- Сегодня мистер Стокдейл читает проповедь, - объявляет тетя Клара, будто это невесть какое важное событие. - Он любит видеть среди слушателей юные лица. Надеюсь, что кто-нибудь из вас пойдет к трем часам и доставит ему это удовольствие.

Еще того не легче, Джош понимает намек. А тут еще Лора:

- Но он так длинно говорит, мисс Плаумен! В прошлый раз когда он приезжал, то дочитал одну проповедь и сразу начал вторую.

- Лора!

- Правда, правда, мисс Плаумен! Я уж думала, он никогда не кончит.

- Мы все не совершенны, моя милая. У каждого из нас свои слабости. Если мы не всегда разделяем пристрастие мистера Стокдейла к многословию, это еще не значит, что мы не можем ничему научиться, сидя у его ног.

- Я лучше у ваших ног буду учиться, мисс Плаумен.

- Благодарю тебя, Лора, но тебе не удастся вскружить мне голову лестью. Мы с Джошуа будем на сегодняшней проповеди. Приходи и ты, займешь свободное место на нашей скамье, а потом попьем чаю у меня в доме. Помнится, у меня остался от ужина пирог с яйцами и ветчиной.

Она уже взялась за ручку калитки, а ребята все не расходились. Их удивительная любовь к тете Кларе совсем замучила Джоша. Не одна же она ведет занятия в воскресной школе. Почему они не донимают своей преданностью других наставников? Час и двадцать минут просидели, не сходя с места, - псалмы, молитвы, отрывки из Библии наизусть, все больше о том, как господь перебил десятки тысяч древних египтян за то, что не тому, кому надо, молились. Уместно ли убеленной сединами даме выхваляться таким богом? Ребята теснятся вокруг, на их лицах улыбки, их столько здесь, видимо-невидимо, Джош молит бога, чтобы они наконец ушли. Кончится ли когда-нибудь эта мука?

Он уже едва держится на ногах, он так устал все время притворяться.

- До свидания, мисс Плаумен.

- До встречи, Джошуа.

- Я постараюсь прийти в церковь, мисс Плаумен, правда, мы собирались гулять с папой...

- А он с петрушкой, ваш пирог, мисс Плаумен?

- Не забудь захватить завтрак, Джошуа.

- Ну да, мисс Плаумен, мы его берем завтра на охоту, уже договорились. А тренироваться в крикет зато будем сегодня.

Можно подумать, что завтрашнюю охоту ему нарочно подстроили, что все это - заговор.

И вот он снова в доме, где все золоченое и странное и пахнет лавандой, он стоит в коридоре лицом к лицу с тетей Кларой в зловещем свете разноцветных стекол у двери, голова у него гудит, и скулы свело от многочасового жизнерадостного оскала, стоит и боится шумного объяснения, которое сейчас все-таки произойдет. Боится, но и ждет его. Время наступило. У тети Клары лицо принимает натянутое выражение.

- Проходи на кухню, сейчас заварим чай. Это одна минута. Вода горячая есть.

Он покорно тащится за нею в полумрак, глаза со свету ничего не различают, не видно, куда идти. И опять эта ужасная портьера из нитей шуршит, как тростник. И щекочет.

- Можешь снять пиджак, если хочешь. И пойди, пожалуй, посиди пока на веранде. Я к тебе выйду. Там ветерок обдувает, мух не будет.

Джош перешагивает через белого ощерившегося кота, едва подавив в себе вредное желание наступить на него и еще потопать. На ходу кинул пиджак на спинку стула, устало распустил узел галстука. Ветер треплет розы, швыряет о стену облетевшие лепестки, весь сад охвачен зеленым смятением и трепетом, а в небе белесая дымка, и у Джоша перехватывает горло.

Эх, Джош...

Обессиленный, опустошенный, он опускается в плетеное кресло. Голова кружится, может быть, даже стошнит - тогда полегчает.

Здешние ребята, наверно, решили, что он дурачок. Что в голове у него ничего не держится, все навылет. Проулыбался целое утро, как Чеширский кот, а слова толкового не вымолвил, на вопросы не отвечал, только скалился. Да, Джош, наверно, они считают, что у тебя винтика в голове не хватает. Но ведь они ничего не знают про то, как тетя Клара шпионит по ночам. Послушайте, тетя Клара, вы не имеете права судить меня, как господь бог, за мысли. Вы же не знаете, какие мысли у других мальчишек. Или они вам рассказывают? Нет, вы не знаете, что думают другие люди, потому что о таких вещах никто вам не расскажет. Например, эта история про Египет, про то, как господь судил плохих людей. Вы же меня имели в виду, я не дурак, понял. Все ребята заметили, что в расписании ее не было, догадались, что вы на кого-то намекаете. Но ведь вы даже не знаете, как получаются стихи. Иногда никаких мыслей просто нет, покуда белый лист не ляжет передо мной на стол в ожидании слов. А вы думаете, я такой плохой, что...

Решетчатая дверь на веранду отворилась, взвизгнув старыми петлями, тетя Клара ставит серебряный поднос на перевернутый бочонок, на подносе - чайник, тоже из серебра, и фарфоровые чашечки, такие хрупкие, даже страшно, как бы их ветром не сдуло.

- Придвинь свое кресло, Джошуа.

Белый жирный кот зашевелился, лежебока, потянулся, подошел на мягких лапах и стал тереться, извиваясь, вокруг ее лодыжек, мурлыча и пресмыкаясь и молитвенно глядя на молочник у нее в руке. И получил то, ради чего ползал на брюхе: блюдечко молока. А надо было тете Кларе угостить его носком туфли.

- Иди же, Джошуа, придвинься к столу.

Джош волочит кресло по каменным плитам, может быть, ему тоже надо помурлыкать? В руке у него вдруг оказывается фарфоровая скорлупка, такая тоненькая, что пальцы, прикасающиеся к ней, кажутся грубыми, как камнедробилка. Он осторожно держит чашечку, сидя на самом краешке кресла, рука дрожит, и по чаю от этого бегут круги, чай, конечно, с молоком, - и грызет жесткие песочные коржики, сухие, как дерево. Или это у него во рту пересохло? Да она настоящая мучительница! Она нарочно подговорила мальчишек. Она им всем, наверное, жалованье платит.

- У тебя есть Библия, Джошуа?

Джош беззвучно стонет. Нашла время разговаривать про Библию! Этого еще недоставало!

- Я так и думала, что нет. Ты не мог утром найти псалом, пока Лора Джонс тебе не показала, где искать.

Надо было меня предупредить, Джошуа. Несколько минут подготовки избавили бы тебя от неловкости.

Джош пытается сделать глоток, у него такое ощущение, будто рот до зубов набит опилками. Только бы не поперхнуться и не уронить чашечку.