«Бодхидхарма медитирует перед стеной» (худ. Ли Чжи, ХХ в.)

Почувствовав, что теперь ему надо отправляться в Китай, Учитель стал готовиться к отъезду. Он совершил поклонение перед ступой своего наставника, попрощался с друзьями и учениками. Затем он пришел к правителю и обратился к нему:

– Ваше Величество, стремитесь к добрым деяниям и защищайте три драгоценности буддизма. Мне придется вскоре покинуть вас, но я вернусь через девять лет.

Едва услышав это, правитель воскликнул:

– Какое преступление свершила это страна, что Вы покидаете ее? Какими заслугами обладает земля, куда вы направляетесь? Но в любом случае, дядя, если Вы уже решили отправляться в Китай, то мы не в силах остановить вас. Я лишь прошу об одном: не забывайте свои родные края и возвращайтесь сразу же, как только Ваша миссия будет завершена.

После чего правитель повелел приготовить корабль, загрузить его всякими ценными вещами и лично пришел на пристань проводить Бодхидхарму.

[9]

Путешествуя по морю в течение трех лет, Бодхидхарма наконец пристал к южным берегам (Китая) 21 сентября 8-го года правления Пу-туна династии Лян (527).

Наместник области Гуанчжоу Сяо Гао принял его со всеми подобающими почестями и отправил письменный доклад правителю У-ди. Как только правитель получил этот доклад, он тотчас отправил специального посланника с особым приглашением Бодхидхармы ко двору. И вот наконец 1 октября Учитель прибыл в город Цзилин (Ныне Нанкин, бывший тогда столицей царства).

Правитель сказал:

– С самых первых дней моего вступления на трон, я помогаю отстраивать монастыри, переписывать сутры и спасаю бесчисленное множество монахов. Велики ли мои заслуги и добродетели?

– Нет в этом ни заслуг, ни добродетелей, – ответил Бодхидхарма.

– Так почему же нет ни заслуг, ни добродетелей?

– Из этих семян вырастут лишь мелкие плоды как в мире людей, так и в мире небес, и будут они являться причинами дальнейших смертей и рождений. Они подобны теням, что неотступно следуют за вещами. Кажется, что они существуют, но на самом деле это не есть реальность.

– Так что же тогда истинные заслуги и добродетели? – воскликнул правитель.

– Чистая мудрость абсолютно целостна, а природа ее сущности не имеет форм. Поэтому суть таких заслуг и добродетелей не выразить словами.

– Так каков же первейший принцип этого Учения?

– Преодолевать себя абсолютной пустотой.

– Так кто же тогда говорит со мной?

– Я не знаю.[6]

Правитель не мог понять этих речей Наставника. Наставник же, поняв, что внутренняя природа правителя не совпадает с его помыслами, тайно покинул это место, 19-го числа того же месяца пересек местности к югу от Янцзы. 23 ноября он достиг города Лояна. Случилось это в 10-й год правления императора Сяо-мина из династии Поздняя Вэй.

[10]

Поселившись в монастыре Шаолиньсы, что в горах Суншань, Бодхидхарма проводил долгие медитации, сидя лицом к стене. Народ же спрашивал, кто он такой, и называл его «Брахманом, созерцающим стену».

В те времена в Лояне уже в течение долгого времени жил монах Шэньгуан, который немало постиг в буддизме. Он прочитал множество книг, которые рассказывали о Великих принципах буддизма. Однажды он сказал себе: «Учения Конфуция и Лао-цзы не говорят ни о чем другом, как о ритуалах и правилах, тексты Чжуан-цзы и „И цзина“ („Канона перемен“) все же не раскрывают глубочайшего смысла Учения. Я недавно услышал о наставнике, который поселился в Шаолиньсы. Благодаря такому человеку, который находится столь близко, я должен достичь глубочайшего понимания».

Затем он отправился к Бодхидхарме в надежде, что тот будет наставлять его с утра до вечера. Учитель же не только не дал ему никаких наставлений, но продолжал недвижимо сидеть в созерцании лицом к стене.

Шэньгуан подумал про себя: «Мудрецы древности так стремились к постижению Пути, что разбивали кости, дабы извлечь мозг, разрезали себе вены, чтобы напоить диких животных, разбрасывали волосы, и покрывали ими раскисшую дорогу, чтобы дать пройти по ней духовным наставникам, или бросались со скалы, чтобы накормить голодных тигров. Да, люди древности во все времена вели себя именно так. Да кто же я такой?»

9 декабря того же года пошел сильный снег. Шэньгуан же продолжал стоять перед обителью Бодхидхармы, даже не шелохнувшись. На рассвете снега выпало уже так много, что сугробы доходили Шэньгуану до колен.

Бодхидхарма, наконец, проникшись жалостью к нему, спросил:

– Чего ты хочешь получить, стоя в снегу столь долго?

Шэньгуан разрыдался и, заливаясь слезами, обратился к Наставнику:

– Прошу Вас, Учитель, о великом сострадании. Откройте врата чудесного нектара. Дайте мне то послание, которое может освободить все живые существа!

– Высший, ни с чем не сравнимый, священный Путь Будды может быть воспринят только после многих эпох стремления к тому, и для этого нужно совершить невозможное и вынести невыносимое. Как же может человек невысоких добродетелей, убогой мудрости, жалких устремлений, с медленным умом постичь Истину Колесницы? Стремиться к этому означало бы просто потерять время!

«Птицы свили гнездо на плече у Бодхидхармы» (худ. Ли Чжи, ХХ в.)

Услышав это от Наставника, Шэньгуан тайно взял нож и отрубил себе левую руку, а затем положил ее перед Наставником.

Поняв, что он может стать хорошим сосудом Дхармы, Бодхидхарма сказал:

– Все Будды в поисках истинного Пути начинали с того, что забывали о собственном теле ради постижения Дхармы. Теперь же и ты отрубил себе руку прямо перед моими глазами. Ну что ж, у тебя правильное отношение!

После этого Наставник дал ему имя Хуэйкэ – «Знающий и способный».

Хуэйкэ спросил:

– Могу ли я услышать о печати Дхармы Будды?

– Печать Дхармы Будды – это не то, о чем может быть услышано от других.

– Мое сознание пока еще не пребывает в покое. Прошу, умиротворите его, Учитель.

– Ну-ка, принеси мне его, и я тут же успокою его!

– Я так долго стремился к этому, но сейчас понимаю, что достичь этого невозможно.

– А вот теперь твое сознание наконец упокоилось!

Несколько позже император Сяо-мин прослышал о чудесных заслугах Наставника. Он отправил к нему посланца с императорским приглашением во дворец. Трижды посланец приходил с приглашением, но Наставник все так и не спускался с гор. Глубочайшее уважение императора к Наставнику возрастало все больше и больше, и в качестве даров он отправил ему две льняных рясы, золотую чашу-патру, шелковую накидку и множество других вещей. Трижды Учитель отказывался принимать эти дары, что лишь подтверждало уверенность императора, что он имеет дело с величайшим учителем. В конце концов, Наставник принял их. С этого момента уважение к нему, как со стороны монахов, так и со стороны мирян, стало возрастать все больше и больше.

По прошествии девяти лет Наставник решил отправиться в обратный путь в западный части Индии. Он собрал своих учеников и сказал: «Время пришло! Продемонстрируйте мне свое понимание».

Один из его учеников, Даофу, сказал: «Я считаю, что мы не должны опираться на письмена, но и не отрицать письменную традицию, – в этом и есть естественность Пути».

Бодхидхарма сказал: «У тебя моя кожа».

Монашенка Цзунчи сказала: «Я считаю, что это подобно той радости, которую испытал Ананда, достигнув чертогов Будды Акшобхая – это можно узреть, только пребывая единстве, а не в двойственности».

Бодхидхарма сказал: «У тебя моя плоть».

Даоюй сказал: «Четыре великие первостихии изначально пусты, а пять скандх не существуют вовсе. Поэтому и нельзя быть ни к чему привязанным».