищи их лишили два дня назад. Вода выключена утром. Что ж, можно, пожалуй, начать эксперимент. «Эти» подготовлены. Они пойдут далеко. И старик протянул руку к маленькому черному ящичку с рукояткой, как у телефонного аппарата военного образца. Прижав левой рукой ящик, он правой сильно крутанул ручку. Дрогнула земля. Издалека донесся глухой взрыв. Хенгенау приник к окну. В ограде на противоположном конце террариума зияла рваная брешь. Облако пыли опускалось на землю.

— Маленький урок вежливости не помешает, — пробормотал старик. — Вы, кажется, не доверяли мне, господа. Вы считали, что вздорный чудак водит вас за нос. То ли еще будет.

Одно из странных существ приблизилось к пролому в стене. Оно широко раздувало ноздри. Тусклые глаза, казалось, внимательно всматривались в лес, открывшийся так неожиданно. Существо сделало два прыжка. Вот оно уже в проломе. Фиолетовое тело мелькнуло в кустах и скрылось в сельве.

«Они здорово хотят жрать», — подумал Хенгенау и спустился в бетонный коридор. Двери за собой он не стал запирать. Теперь это уже не имело значения.

В доме он побыл недолго. Вскипятил кофе на спиртовке. Немного поел и, захватив ампулу, вышел во двор. Теперь он направился через сад в самый дальний закоулок своих владений. Там стоял накрытый брезентом маленький вертолет. Старик, пыхтя, освободил машину. Тщательно проверил, все ли на месте, пересчитал банки с консервами. И присел отдохнуть на траву. «Что ж, — думал он. — Немного одиночества. Это не страшно. Вы, конечно, будете искать меня, господа. Но я приду сам. Когда сочту это необходимым».

Он забрался в машину. Бросил взгляд вокруг. Увидел, что по аллее движется прямо к вертолету фиолетовое страшилище. Старик ухмыльнулся и поднял машину в воздух.

«Быстро, — подумал он. — Быстрее, чем я предполагал».

Тень вертолета накрыла существо. Оно присело и безумными глазами проводило машину. Потом запрыгало обратно.

Хенгенау летел низко над зеленым ковром сельвы. Дорога была знакома. На этом же вертолете он возил Бергсона туда, куда сейчас направлялся сам.

Хенгенау был доволен. Сидя за штурвалом, он даже мурлыкал песенку. Предприятие увенчалось успехом. Операция «Маугли», о которой он когда-то докладывал Гитлеру, принесла первые результаты. Не беда, что Гитлер канул в вечность. Ведь Хенгенау еще тогда знал, что пройдет много лет, прежде чем он закончит свою работу. Ее нельзя было завершить раньше, потому что человеческий организм развивается медленно. С мушкой дрозофилой можно бы обернуться скорее. Или с кроликами, потомство которых вырастает необычайно быстро. Но Хенгенау нужен был именно человек. И потом, он слишком поздно понял, что опыты можно ставить только на человеке. Ни одно животное не годилось, даже высшее. И сейчас еще не все точки над i расставлены. Непонятно, например, почему отдельные индивидуумы, вступив в контакт с «этими», умирают. Но это побочный вопрос. Над ним можно подумать потом, на досуге.

А будет ли у него досуг? Впрочем, какое ему дело до джентльменов, которым он предложит ампулу с препаратом. Половины ее хватит, чтобы уничтожить население планеты. А если господа не поверят, пусть попробуют хоть на себе. Они болтают о «чистой» бомбе. Вот она лежит рядом с ним: махайте, господа, угрожайте коммунистам, бросайте их на колени. А он оставит себе Бергсона. Этот хоть и продажен, но хороший организатор. Он поможет Хенгенау приобрести новую лабораторию. И он привезет ему дар всемогущего Случая.

Сорок миль для вертолета — пустяк. Даже подумать ни о чем как следует не успеешь. Увидев внизу очертания пирамиды, Хенгенау стал медленно снижаться. Посадив машину в трехстах метрах от храма, он закрыл ее и не спеша пошел по тропинке, петлявшей между деревьями.

Около входа, прислонившись к горельефу с кошкочеловеком, его поджидал индеец. Он услышал шум вертолета и прибежал, чтобы получить порцию коки. Хенгенау медленно подходил к нему, сунув руку в карман. Индеец улыбнулся, обнажив черные зубы, и протянул смуглую ладонь. Хенгенау быстрым движением выдернул пистолет. Хлопнул выстрел. Индеец мягко осел на траву.

— Приносящий жертву уподобляется Богу, — прошептал Хенгенау, оттаскивая труп в сторону леса. — Ты больше не нужен, милейший. Ты в этом мире лишний.

И Хенгенау, наклонив голову, вошел в храм…

Он не скучал в одиночестве. Захватил с собой портативную рацию и с ее помощью поддерживал одностороннюю связь с миром. За целость вертолета он не опасался. Сельва в окрестностях храма была пустынна. Дикие звери в счет не шли. Резкий запах бензина — запах цивилизации, непонятный и потому опасный, — отпугивал обитателей сельвы. А к «этим» Хенгенау не питал ни отвращения, ни страха. Они были порождением его ума. А какой изобретатель боится своего детища? Опасен ведь только непосредственный контакт.

Старик устроился в одном из приделов храма, где раньше жил убитый им индеец. Здесь было достаточно воздуха и не очень сыро. Хитроумно сделанная дверь позволяла ему прочно отгораживаться на ночь от внешнего мира. Да и днем он редко совершал экскурсии. Проверка вертолета, короткая прогулка, завтрак. Так начинался день. Кончался он у костра, с помощью которого Хенгенау поддерживал относительно ровный «климат» в своей каморке-пещере. Дым от костра уходил в небольшое отверстие, расположенное под потолком помещения.

Спал он мало. Вместо постели бросил на пол легкую надувную лодку, прихваченную на всякий случай. Перед тем как заснуть, подолгу лежал, устремив неподвижный взгляд в догорающие угли, и думал.

Будущее его не тревожило. Все, что было возможно сделать для своего будущего, он сделал. Предстоящий торг с джентльменами его не беспокоил. Они не дураки, эти джентльмены. Получив деньги, Хенгенау выйдет из игры, дождется Бергсона и займется наконец этой странной штукой — даром всемогущего Случая.

«Приносящий жертву уподобляется Богу». Какую мысль вкладывал в эти слова первобытный индеец? О жертве Хенгенау имел представление. А какое понятие вложено в слово «Бог»? «И звезды меняют свои пути». Нет, a priori[1] этого не постичь. Нужен Бергсон, нужна лаборатория. «Маугли» где-то в окрестностях тайны. Организм как воск. Из него можно лепить что угодно. Фокус удался. Но почему «Маугли» повторяет один и тот же фокус? Почему он, Хенгенау, как провинциальный маг, вытаскивает из цилиндра только голубя? А зрители требуют, чтобы он вытащил кошку. Теперь он свернул «Маугли», сумев создать только обезьян. А разве он не хотел этого? Когда много лет назад он задумывал «Маугли», это было именно так. Сначала он шел ощупью. Сначала он, насколько это было возможно, изолировал организм от внешнего воздействия. Ему был нужен экспериментальный материал. И он получил его. Жалкие существа восемь лет ползали по террариуму, пока ему удалось поставить их на ноги.

Потом эта сыворотка, разящая, как расплавленный металл. Он выполнил обещание, данное Гитлеру. Он доказал, что эволюция обратима. И можно бы успокоиться на этом. Но вот побочные явления?.. Они не укладывались в схему… Что-то стояло за «этими», выглядывало из их опустошенного мозга… И однажды даже прорвалось наружу.