— Нет, — сказала Она. — Издали хороша, а вблизи какая-то рыхлая. Да и слишком большая.

— Пожалуй, — согласился Он, и Они понеслись дальше.

Алголь отпугнул Ее своим красноватым цветом. Денеб Она просто пожалела. Жаль было лишать глаза прекрасную птицу. Мицар нужно было брать вместе с Алькором, а зачем Им две? Им нужно только одну звезду. Сириус остался на своем месте, потому что в южных широтах стояла ясная погода и отсутствие самой яркой звезды земного неба было бы тотчас обнаружено. Зачем тревожить людей? Завороженная красотой, Она остановилась возле Веги и уже хотела сказать «Вот эту!», но Он потянул Ее за руку, проговорив:

— Я знаю, что тебе нужно. Летим!

И Они снова понеслись прочь от Солнца, рассекая холод пустоты, пронизанной мириадами светящихся лучиков.

— Хочешь Жемчужину из Короны? — спросил Он.

— Правда? — обрадовалась она. — Хочу!

Они остановились в одном парсеке от звезды, излучавшей приятное тепло, и Он заметил на лице своей подруги восторг и изумление. Это были отблески несущейся Им навстречу звезды.

— Это действительно Жемчужина, — тихо сказала Она. — Я поняла. Это Гемма.

— Да, Гемма, — ответил Он.

— Возьмем ее с собой!

Они были совсем рядом с Жемчужиной Северной Короны. Ее глаза расширились от страха перед такой массой раскаленной материи. А Он подлетел вплотную, и теперь казалось, что Он держит звезду на вытянутых вверх руках.

— Обожжешься! — крикнула Она. — Надо было взять хотя бы перчатки!

— Ерунда, — смеясь сказал Он и сдвинул Гемму с ее вечной орбиты.

— Но она все равно большая для нашей комнаты!

— В нашей комнате поместится вся галактика, — пошутил Он и стал слегка обминать звезду с боков до тех пор, пока она не превратилась в небольшой шар.

— Без нее здесь плохо, — сказала Она с грустью.

— Мы вернем ее завтра утром. Ведь это только на одну ночь.

— Да, только на одну ночь, — печально согласилась Она.

На левой вытянутой руке Он держал пылающую Жемчужину, а правой крепко сжимал Ее руку.

Обратный путь до Земли Они проделали за пятнадцать минут. Над Сибирью стояли сорокаградусные морозы, и туман покрывал тысячи километров пространства…

Они вынырнули из тумана прямо перед своим подъездом и, не успев затормозить, сбили с ног человека в унтах, полушубке и пыжиковой шапке. Человек упал, и бутылки «Столичной» и шампанского, позванивая, покатились по утоптанному снегу.

— Новый год еще не начался, а они уже пьяные разгуливают, — проворчал человек в полушубке и бросился собирать бутылки. К счастью, ни одна не разбилась. Он даже не взглянул на сияющую Жемчужину, хотя машинально отметил, что перед подъездом небывало светло.

Они вбежали на свой этаж — лифт не работал по случаю праздника — и открыли ключом дверь квартиры. Он осторожно положил звезду на стиральную машину, стоявшую в коридоре, и начал оттирать побелевшие от мороза щеки своей жены. Она замотала головой, засмеялась и убежала в ванную принимать душ, пока не пришли гости.

Потом Они долго выбирали, на какую ветку положить Жемчужину, и расположили ее почти на самом верху, но так, чтобы ее можно было достать рукой. В Их малогабаритной квартирке можно было достать рукой и до потолка. Во всяком случае, Ему.

Они быстро накрыли на стол, а без пятнадцати двенадцать пришли гости: молодой, подающий надежды астроном с женой; сосед-пенсионер, бывший пожарный, и физик-теоретик с женой — тоже физиком-теоретиком. Минут десять все топтались в коридорчике, помогая друг другу раздеваться, доставая подарки, целуясь и обнимаясь. Потом пожарный сказал:

— А ведь пять минут осталось… — и крякнул.

Все всполошились, женщины забеспокоились за свои не приведенные в порядок прически, но времени было в обрез, и все поторопились занять места за столом.

Он принес из холодильника пару бутылок шампанского, молодой астроном проделал с ними все необходимые манипуляции, да так ловко, что, когда по радио раздался голос диктора, извещавшего о наступлении Нового года, бокалы у всех были уже наполнены и с протяжным певучим звоном сдвинуты над столом.

А через час, выпив и за старый и за Новый год, за успехи, за хозяев дома, все захотели потанцевать. Она пила мало и все время оглядывалась на медленно вращающуюся, светящуюся Жемчужину, а Он тихо улыбался при этом.

— Хочу «Вальс гаснущих свечей», — баритоном сказала жена астронома. — Люблю танцевать в темноте.

— Даешь вальс в темноте! — закричали остальные.

Старичок сосед, зная наверняка, что ему не придется участвовать в танцах, тем более в вальсе, тем более в темноте, налил полстопочки водки, выпил и, воспользовавшись шумом, положил себе кусочек фаршированных артишоков. Все хвалят, все едят. Любопытно попробовать. Он попробовал, покачал головой, как бы говоря: «Эх, молодежь…», и с хрустом раскусил соленый огурчик.

«Вальса свечей» в фонотеке физика-теоретика, принесшего с собой магнитофон «Астра», не оказалось. И вообще у него вальсов не было. Бывший пожарный покряхтел немного, сходил к себе в квартиру и принес старую-престарую пластинку «Амурские волны». Включили радиолу и выключили свет.

А в комнате по-прежнему было светло.

— Выключите елочные гирлянды! — догадался кто-то.

Выключили и гирлянды. В квартире все так же светло.

— Люминесцентная игрушка, — констатировал физик-теоретик. — Интенсивность свечения поразительная. Где купили?

— Это Жемчужина из Северной Короны, — сказала Она.

— Да, — подтвердил Он. — Это Гемма.

— Люди все достают, — недовольно сказала женщина-физик своему мужу. — А ты не мог купить приличных игрушек… Когда купили?

— Это мы взяли на одну ночь, — сказала Она. — Такое чудо разве можно купить…

— Да, — согласился физик. — Сейчас приличную вещь разве купишь…

— Это не вещь. Это звезда. Звезда под названием Гемма из Северной Короны. Это созвездие еще иногда называют Северный Венец.

— Что касается параметров Геммы… — начал молодой астроном, но его перебили.

— Невозможная вещь, — отрезал физик-теоретик. — Звезд на Земле не может быть.

— Ого! Да эта игрушка горячая! — воскликнул астроном, дотронувшись до звезды и дуя себе на пальцы.

— Одиннадцать тысяч градусов на поверхности, — сказал Он.

«А где же ящик с песком?» — лихорадочно подумал бывший пожарный и налил себе еще полстопочки, но не выпил.

— Да тут не одиннадцать, а все пятьдесят градусов будет.

— Одиннадцать тысяч градусов, а не одиннадцать, — поправил Он.

— Разыгрываешь, — обиделся астроном.

— Не верите? — спросил Он и взял чью-то вилку. — Смотрите. — Он дотронулся вилкой до сияющего шарика, и вилка начала исчезать. — Все, она при такой температуре просто испарилась.

Физик-теоретик отошел от елки, взял со стола салфетку и начал что-то писать, хмурясь и дергая шеей.

Бывший пожарный встал, оперся руками о стол и угрожающе произнес:

— Может возгореться!

— Да нет же, что вы! — возразила Она. — От нее ничего не может загореться здесь.

Сосед недовольно покачал головой и вышел в коридор.

— Вот вам! — вставая из-за стола, сказал физик-теоретик. — Вот формула, вот результат. При исчезновении вилки, при ее практически мгновенном испарении должен произойти взрыв. Где он? Я его не слышал.

— Что значит вилка по отношению к звезде? — сказал Он. — Ты ошибся в массе звезды на двадцать один порядок. Посчитай.

— Я взял массу этого шарика, — защищался физик-теоретик. — Ну сколько там? Пусть килограмм.

— Почему килограмм? Ведь это же масса звезды!

— Брось, брось, — не поверил физик и хотел поднять Гемму. Это ему не удалось. Астроном ввязался помогать ему, но у них и у двоих ничего не вышло. — Да, тяжеловатая штучка. Килограммов сто пятьдесят.

— А почему в таком случае елка выдерживает этот груз? — неожиданно спросила женщина-физик.

— Действительно, почему? — удивленно посмотрели друг на друга физик и астроном.

— Разве мы за этим принесли ее в нашу комнату? — спросила Она у Него. — Ведь мы хотели, чтобы было красиво, чудесно, необычно. А тут такие разговоры…