Я продолжала вести календарь, отмечая дни. Выходило, что я здесь уже почти два месяца. Погода стояла прекрасная, днём было довольно жарковато, а по ночам шли дожди. Мои раны хорошо зажили: плечо, вообще, было в порядке, остался только длинный рваный шрам от середины плеча через ключицу к основанию шеи, что выглядело, конечно, ужасно, а вот нога беспокоила. Мышцы вроде срослись, однако ногу продолжало тянуть, сгибать было легко, а вот разгибать...

И я решила заняться растяжкой и разминкой. Каждое утро, после умываний у ведра, я приходила на уже облюбованную полянку, длины моей привязи как раз хватало с избытком. Вспомнив свою активно-спортивную юность, я принималась за восстановление двигательного аппарата. Сначала я разминала мышцы руками, делая массаж, а потом потихоньку пробовала делать разные упражнения. В первые дни было очень больно, часто до слёз, но я не прекращала занятий, делать-то всё равно нечего.

Дней через пять-шесть я уже занималась по два раза в день, утром и вечером, а днём массировала ногу. Через боль и слёзы дело пошло. Благодаря проснувшейся памяти, вспомнилось много информации о подобных травмах, всё это я когда-то читала, видела или слышала от других, а потом благополучно забыла. Вспомнила, какие именно упражнения нужно делать, вспомнила как нас, девчонок, гоняли на лёгкой атлетике, и как тренер Иван Владимирович, говорил, что у меня есть шансы проявить себя в большом спорте.

Мой мозг оказался кладезем всяческих нужных и не очень данных, из различных наук и областей жизни. Иногда всплывало такое, что я удивлялась, откуда это я могла знать. Для того чтобы что-либо вспомнить, надо было точно сформулировать в голове вопрос, расслабиться и закрыть глаза. И через какое-то время, когда быстро, когда не очень, всплывала нужная информация. Прямо не человеческая память, а гигантский банк данных. С одной стороны, это очень радовало, а с другой ― настораживало.

Однажды, когда я, сидя на траве, пыталась, растягивать порванные мышцы и доставать руками пальцы ног, делая короткие наклоны, невдалеке медленно прошёл Нянь с вёдрами воды в руках. Он глянул на меня, одобрительно кивнул и слегка улыбнулся. Как сразу потеплело на душе! Может, мы всё же наладим наши добрые, хоть и молчаливые отношения.

Атаман же не переставал удивлять. Несмотря на свою агрессивно-хищную внешность, при виде меня он как-то расслаблялся, что ли, и посматривал иногда среди дня таким томным взглядом, прямо аки девица на предмет своих воздыханий. Если ночью, поначалу, он уходил на общую половину, то потом, закончив нюхательно-ласкательные сеансы, натягивал штаны и, обняв меня, засыпал.

«Всё, пропал мужик!»― подумала я, когда это случилось в первый раз. И вскоре, убедилась в этом.

В один из дней, с самого утра, а может и с ночи, зарядил дождь. Никто особо ничем не занимался: только ели, валялись да разговаривали. Я хорошо разбирала слова и уже чётко знала звуки их речи, но смысл сказанного был всё также недоступен.

Сначала все что-то обсуждали, чертили на земляном полу какие-то схемы, похоже, что планировали новый «гоп-стоп». Потом Мелкий начал Атамана вроде как просить о чём-то. Через несколько минут они уже все вместе, дружно, пытались на что-то уломать своего «босса». Совсем как детишки, наседающие на папочку в магазине: «Ну купи-и-и.… Ну купи, купи-и-и машинку!» В ответ на заискивающие и умоляющие просьбы, главарь хитро улыбнулся и кивнул. Мужики радостно загалдели.

Атаман вышел из хижины, набросив от дождя длинный тёмный плащ, и вскоре вернулся, держа в руках два больших бурдюка. Этой пьянки-гулянки я уже так не испугалась. Статус в этой компании у меня уже был неприкосновенный. Как ни странно, но мне тоже налили. Сначала я решила отказаться, но передумала. Выпивать я, особенно, никогда не любила, но тут решила поддержать компанию.

Штука оказалась забористая, чем-то смахивающая на текилу. Так как запивать, кроме воды, было нечем, а есть уже не хотелось, я сходила к небольшому мешку, в котором была крупная соль и зачерпнула её в маленькую плошку. Потом взяла жменю плотных фиолетовых ягод из рядом стоящей корзины, их Нянь ещё вчера насобирал. На вкус эти ягодки были кисло-сладкими, не лимон, конечно, но пойдёт.

Усевшись на перевёрнутое деревянное ведро, как выпивоха со стажем, я насыпала соли на руку, слизнула и, сделав большой глоток, закинула в рот пару ягодок. Мужчины смотрели на сие действо во все глаза. Такого способа пития, мои разбойнички, точно не знали. Жестами, я предложила сделать им то же самое и протянула соль, сидевшему рядом Гоблину. Мой способ оценили! Всем понравилось, особенно Мелкому. Он подскочил ко мне и прицокивая, начал что-то говорить, как всегда, возбуждённо махая руками. Я лишь пожимала плечами и улыбалась в ответ.

В результате нагрузились все моментально ― выпивка-то была крепкая. У меня тоже шумело в голове. Глядя на этих мужчин, с которыми я жила уже третий месяц, я думала: «А ведь я прекрасно вписалась в их компанию. Внешне я такая же шрамированная, как и они, ношу их одежду, Атаман ко мне неровно дышит, да и Нянь, кстати, тоже хотя и пытается это скрывать. Можно сказать, что «Анжелика ― маркиза ангелов» из меня получилась».

Дождь не прекращался. Захотелось выйти и постоять немножко на свежем воздухе. Нянь уже спал, свернувшись калачиком, на своём тюфяке. Плешивый и Мелкий тоже вовсю храпели. И только Гоблин с Атаманом ещё сидели и о чём-то вполголоса переговаривались. Я тихонько вышла, а так как верёвку на короткую мне не меняли, то отошла от двери на несколько шагов так, чтобы меня не было видно в дверной проём, и подставила лицо падающим каплям.

Дождик был мелкий и так стоять, чувствуя, как под влагой освежается разгорячённое лицо, было очень приятно. Не знаю, сколько времени я так простояла в полной «нирване», только очнулась, когда сзади на плечи легли знакомые руки. Подойдя вплотную, Атаман обнял меня, погрузив лицо в мои волосы и опять начал внюхиваться.

Стояла я спокойно и расслабленно, облокотившись на его грудь, не обращая внимания ни на сильный запах алкоголя от него, ни на то, как он крепко, до боли, сжимал меня в объятьях. Сделав неуловимое движение, он подхватил меня на руки. «Уже и на руках носит...― я мысленно улыбнулась.― А приятно-то как!»

С кавалером мне всё-таки повезло. Он до сих пор не сделал ничего такого, что было бы действительно неприятно или противно, да и сам он, как мужчина, не был мне неприятен. Да, я его боялась, был повод убедиться, что бояться есть чего. Убить меня он мог голыми руками.

Развернувшись со мной на руках и направившись к хижине, мой любитель нюхать, забыл одну вещь... Я была привязана. Каким образом веревка зацепила его за ногу, я не видела, почувствовала только, что мы падаем. Рухнули мы знатно ― всем весом. Но Атаман умудрился упасть так, что я оказалась сверху. Мы валялись на мокрой земле под дождём прямо возле входа. «Да-а-а, произвёл на девушку впечатление, ничего не скажешь!»― не выдержав комичности ситуации, я расхохоталась, а мой носильщик следом.

Смеялись мы долго, то ли от «красивого» падения, то ли от выпитого. Но было очень весело! Пока отмывались от грязи, совсем стемнело. Мужики дрыхли, и в избушке стоял стойкий аромат качественного перегара. А дальше мой нюхач опять меня удивил.

Уже лёжа за занавеской в моём углу, Атаман прижимался всем телом, нежно сжимая меня сильными руками. Он дышал мне в ухо и шею, когда я услышала слова, сорвавшиеся у него в страстном порыве. Слова были нежные, ласковые, голос хриплый с придыханием ― до этого он ни разу ничего не говорил во время ночных визитов, всегда всё делал молча. Из этого шёпота одно слово выделялось, тем, что повторялось чаще других. Хоть я ничего и не понимала, но структуру языка чувствовала и отличала слова от фраз и предложений. Это слово мне понравилось, значение было загадочно, но звучало красиво. «Отари... отари...― потом другие эпитеты, и опять:― Отари... отари...»

«Что же это за «отари» такое?― думалось мне.― Красивое слово, что-то ласковое, наверно, и приятное». Как ни странно, но под его голос и поглаживания я заснула.