- Ты в замешательстве и тебе больно, - сказал голос. - Поверь мне, я знаю, как ты себя чувствуешь. Тебе кажется, что к смерти ты ближе, чем к жизни, и это правда на данный момент. Но ты не хочешь умирать, и я могу тебе помочь остаться в живых. Ты этого хочешь?

Линн ещё помнит, как она кивнула, но голосу этого было недостаточно.

- Скажи что-то, чтобы я знал, что ты меня поняла.

Она выдавила жалкое «да». Это было её спасение.

Позже она узнала, что Слэйд оставил всех, кто был не в состояние вразумительно с ним говорить, потому что предположил, что они уже сошли с ума. Всех тех, кого он не забраковал, он отвёл в подвал, где они в течение нескольких часов обнаружили своё новое зрение. Чем темнее было, тем резче становились контуры, тем чётче очертания, тем яснее черты лиц.

- Как тебя зовут? - спросил он, когда ей стало лучше.

- Линн, - ответила она, не понимая, откуда это знает. В последующие часы она познакомилась с Кэтролл, Дженнингсом, Дэвисом, Мот, Паркером и многими другими. Они объединились. Стали сильнее. А потом научились убивать. Они не знали, откуда появились дружинники, но чего они хотели, было ясно. Линн и остальные использовали темноту, прятались в тёмных углах и спрыгивали на противников из мрака. Убивать просто. Это факт, который до сих пор удивляет её.

Проклятия других купидов прерывают её мысли, затем грузовик внезапно накреняется, и она инстинктивно хватается за кусок мяса.

- Слэйд, - кричит Кэтролл, затем следует глухой звук, когда в передней части машины открывается дверь. На мгновение тень заслоняет глазок, а в следующий момент раздаётся удар, когда что-то или кто-то врезается в бок кабины.

- Что там происходят, - спрашивает Тэнк, брат Дженнинга. Другие тоже встают, и между свисающими вниз половиками туш быстро становится тесно. Ещё один удар сотрясает грузовой отсек, затем один из купидов, тот, что последний залез в грузовик, открывает дверь, и серый дневной свет заставляет их всех колебаться, прежде чем они выходят из машины.

Линн застёгивает свою куртку и за исключением глаз, закрывает лицо ночной рубашкой, которую нашла в спальне Конроя. Чёрный шёлк, как один из платков, которыми женщины-промышленники иногда себя украшают. Она поправляет свои солнцезащитные очки, затем с бьющимся сердцем покидает холодный грузовой отсек и в первый момент совершенно ошеломлена. Небо затянуто, всё же она здесь почти ничего не видит. Лишь контуры остаются ей в качестве ориентировки: обширная территория, возможно луг или поля. Тёмные фигуры, собравшиеся вокруг машины. Если сейчас пройдут мимо дружинники, они обречены.

Она проталкивается сквозь ослеплённую толпу стонущих от боли купидов, затем обнаруживает Слэйда. Ей достаточно одного силуэта, чтобы узнать его. Он прислонился к стене машины, лицо покрыто шарфом. Что-то капает с его рук. Перевозчика она тоже узнаёт, не по его внешности, а потому, что он пахнет иначе, чем её товарищи. Он лежит на земле и больше не двигается.

Кэтролл стоит рядом с телом мужчины и смотрит на него сверху вниз.

- Кто теперь поведёт машину? - глухо спрашивает она.

Слэйд отвечает не сразу. Он прислонил голову к грузовику, его профиль, прикрытый шарфом, прорисовывается тёмной тенью на фоне осеннего утра.

- Он попытался забить тревогу. Скрытая кнопка под сиденьем.

- Даже своё мясо эти идиоты охраняют как святыню! - вмешивается кто-то из стоящей вокруг толпы.

- Это не существенно, - голос Слэйда звучит тише и в нём слышится дрожь, незнакомая Линн. - Мы должны ехать дальше. Нам нельзя упускать Джолетт Сомервиль из виду.

Линн отчётливо слышит в его голосе надежду, которая заставляет его двигаться вперёд, да она и сама едва может ясно думать от жадности. Если бы они сейчас, в этот момент, могли бы использовать хотя бы крошечную часть могущества, которым обладает эта целительница...

- Давайте, отвечайте! - в голосе Слэйда слышится намёк на гнев, заставивший нескольких из них вздрогнуть. - Кто сядет за руль?

Никто не отзывается.

В то время как Слэйд, после нескольких часов в солнечной кабине, всё ещё обессиленно прислоняется к грузовику, Кэтролл презрительно фыркает, отворачиваясь от тела мёртвого перевозчика.

- Сейчас именно тот момент, когда должен объявиться доброволец, - рычит она.

Никто не готов откликнуться. Наоборот, Линн замечает, как все немного отступают. Все, кроме неё.

- А что с тобой? - спрашивает Кэтролл и поворачивается к ней.

Линн сильно хотелось бы быть той, кто спасёт ситуацию, но она не может. Она едва отличает дорогу от окружающих равнин. Она слегка качает головой.

- Мне жаль.

- Это был бы твой шанс снискать расположение Слэйда.

Раздаётся кудахтающий смех из рядов, стоящих вокруг.

- Кэт, - говорит Слэйд, всё ещё не сдвинувшись с места. Всего лишь одно единственное слово, но его определённого тона достаточно. Кэтролл оставляет Линн в покое.

- Ну, хорошо, - Кэтролл указывает на кого-то другого из толпы. - Тогда ты.

- Я? - спрашивает недоверчивый голос. Линн думает, что это голос Хестер, девушки-купида, которая присоединилась к ним несколько лет назад, прибыв из Рима. - Почему именно я?

- Потому что я так сказала. Кроме того, ты ведь тоже хочешь исцелиться, не так ли?

Хестер сдаётся. Следующие часы будут означать для неё муку и жгучую боль.

- Хорошо. Тогда дальше, - опираясь на Кэтролл, Слэйд отталкивается от машины. - Спрячьте этого перевозчика, чтобы его не сразу можно было обнаружить, а затем возвращайтесь в грузовик!

Г

лава 17

Южный Лондон сильно отличается от центрального. В какой-то момент дома исчезают, и мы едем только мимо холмистых пейзажей. Запасная территория, которая скоро будет заселена. Так происходит с тех пор, как появился новый порядок: старые города разрушаются и постепенно перестраиваются. Люди, которые раньше жили здесь, были либо богатыми, либо изгнаны на Ничейную Землю - конечно, не без применения силы. Перед моим внутренним взором вновь вспыхивает огонь из винтовок Ли. Я вижу, как люди вокруг Винстона, повстанцы, с которым мы шли в атаку, не сумев устоять, просто падают на землю, широко размахивая руками. Этот день и грубая сила, которую применяли люди Ли, показала мне, что я живу ещё в более холодное время, чем я себе когда-либо представляла. И прикосновение этого холода осталось во мне. Прикосновение смерти, от которого я не могу избавиться.

За рулём теперь сидит Скиннер. Я смотрю в окно на сюрреалистический пейзаж вокруг нас. После полудня поднялся туман, и теперь серая болотистая местность тянется вдоль дороги. Время от времени мы видим вдалеке поезд, скользящий по рельсам, вероятно, полный туристов, направляющихся в Бедлам. Не считая этого поезда, здесь ничего нет. Я чувствую, как мое горло начинает сжиматься, и я закрываю глаза, нужно сосредоточиться на чем-то другом. Я говорю себе, что это нехорошее предчувствие, постоянно охватывающие меня, вполне нормально. В конце концов, смерть в течение многих лет не имела для меня никакого значения.

До того, как я получила свой чип, я была слишком молода, чтобы беспокоиться об этом; тогда я перестала стареть. Мое первое столкновение со смертью было, когда я убила своего первого купида, но это не имеет большого значения, потому что купиды не являются для нас живыми существами. В школе созерцателей нам говорят, что мы должны рассматривать их лишь как препятствия, когда речь идет об охране наших детей-целителей. Я ничего не почувствовала, когда убила своего первого купида. Теперь же чувствую слишком много, когда думаю о том, что Ли достаточно нажать кнопку, чтобы Сай простился с жизнью, и от него ничего не осталось, кроме кучки пепла…

- Скиннер.

Мой голос звучит странно, и поначалу я сама не знаю, почему произношу его имя. Но мне кажется, что ужасные сцены в моей голове прекратятся, когда я удостоверюсь, что он все еще здесь. Потому что он означает для меня надежду.

- Да?

Я чувствую, как его взгляд остановился на мне.

- Это ужасно - умирать? - спрашиваю я.

Скиннер молчит.

Сначала я опасаюсь, что он злится, потому что я снова говорю с ним на эту тему. О смерти, от которой его сестра спасла его в последнюю минуту. Затем слышу, как он делает вдох.

- Да, сперва это ужасно. Чувствуешь себя, как умирающий от жажды в пустыне, который наконец-то нашёл стакан воды... но в стакане дыра, и приходится беспомощно наблюдать, как вода просачивается в землю. Капля за каплей. Но затем, как только стакан пустеет, и ты понимаешь, что пути назад нет, становится легко. Когда признаешь, что у тебя нет другого выбора, кроме как умереть от жажды, тогда жажда быстро ослабевает.

Я долго молчу. Я ещё никогда не слышала, чтобы Скиннер так говорил, и не знаю, успокаивают ли меня его слова или же еще больше пугают. Умереть от жажды. Я ведь даже уже больше не знаю, что такое жажда.

Скиннер протягивает руку и кладет свою ладонь мне на ногу, поверх подола юбки, и все же его прикосновение электризует меня. Не так, как прикосновения Сая, но все-таки я рада чувствовать тепло его тела, невероятную энергию, которая течет через него.

- Если твой отец меня отключит.., - тихо спрашиваю я. - ты рассеешь мой прах?

Хватка Скиннера становиться немного крепче, и на этот раз он молчит некоторое время.

- Это не зайдёт так далеко, - наконец говорит он.

- Ты не можешь этого знать.

Я кладу свою ладонь поверх его. Его пальцы кажутся гладкими и ровными, как у мраморной статуи в саду Конроя.

- Так, ты это сделаешь?

- Где? - спрашивает он после некоторого молчания.

- Над морем.

- Ох, созерцательница, это довольно банально.

Я против воли смеюсь.

- Я бы назвала тебе более значительное место, но его нет. Вудпери, поместье твоего отца, школа созерцателей... а до этого - просто пустота.

- Значит, море.

Ладонь Скиннера отрывается от моей ноги, теперь он сжимает мои пальцы.