– Ровняй.

Она выдвинула руки, убрала, вопросительно посмотрела на меня, на война, и неуверенно спросила:

– Воин, можно коснуться твоего невидимого тела?

Он удивился. Потом, сделав торжественно лицо, важно кивнул.

Ну вот. Теперь хоть интересоваться будут у больных, хотят ли они лечиться. А то развели психологию «вылечу и не волнует, что жить надоело».

Лекарь протянула руки, и коснулась эфирного тела воина, удивленно шепнула:

– Всплеск!

– Видишь, здоровый дух сам неплохо регулирует невидимое тело… Вместо той воды, что я налил, можно использовать крепкий солевой раствор. Тяпку менять два раза в день.

Подмигнув изумрудным глазам, тускло мерцавшим восхищением, я поднялся и возобновил свое шествие к шатру. Сигнальщики махали копьями, транслируя сообщение лекаря, которая считала, что за затылком я ничего не вижу.

Вытащив из кармана недокуренную трубку, я раскурил ее и выплыл к кольцу охранников вокруг Шатра совета пыхтя дымком, как угольный линкор. Заякорившись в песок в пяти шагах от трех пожилых воинов, вставших при моем приближении, я мягко прожурчал:

– Старшие, могу я увидеть старшего война Тура?

– Тур! – позвал через плече правый слева.

– А? – глухо проревела груда доспехов, лежавшая у костерка шагах в пятидесяти.

– Тебя… вождь.

Тур с пугающей в таком гиганте грацией переместился в идущее положение. Подошел, поклонился и вопрошающе кивнул мне в переносицу. Я задрал голову к его глазам, находящимся головы на две выше моих, подавил желание попросить его достать воробышка и сообщил:

– Старший Гром сказал, что ты знаешь брусчей и можешь помочь мне поднять это народ.

– Да, вождь…

– Харш.

– Вождь Харш. Как я могу помочь?

Я посмотрел на вход в Шатер, ощутил нетерпеливое ожидание Эрмы, тянущее меня внутрь маленьким мощным буксиром, и зашагал ко входу, на ходу позвав:

– Тур, пошли. Мне нужна точная оценка человека из народа. Насколько люди напуганы, насколько подавлены тем, что их выгнали с привычных мест, насколько они устали и насколько я на их могу рассчитывать. И еще мне нужны твоя смелость, чтобы ты сказал мне правду, когда перед нами будет весь совет.

– Я понял, вождь. – прогудел он мне в затылок. Тихий хриплый гул создал уютное ощущение живой стены за спиной.

Радостно вздохнув, я отогнул полог и шагнул внутрь.

В провонявшее благовониями нутро белого шатра.

Отойдя от порога на пару шагов, и выставив себе за спину Тура, я демонстративно осмотрелся.

Напротив входа в десятке шагов на чем-то пушистом и белом сидела Эрма, лучащаяся весельем. Веселье заливало шатер, окутывая десяток мрачных дедков и бабулек по левую руку от нее и пяток каменных дяденек в светло-голубом справа от нее. Дядки, дедки и бабки, стиснутые весельем, выглядели мрачно.

Рядом с Эрмой сидел очень похожий на нее пацан лет девяти, который выглядел очень веселым, и совершенно растерявшимся. Наверное, принц Ран. Немного пожалев пацана, попавшего во взрослую компанию из пары десятков дядек и теток, озабоченных выживанием десятка тысяч человек, я мрачно улыбнулся растерянно уставившемуся на меня собранию и занялся ловлей инициативы.

– Здравствуй, милая! – рыкнул я с мрачной улыбкой. – Что у нас интересного происходит? – поинтересовался я, стремительно шагая к тронной подстилке. Ран, проявив предусмотрительность на фоне облегчения, подвинулся, освобождая место в центре.

Свернувшись из стоячего положения в лотос я глянул на оцепеневший совет и на Тура. Тур столбиком стоял у входа. Подарив ему удивленный взгляд, я поманил его и ткнул себе за спину. Пока он деревяно-неуверенным шагом проходил через строй злобных взглядов, Эрма провела мне короткий обзор положения:

– Они считают, что я не справлюсь.

Отэкранировав ее шизовое веселье, и сочувственно кивнув, я разросся, заполнив шатер, и буркнул:

– Милая, ты знаешь, они правы. Одна ты не справишься.

Шатер будто продуло свежим ветерком моей деловитости, выветривая сладко-газированные мысли.

– То есть? – ошарашено спросила Эрма.

– Сейчас объясню.

Секунду посмотрев на раскупорившийся Совет, уже готовый возмущаться, я набрал воздуха и понесся:

– Итак, здравствуйте. Если кто-нибудь из уважаемых членов совета не знает – меня зовут Харш, я прибыл в эти места очень издалека, кто-то надел на меня белое и теперь я, поскольку вождь, собираюсь высказать и обсудить план спасения народа. Обсуждать, гожусь ли я в вожди, я собираюсь не с уважаемыми членами Совета, а только со всем народам. Со всеми пятью тысячами.

Совет окрысился и промолчал, еще не успев сообразить, что я это серьезно. Ничего, скоро дойдет.

– Так вот. Уважаемый совет, как я понял, считает, что принцесса Эрма не говоря уже о принце Ране, слишком молоды и неопытны для управления всем народом. Это так. Однако, как я понял, у совета сложилось мнение, что власть над народом должна принадлежать ему, поскольку нет никого, кто стар и опытен настолько, чтобы управлять народом. Это не так.

Я сделал паузу, прочувствовал антагонизм, раздражение, желание власти, спрятанное от себя же под разными идейками и мыслишками об доме и опыте. Я тщательно сказал всем, кто был в шатре:

– Есть я. Я знаю, что эта мысль вам не нравиться. Но перед тем. как цепляться за власть и начинать борьбу за право управлять народом, подумайте вот о чем.

Вас согнали с обжитых мест, и вы потеряли почти половину народа. Сейчас народ, ВЕСЬ народ, сидит в этих песках, и печалиться о потерянном доме. Кроме того, люди не знают, что будет дальше. Они умеют, очень хорошо умеют, сражаться, устраивать жилье, лечить и все остальное. Но они не знают, с кем сражаются, где обживаться и главное – зачем все это делать. У ВАС есть ответы? Я думаю, что нет, потому что вы, как и весь народ, первый раз в таком положении. И ваш опыт, ваше знание народа не могут подсказать вам ответ на главный вопрос – что делать? Тут есть кто-нибудь, кто знает, что делать дальше?

Через пару секунд они поняли, что я жду ответа. Еще через пару секунд войны покачали головами. Бабки и дедки усердно не шевелились.

– А ты, мальчик, хочешь сказать, что знаешь? – прокаркал, не шевельнувшись, самый старый из дедков.

Ага. Наконец-то проснулась оппозиция.

На секунду я почувствовал себя маленьким мальчиком, вылезшим во взрослое собрание с глупым высказыванием. Стряхнув с себя гаденькую мыслишку, я сделал себя пожилым, умным и энергичным, а потом ответил:

– Я не мальчик. Твоя принцесса может это подтвердить. А может кто-нибудь подтвердить, что ты мужчина? И что твоя кровь не замерзла? И что ты хочешь действия, а не спокойно и тихо умереть в покое и почете? Можешь, а?

Дедок побагровел и завизжал:

– Стража!

Через секунду в шатер залетели три старших война, и осмотрелись, выискивая, кто и зачем их призвал.

– Выкиньте отсюда этого сопляка! – колыхающийся палец ткнул в сторону моей груди.

– Простите, советник Бряк, кого?

– Этого самозванца, идиоты! – провизжал он, переходя из красного в багровый.

Переглянувшись, трое неуверенно двинулись ко мне.

– Стойте! – крикнула Эрма испуганно и озлобленно. Испуг за меня мне польстил, со злобой на Бряка я согласился, но свою власть в нарде я хотел бы устроить сам, а не пользуясь властью своей дорогой боевой подруги.

– Спасибо, милая, я сам. – мурлыкнул я через плече, вставая. Трое охранников, зависших в правовой проблеме в десятке шагов от трона, испуганно смотрели, как я на них надвигаюсь.

Остановившись в четырех шагах, я запустил в их лица тихий тяжелый вопрос:

– Я – Вождь? Да? Или. Нет?

– Они не могут ответить на твой вопрос. – так же тихо и тяжело вмешался один из старших воинов. – Вожди не только по рождению, но и по делам.

– Знаю – буркнул я в него и переспросил воинов:

– Если вы читали копья, я – Вождь? Да или нет?

Охранники вопросительно покосились на старшего война.

– Что вы ждете? Выкиньте его отсюда!!! – завизжал Бряк. Войны переглянулись. Я разозлился. Гнев раздул меня, замутнил все, приостановил время. Ничто не шевелилось. Ни одно из пары десятков тел, ни одна из пары мириадов мыслей. Затем гнев выплеснулся в то тело, которое его вызвало и потух, вернув движение.