– Так Лыков – отец Альбинки – заведующий районо. Может, Данила Акимович вам про него и говорил. Они друг друга очень уважают.

– Да. Может быть, – почти шепотом согласилась Инна: у неё от волнения перехватило дыхание. Полина Александровна между тем продолжала:

– А Демьян – сын уборщицы школьной. Он в одном доме с Бурундуком живет. Еще чайку?

Инна сказала, что ей чайку больше не хочется, что она предпочитает немножко прогуляться перед сном. Полина Александровна заулыбалась;

– А вот тут вам опять повезло! Мы ведь на самом красивом месте в городе живем. Наши дома, считайте, как раз в том месте стоят, где Иленга в Большую впадает. Вы только пройдите мимо крайнего дома, сверните налево за угол и увидите самую красоту. Наш сосед даже скамеечку там поставил, чтобы видом любоваться.

Инна поблагодарила и удалилась. Выйдя за калитку и взглянув налево, она убедилась, что пустынная Луговая улица как бы обрывается метрах в пятидесяти впереди, а под обрывом или откосом блестит оранжевая от заходящего солнца вода. Инна пошла было в ту сторону, как вдруг увидела, что возле соседнего самого крайнего дома сидит на лавочке уже знакомая ей девчонка в голубом платье с желтыми метелочками вместо кос на груди. Это была Луиза, которая ждала Хмелева для продолжения важного разговора, не зная, что тот задал стрекача. Инна узнала ее и решила с ней поговорить.

Когда она подошла, Луиза приподнялась, подвинулась к самому краю скамьи и, с достоинством наклонив голову, негромко сказала:

– Добрый вечер! Садитесь, пожалуйста! Инна села, со вздохом сказала, как здесь хорошо дышится. Обе немного помолчали, потом Луиза спросила:

– Вы не знаете, чего там Ленька дома застрял?

– Так он давно убежал куда-то.

– Вот дурак! – шепнула себе под нос Луиза. И тут Инна решила, как говорится, идти на штурм:

– Скажи, что за глупости мололи мне эти малыши... ну, которые привели меня сюда... Будто этот Леня по раскаленным углям босиком ходил...

– И никакие это не глупости. Он взаправду ходил, – твердо ответила Луиза. Она сидела выпрямившись, скрестив руки на груди, глядя не на Инну, а на противоположный дом.

Инна. притворилась очень удивленной.

– Ну, а чего ради, с какой стати он это сделал?

– Потому что он дурак, вот и сделал.

– Неужели он сам до этого додумался? Или его кто-нибудь надоумил?

– Наш директор его надоумил, а он взял и надоумился.

– И обжегся?

– С неделю на одной ноге скакал.

– Странно! Очень странно! – с озадаченным видом произнесла Инна.

А Луиза была очень довольна. Весь этот разговор протекал для нее так гладко, словно она записала его по заранее разработанному сценарию, они с "этой теткой" старательно прорепетировали его и теперь вели беседу, как две актрисы, твердо знающие свои роли.

Однако следующего вопроса Луиза ждала с тревогой. Ей, как и Хмелеву, претило выставлять Акимыча пьяницей. Она, как и Хмелев, предпочитала отпугнуть невесту иными средствами. К счастью, Инна спросила, не врут ли малыши о какой-то сгоревшей бане, о каком-то капроновом чулке на голове директора. Дальше все опять шло как по маслу.

– А чего им врать?! Как они говорят, так все и было.

– Ну, ты расскажи толком: что именно было-то? Луизе не хотелось придумывать какие-то свои подробности, поэтому ничего нового Инна от нее не узнала.

– Ну, выскочил, значит... а на лицо чулок натянут... а в руке, значит, крапива... пучок целый... И значит, кричит: "Снимайте, значит, штаны!"

– Ну, а вы?

– А мы испугались и убежали. Собеседницы помолчали.

– Он что у вас, со странностями? – спросила Инна.

Луиза проговорила негромко, но отчетливо:

– Вот ему уже сорок лет, а никто замуж за него не идет. Из-за этих самых странностей.

Только теперь Луиза скосила свои большие синие глаза на собеседницу, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели ее слова. И увидела, что впечатление вышло изрядное: Инна смотрела на нее неподвижно, чуть приоткрыв подкрашенные губы и распахнув темные ресницы. Луиза быстро отвела глаза и решила, что благоразумно будет именно сейчас закончить разговор. Она встала.

– Извините, пожалуйста, мне домой пора. А то мама заругает.

Инна пожелала ей спокойной ночи и еще несколько минут просидела, стараясь осмыслить полученную за день информацию. Особенно ее удивило, что Альбина, первой рассказавшая ей о диких выходках Бурундука, оказалась дочкой самого заведующего районным отделом народного образования Лыкова. Инна видела этого солидного пожилого человека на трибуне и в кулуарах конференции, и он не произвел на нее впечатления лицемера. Почему же он призывал редакцию областной газеты осветить передовой педагогический опыт Бурундука?

Инна чувствовала, что от всех этих раздумий у нее мутится в голове. Она решила немного отдохнуть и полюбоваться на красоту, о которой ей говорила Полина Александровна. Пройдя до угла крайнего дома, она свернула налево и тут же увидела ярко окрашенную скамейку с удобной спинкой, совсем непохожую на скромные лавочки возле калиток на улице. На скамейке сидел тучный гражданин в полосатой пижаме, с соломенной шляпой на голове и с очками на носу.

– Разрешите? – спросила Инна.

– Прошу! – ответил гражданин. Он снял очки, сложил газету и сунул ее в карман пижамы. Из этого Инна сделала вывод, что он не прочь поговорить. Она вздохнула и сказала:

– Господи! Как здесь хорошо!

– Да. Красиво, – согласился ее сосед, но больше ничего не добавил.

Вид и правда был отсюда прекрасный. От скамейки до начала откоса было не больше полутора метров, здесь не могла проехать никакая машина, а пролегла лишь тропинка, с обеих сторон обросшая травой. Внизу текла быстрая, но не бурная Иленга, по ней как раз в этот момент бесшумно скользил зеленый плот с черемшой. За Иленгой по низкому берегу тянулись заливные луга, особенно яркие сейчас, в лучах заходящего солнца, а за лугами черной зубчатой стеной стоял лес. Слева Иленга в какой-нибудь сотне метров отсюда впадала в реку Большую, и там, возле самого устья Иленги, проходил белый пассажирский пароход.

Инна указала соседу на плот и спросила его, почему он весь в какой-то зелени, тот объяснил и сказал уверенно:

– Вы, конечно, приезжая.

– Приезжая.

– Из области?

Инна и это подтвердила.

– А по какому вопросу, если не секрет?

– Да вот надо было с директором одной из школ повидаться, а он уехал.

– Ас директором какой школы? Я их всех тут знаю.

– С Бурундуком. Его вы тоже знаете?

– А как же! Моя дочь из его школы регулярно двойки таскает. – Он повернулся к Инне всем корпусом и смотрел теперь очень внимательно.

– Вы из облоно?

– Нет, не из облоно.

– Из газеты? По сигналу?

– Н-нет... Я не из газеты, я... я по личному делу, – пролепетала испуганная Инна. Она не умела врать, и ее собеседник сразу догадался, что она именно из газеты. Немного оправившись, она спросила: – А почему вы так думаете?

– Да так вот... Подумалось, – значительным тоном ответил гражданин. – В гостинице остановились или на частной квартире?

– На частной. Я у вашей соседки остановилась.

– У Хмелевой, значит. Ну, и что же вам рассказывала Полина Александровна о нашем директоре? Небось хвалила его?

– Очень хвалила.

– Так, так! Хвалила, значит. Ну, а насчет того, как ее сын чуть не до кости себе ногу прожег, она вам рассказывала?

Инна встрепенулась. Она подумала, что ей сегодня очень везет на собеседников.

– Нет, не рассказывала. А что?

– И не расскажет.

– Почему?

– Потому что эти Хмелевы вот где у Бурундука! – гражданин сжал мясистые пальцы в кулак. Инна еще больше насторожилась, но попыталась скрыть это.

– Извините, я ничего не понимаю... Почему Леня прожег себе ногу и при чем тут Бурундук?

После этого Инна получила информацию куда более подробную, чем та, которой снабдили ее ребята. Она узнала, что Бурундук сначала предложил развести костер прямо среди школьного двора, чтобы желающие могли ходить по углям, узнала, что Бурундук находится в панибратских отношениях со своими педагогами, узнала, что дети фамильярно зовут его Акимычем, что свидетельствует о полной утрате директором авторитета. Инна перебила собеседника, чтобы осторожно спросить: