- Она будет думать, что это я разболтал.

- Она не будет знать, откуда это пошло. Я устрою все так, что не подкопаешься. Мы ведь с тобой два сапога пара. Вот.

Герб крутит бокал и смотрит, как перемешивается виски.

- Смитти упоминал сегодня о сапогах.

Он рассказывает о покупке Тилли и о том, что по словам Смитти скоро дети не будут знать своих отцов.

- Тебя это волнует? - Жанетт вскидывает головку.

- Немного.

- Забудь об этом. Ты мыслишь по-старинке. Кто мы? Мы, папочка, новые люди. Да, Карин и Дейв растут без отца, такого, знаешь, большого толстого патриарха и без ласковой матери и без всего этого сюсюканья, которое описывают в книгах.

- Представь только: "История моей жизни", автор Карин Рейл. Когда я была вот такой маленькой, у меня не было мамочки и папочки, как у всех деток. Вместо них у меня был Комитет.

- По крайней мере у них есть дом, еда, одежда, их любят, что - этого мало?

- Да, но мне жаль образа отца-патриарха.

Жанетт треплет Герба по щеке:

- Я могла бы в это поверить, если бы ты в душе чувствовал действительно таким. А ты ведь уже уверен, что будешь и в этом Комитете, не так ли? Идем спать.

- Что ты имеешь в виду?

- Спать идем!

Чарли Джонс столкнулся с Филосом у кабинета Милвиса. Видно, Филос сюда и направлялся.

- Ну как?

- Потрясающе, - ответил Чарли, - просто фантастика. - Тут он искоса взглянул на Филоса и добавил: - Думаю, что у тебя иное мнение.

- Ты хочешь узнать больше? Или на первый раз довольно? Тебе надо опять поспать?

- О, нет, теперь можно не спать до ночи. - Слово "ночь" здесь тоже имело не больший смысл, чем слова "мужчина" и "женщина". Чарли пояснил: Ночь - это когда темно.

- А когда становится темно?

- Ты знаешь. Солнце садится, появляются луна, звезды.

- Темно не становится.

- Как нет, о чем ты говоришь? Земля ведь все еще вращается, не так ли?

- О, теперь я понимаю. Да, наверное, там становится темно, но на Лидоме светло.

- Так что, Лидом находится под землей?

Филос склонил голову на сторону.

- На этот вопрос нельзя ответить ни да, ни нет.

Чарли посмотрел вдоль коридора на одно из окон, за которым сияло ясное серебристое небо.

- Почему?

- Лучше спроси об этом Сиеса. Он объяснит тебе лучше, чем я. Чарли не смог удержаться от смеха, и в ответ на недоумевающий взгляд Филоса пояснил:

- Когда я с тобой, объяснить может Милвис. Когда я с Милвисом, он отсылает за ответом к тебе. А ты направляешь меня к Сиесу.

- А по каким вопросам Милвис представил меня как специалиста?

- Он не уточнял, просто подразумевалось, что ты знаешь все об истории Лидома. Еще он говорил... дай вспомнить. Да, что ты знаешь, когда остановиться при рассказе. Да, именно так; он говорил, что ты знаешь, когда остановиться, так как не в его правилах утаивать информацию.

Тут Чарли во второй раз увидел, как по смуглому загадочному лицу Филоса пробегает тень.

- Но зато это в моих правилах.

- О, послушай, - взволновался Чарли, - может, я неправильно его понял. Я мог что-нибудь пропустить. Ради бога, я не хочу стать источником конфликта между...

- Пожалуйста, - ровным голосом ответил Филос, - я знаю, что он имел в виду, ты ничего плохого не сделал. Это единственный вопрос на Лидоме, который не имеет к тебе ни малейшего отношения.

- Имеет, имеет! Милвис заявил, что начало жизни на Лидоме как-то связано с исчезновением хомо сапиенс, а именно это я и хочу выяснить до конца. Конечно же, это имеет прямое отношение ко мне.

Они уже двинулись вперед, но теперь Филос остановился и положил руки на плечи Чарли.

- Чарли Джонс, я искренне прошу извинить меня. Мы оба - мы все неправы. Но все в порядке. Ты не имеешь никакого отношения к этим разногласиям. Давай, оставим это, я вел себя неправильно. Забудем о моих чувствах и проблемах.

Чарли ничего не оставалось, как схитрить.

- Что, так мне и не узнать все о Лидоме? - После чего рассмеялся и успокоил Филоса, сказав, что все в порядке и что он забудет инцидент.

Но он не собирался его забывать.

В постели Герб неожиданно продолжил разговор:

- Но Маргарет не любит нас.

Уже успокоившаяся, Жанетт отвечает:

- Бросим в нее гранату. Давай спать. Какая Маргарет?

- Мид. Маргарет Мид - антрополог, у которой та статья, что я рассказывал.

- Почему она не любит нас?

- Она говорит, что мальчик растет, желая быть похожим на своего отца. Если его отец все обеспечивает, уделяет ему внимание, да еще может сделать все в доме - мыть посуду, выносить мусор, вести хозяйство не хуже жены то ребенок вырастает напичканным витаминами, добрыми чувствами, сам становится добытчиком, любит детей, и все такое.

- Что же в этом плохого?

- Она утверждает, что из таких районов, как Бегония Драйв, не могут выйти авантюристы, путешественники и артисты.

Помолчав, Жанетт не выдерживает:

- Пусть твоя Маргарет карабкается сама на Аннапурну и там нарисует себе картину. Я уже говорила тебе: теперь новое время и мы новые люди. Мы создаем сейчас новый вид людей, которые не зацикливаются на том, что отец вечно навеселе, а мать прыгает в постель с сантехником. Мы воспитываем новое поколение, которое будет любить то, что имеет, и не станет терять время, сводя счеты с остальными. Перестань умничать, моя радость, тебе это вредно.

- Знаешь, - изумился Герб, - точно то же сказал мне Смитти. Герб смеется. - Ты говоришь мне это, чтобы успокоить меня, а он хотел обидеть.

- Тут все дело в том, как ты смотришь на вещи.

Он некоторое время лежит молча, пытаясь представить себе будущее. Комитет в роли родителей, а мужчина ловко управляется со скатертями и салфетками... - в голове у него все начинает медленно кружиться. Черт с ним... Герб шепчет:

- Спокойной ночи, моя сладенькая.

- Спокойной ночи, мой сладенький, - мурлычет Жанетт.

- Спокойной ночи, моя радость.

- Да, моя радость.

- Черт побери! - взрывается Герб, - прекрати называть меня так, как я тебя зову!

Жанетт не напугана, но обеспокоена, она чувствует, что мужа обуревают тревожные мысли. Жанетт молчит.

Через пару минут Герб просит:

- Извини, детка.

Она отвечает:

- Все в порядке - Джордж.

Ему ничего не остается, как рассмеяться.