― Летуны!― сказали они в один голос.

― Это моя личная пара, но теперь она принадлежит вам.

Я вгляделась в деревянный домик, ведь летунов до этого момента никогда не приходилось видеть. На жёрдочке, головой вниз, висело создание, очень напоминающее летучую мышь. Небольшая, коричневатая, мохнатая зверюшка с милой мордочкой маленькой лисички была обёрнута перепончатыми крыльями, будто плащом. «Но пархонт сказал пара... А где второй или вторая?»― подумала я.

Вальдеган протянул руку и почесал зверька за остренькими ушками с мохнатыми кисточками. Летун тихонько заверещал и приоткрыл крылья. И вот тут я увидела, что из-под больших, даже огромных, для общего размера тела летуна крыльев выглядывает ещё одна такая же милая мордашка. Этот зверёк был меньше и крылья у него были довольно маленькими. Это и была самочка.

― Вы знаете, как о них заботиться?― спросил пархонт.

Дайк с готовностью кивнул:

― Я знаю! Мой дед когда-то разводил их.

― Вот и прекрасно! Они только недавно соединились в пару, так что первого потомства придётся подождать несколько месяцев. А как появятся детёныши, уже можно будет их разлучать. Связь станет крепкой...

― А как их зовут?― спросила я, любуясь забавными большеглазыми мордочками.

― Зовут?!― пархонт удивлённо приподнял тонкие брови.― У них нет имён... Летунам кличек не дают.

― Почему?― нежно, одним пальцем, я гладила мохнатые головки.

― Не знаю...― Вальдеган даже смутился.

― Спасибо за такой удивительный подарок. Я назову их Ромео и Джульетта... Они же неразлучники.

Вскоре вся делегация отчалила. Когда всадники скрылись за дальним перелеском, я, облегчённо, выдохнула: «А пятый пархонт неплохой мужик, не такой уж и высокомерный, как показалось поначалу». До глубокой ночи мы обсуждали случившиеся события. Балмаар оставил свою карту на время, и мы пытались определиться с наилучшим маршрутом до Храма. О том, чтобы сидеть в Латрасе не могло быть и речи. Балмаар столько лет справлялся с городом, справится и дальше. Мы решили, что сначала отправимся в Храм, а уже потом за золотом, так будет и быстрее и проще, которое, учитывая все события, нам очень пригодится.

Макс приволок свой золотой булыжник, который прятал где-то в пещерах даже от нас.

― Раз-з-з у тебя имеется форма для чеканки, то нуж-ж-жно его переплавить. И это будет прекрас-с-сной оплатой за охрану города. Монет долж-ж-жно получитьс-с-ся!― и он звонко присвистнул.

Взвесив в руках тяжёлый кусок, я прикинула, что в нём килограмма три, если не больше и монет должно получиться штук четыреста, по местному половина окмиля. Вот это сумма!

― Макс, а можно часть монет городу оставить? Мы же уедем, а пархонт выгреб почти все запасы...

― Так как впереди нас-с-с ждёт ж-ж-жила, то мож-ж-жно!― и ангалин плюхнулся на хвост, тараща изумрудные глаза.

― Ты чего?― спросила я, заметив его пристальный, томный взгляд.

― Хочу налюбоватьс-с-ся напос-с-следок...

― В смысле?

― А ты думаеш-ш-шь охрана сама в Латрас-с-с прибудет, только лиш-ш-шь уловив мои мысли?

Мы с Дайком переглянулись.

― И надолго?― спросил Нянь.

― Не очень-то радуйс-с-ся!― и Макс погрозил ему чешуйчатым пальцем.― Пос-с-стараюсь дней за десять обернутьс-с-ся.

― Не понял...― Дайк непонимающе уставился на ангалина.― Ты про что говоришь?

― Как про что?!― Макс забегал по комнате.― Я уплыву, а вы тут вдвоём останетес-с-сь?! Целоваться будете?!

Я оторопела: «Да что с ним происходит?! И ведь уже не первый раз за последние дни!» И только собралась возмутиться, как Дайк сжал под столом моё колено, а потом ловко поймал Макса за хвост.

― Макс, успокойся... Я тебе обещаю, что пока тебя не будет, ничего подобного не случится. У нас сейчас дел по горло: нужно и в дорогу собираться, и в городе забот хватит.

Макс несколько раз дёрнулся, пытаясь вырвать хвост, и выглядел при этом, ну совсем как маленький капризный ребёнок, а потом уставился нас влажными глазищами:

― Обещ-щ-щаете?!

Дайк пхнул меня, и я кивнула. На рассвете ангалин собрался в путь. Ближайшая к нам большая база ящеров находилась на Небесных островах. Я пошла проводить Макса до берега, а Дайк даже Бумера с нами не пустил.

Присев на камень, я обняла друга. Он прижался всем телом, стиснул меня хвостом крепко-крепко и, ткнувшись мордой в шею, замер без движения, закрыв глаза. Небо на востоке уже посветлело, и над горизонтом облака образовали причудливую картину: будто два крылатых дракона летят друг за другом в рассветном небе. Я невольно засмотрелась, продолжая обнимать Макса. Наконец он тихо зашипел в ухо:

― Прос-с-сти меня... Пос-с-следнее время я нес-с-сдержан.

Я уткнулась в бархатную грудь. От него пахло морем, свежей рыбой и водорослями, а также тянуло терпким и немного пряным ароматом, присущим только ящерам. Заглянув в его сияющие глаза, я прошептала:

― Я очень люблю тебя, Макс...

Он улыбнулся, нежно так, искренне, как-то по-детски. Белоснежные клыки показались и пропали.

― Поцелуй меня...

Зажав в ладонях большую чешуйчатую голову, я приникла губами к ложбинке между ноздрей. В эту же секунду яркое, сиреневое сияние осветило его, да и меня заодно. Это удивительное, чудесное свечение и тонкие дорожки бегущих сиреневых молний на его чешуе... Глаза Макса сияли такой пронзительной зеленью, что дух перехватило.

― Возвращайся поскорее,― прошептала я, глядя в эту зелёную пропасть.― Я жду тебя...

Он мотнул головой, будто стряхивая это фантастическое, чувственное наваждение и, лизнув в щёку, прыгнул в набегающую волну. Ещё некоторое время я сидела, вглядываясь в белые барашки, пока далеко-далеко не заметила яркую вспышку ― сверкнул на прощанье.

Вскоре примчался Бумер, а потом и Дайк присел рядом на камень. Вот так, втроём, сидя на большом валуне, мы и встретили утро нового дня. На обратном пути к дому Дайк рассказал, что сейчас у ангалинов что-то вроде брачного сезона, его об этом сам Макс предупредил и просил не обижаться, если его вспыльчивый нрав начнёт вырываться на свободу.

― А почему он сам ничего не сказал?

Парень хмыкнул:

― Ты всё-таки девочка. И притом наша любимая девочка... Максу было легче со мной поделиться, тем более что я прекрасно понимаю его ощущения,― он отвёл глаза, но продолжал крепко сжимать мою ладонь.― Находиться так близко с любимой и знать, что ничего, кроме дурацких поцелуев, быть не может...

Мне даже стало как-то обидно: «Почему дурацких?!» Но я решила благоразумно промолчать, видя какое настроение у моего не менее любимого Няня. «Это весна... Весна так подействовала на моих мальчиков. Да и на меня, наверно... Ведь теперь очень сложно представить свою жизнь без них: без сияющей красоты Макса и его весёлого, авантюрного характера, без нежности и заботы Дайка, который спокойно и чётко решает мои проблемы и любимой ямочки на его щеке, на которую я смотрю иногда и не могу оторваться. Хорошо, что хоть Бумер воспринимает меня как маму, а не как возлюбленную, а то было бы совсем "весело"!»

Пока я прощалась с Максом, Дайк переделал всю утреннюю работу: покормил летунов, оказалось, что они практически всеядны, и даже козу подоил, хотя наша Чернушка молока давала уже совсем немного, да мы в нём особо уже и не нуждались. Кони тоже уже стояли под сёдлами, так как мы решили всё-таки съездить в город проводить пархонта.

Я спустилась в пещерку с гейзером и отобрала все «созревшие» каменные цветы: «Обменяемся подарками на "высоком уровне". Он ― пархонт, я ― наследница, тем более с таким статусом, что даже деньги могу чеканить на законных основаниях. Выходим в большую политику! Жуть, конечно! Но как говорится, назвался груздем ― полезай в кузов!»

И хотя мы с Дайком приехали в город довольно быстро, однако чуть не опоздали. Длинная шхуна посланника Совета готовилась к отплытию. Завидев нас на причале, пархонт с помощником спустились по сходням. Я заметила, что Вальдеган обрадовался, что мы приехали. Он широко улыбнулся и крепко обнял нас по очереди: