В 19 часов 10 минут Служба безопасности государства засекла телефонный разговор президента с министром внутренних дел Воннелом.

Президент. Дорогой министр, та великая миссия, которая возложена на мои бренные плечи народом и правительством, не позволяет мне отрешиться от всего земного…

Воннел. Мир так несовершенен, господин президент!

Президент. И не всегда справедлив! Меня только что покинул несчастный отец…

Воннел. Сенатор Доббс, господин президент?

Президент. Увы, все силы свои он отдает служению государству и народу, но какие-то люди, лишенные благородства души, совершают еще один страшный грех…

Воннел. Карающая рука правосудия настигнет их!

Президент. Я верю в это! И всю ночь буду молиться за маленькую Ут Доббс!

Воннел. С вашего позволения, господин президент, я сам возглавлю розыск преступников, они немедленно будут найдены…

Президент. И наказаны!

Один экземпляр беседы, как обычно, был тут же открыто передан Тайному совету, держащему под контролем действия и разговоры всех государственных людей, в том числе самого президента.

Другой экземпляр, как обычно, был отправлен в ведомство генерала Дорона, держащего под контролем деятельность Тайного совета.

Секретарь Вильяма Доббса в течение получаса нанял всех частных детективов города сроком на две недели. За поимку преступников был официально назначен гонорар в размере 100 тысяч кларков.

На 23:30 генерал Дорон созвал экстренное заседание.

— Приглашать по инструкции ноль-один или ноль-два? — спросил Дитрих.

— Ноль-один, — коротко ответил Дорон, и секретарь понял, что произошло чрезвычайное событие.

Шеф вызывал только ближайших помощников.

Табачная фирма «Антиникот» выпустила первую партию сигарет «Похищенная Ут» с фотографией Ут Доббс на пачке.

— В этот тяжелый для страны час, — заявил корреспонденту телевидения владелец фирмы Фердинанд Тубик, — мы тоже не можем оставаться равнодушными. Мы намерены продавать сигареты «Похищенная Ут» до тех пор, пока девочка не будет найдена. Курящий наши сигареты легко сможет опознать несчастного ребенка, взглянув на пачку, и шансы получить вознаграждение в 100 тысяч кларков у него будут больше, нежели у тех, кто курит сигареты фирмы «Макес и К^о».

Министр внутренних дел Воннел издал секретный приказ, копию которого немедленно направил Тайному совету:

Тайный совет путем опроса своих постоянных членов молчаливо санкционировал приказ министра Воннела, хотя и принял против него некоторые меры предосторожности, поскольку министр приобретал чуть большую силу и власть, нежели до издания приказа.

На всякий случай за Воннелом было организовано тайное наблюдение.

После трехчасового перекрестного допроса в камере городской тюрьмы в 23 часа 18 минут дворник Коллумбс сделал попытку к самоубийству, признав себя виновным в том, что проделал в ограде дырку, подпилив решетки. Комиссар Вутс немедленно обнадежил Вильяма Доббса сообщением о том, что нити, ведущие к преступникам, уже в руках полиции.

Кроме того, комиссар Вутс официально уведомил сенатора, что тайным наблюдением, организованным инспектором Джином Моргинсом, установлено: племянник сенатора Крит Набель для неизвестных целей лично отрезает полуметровые куски от бархатных портьер, хотя эти его действия и не находятся в прямой связи с похищением Ут Доббс.

Наблюдение за Набелем продолжается.

— Дитрих, вы можете остаться, — сказал генерал Дорон, взглянув на часы, показывающие ровно 23:30.

Секретарь, идущий мягкой кошачьей походкой к выходу из кабинета, застыл как изваяние.

Просьбы генерала всегда звучали для него приказом.

— Господа! — Дорон встал, и это обстоятельство заставило подчиненных быстро переглянуться: столь официальное начало не предвещало ничего хорошего. — Некоторое время назад Воннел позвонил мне и попросил — я подчеркиваю: попросил! — помочь ему в деле Ут Доббс. Вы прекрасно понимаете, что я не обязан выполнять каждую просьбу министра, но в данной ситуации… Короче, я требую от вас исчерпывающих объяснений. Что скажете вы, Холл?

— Я узнал о похищении Ут Доббс из утренних газет.

— Та-а-ак. Вы, Рейдинг?

— Я впервые услышал имя девочки из телевизионной передачи.

— Так. — Дорон сел и на секунду задумался. — Прекрасно. Ситуация несколько меняется. Стало быть, нам необходимо принять экстренные меры для розысков ребенка. Наш Комитет не может оставаться в стороне, господа, ведь мы тоже солдаты своей родины!

При этих словах все трое поднялись и, словно при исполнении государственного гимна, молча постояли несколько секунд.

— Прошу садиться, — сказал Дорон. И когда все разместились на своих местах, строго и без пафоса спросил: — Вы уверены, господа, что риск полностью исключен?

— Да, шеф, — твердо ответил Холл.

— Безусловно, — добавил Рейдинг.

— Отлично, Холл, вы можете переключить своих людей на поиск?

— Это в какой-то степени отвлечет их от прямых обязанностей.

— Мы имеем дело со случаем, — строго произнес Дорон, — когда Комитет способен пойти на издержки.

— Могу, шеф.

— Шансы на успех?

— Трудно сказать. — Холл замялся. — Очевидно, действует какая-то неучтенная шайка рэкетиров. Нащупать их будет нелегко.

— Три дня, — сказал Дорон, — и сто пятьдесят тысяч кларков. Сто из них мы компенсируем из гонорара сенатора Доббса. Рейдинг, а вы используйте в этом деле всю нашу технику.

— Операцию «Квартет» приостановить, шеф?

— М-да… — сказал Дорон, выразив сомнение.

— И «Адсорбент» профессора Чойза? Если, шеф, Институт перспективных проблем будет работать по утвержденному графику…

— Чойза отставить! — решительно прервал Рейдинга генерал. — «Квартет» продолжать! График работы ИПП срочно пересмотреть и увязать с новыми условиями. Операцию «Космос» перевести на режим абсолютной секретности. Вам ясно, господа? Если наши люди найдут девочку… Вы понимаете, что это для нас значит?

— Да, генерал! — чуть ли не в один голос ответили присутствующие.

— Благодарю вас и жду сообщений.

Рейдинг и Холл, по-военному повернувшись, пошли к выходу. Дитрих остался в кабинете. Когда дверь за участниками совещания закрылась, секретарь осторожно сказал:

— Простите, генерал…

— Что, Дитрих?

— Я хотел напомнить вам о комиссаре Гарде.

Генерал вскинул голову:

— Пожалуй, ты прав. Спасибо, Дитрих.

Через час комиссар полиции Гард входил в кабинет генерала Дорона.

Каждый раз, получив приглашение явиться, Гард испытывал не то чтобы страх — напугать комиссара уже ничего не могло, — а какое-то мерзкое чувство, вызывающее сосание под ложечкой и легкий приступ тошноты. Гард знал: спокойное течение его жизни теперь непременно нарушится, если можно называть «покоем» деятельность полицейского сыщика, всегда сопряженную с риском и смертельной опасностью. Но так же, как тигролову должно быть противно охотиться на жаб, так и Гарду было неприятно любое предложение Дорона. «За деньгами дело не станет, комиссар!» — обязательно скажет в конце разговора генерал. И, как всегда, давая согласие, Гард будет думать не столько о своих доходах, сколько о неприятностях, возможных в случае отказа.