– Я сделаю, что смогу.

Все их голоса звучали одинаково. «Этого и следовало ожидать, – подумал Дэниел, – ведь они общаются на частотах, непривычных для человеческого слуха». Возможно, различия были, и со временем удастся их определить – по крайней мере между мужчинами и женщинами, – но пока это представлялось невозможным.

Внешне они не казались похожими друг на друга. Один из них был на один дюйм выше остальных, а еще один – невысоким и приземистым. Одного звали Бертольд, другого – Дитрих. Трое остальных – Фриц, Кристоф и Адольф – были такого же роста, что и женщины. Адольф казался очень худым, почти истощенным. Фрица и Кристофа можно было различить по цвету волос: очень черным у Фрица и светлым у Кристофа. Правда, у него они были тоньше и светлее, чем золотистая копна на голове у Эммы – так звали девушку, которую принес Дэниел. У остальных мужчин оказались темно-каштановые волосы. Никто из них не носил бороду. Возможно, они брились, но, скорее всего, бороды и усы у них просто не росли. Кожа у всех, кроме Эммы, была нежной, светлой и мягкой.

– Они понимают, что мы будем о них заботиться? – спросил Дэниел Стефана. – Что им нечего бояться?

– Я сказал им. – Стефан пожал плечами. – По-видимому, они и так ничего не боятся.

Это казалось удивительным. Дэниел попытаются представить себя в руках великанов в пять раз больше его самого и понял, что не может даже вообразить такое. Самым поразительным казалось то, что все так легко получилось. Нельзя было и предположить, что после поимки Греты остальные так беззаботно выйдут из укрытия. Он вспомнил, что сказал Бриджет в кухне, – они будто их ждали.

Уоринг взял на руки Эмму. Она совершенно невозмутимо легла на сгиб его руки. Он погладил ее пальцами другой.

– Надо исследовать их с помощью приборов, – сказал он, – но я подозреваю, что их пульс чаще нашего, как, впрочем, и температура тела выше. Я уже почувствовал это у Греты.

Внезапно вспыхнувшее у Дэниела раздражение удивило его самого. Довольно резко он произнес:

– Я бы отпустил ее.

Уоринг вопросительно посмотрел на него, но повиновался.

– Нам наверняка захочется относиться к ним, как к куклам, – добавил Дэниел. – Надо с этим бороться.

– Он не думал о ней, как о кукле, – подала голос Хелен, – а как об объекте для исследований. Не думайте, что он забыл о своем желании сделать величайшее научное открытие. Я его знаю.

– Мы правильно сделали, что принесли их на руках из башни, – продолжил Дэниел, – но не считаю, что стоит этим заниматься постоянно.

– У них есть права, – подал голос Мэт. – Рассказ об их жизни в «Лайф» с фотографиями и комментариями Патрика Мак-Греди. – Дэниел увидел, как Уоринг резко вскинул голову, услышав это имя. – Их собственная короткая телепрограмма раз в неделю, может, дискуссионный стол. Такую передачу можно назвать что-то вроде «Думают малыши». – Он заговорил с вульгарным ирландским акцентом:

– У нас впереди великое будущее, да, конечно, у нас у всех, у всех. – Он опять перешел на нормальный тон, склонился к золотистой головке Эммы и прошептал: – Вспомни меня, когда войдешь в свое королевство.

Пока Мэт говорил, Дэниел думал о своем отношении к происходящему. Почему его разозлило поведение Уоринга? Его интуиция подсказывала ему ответ, но он казался чересчур нелепым, чтобы Дэниел мог воспринять его всерьез. Ревность? Из-за существа, не превышающего тридцать сантиметров?

– Спросите у них, Стефан, не хотят ли они есть. Грета позавтракала, но остальные, возможно, голодны.

Они стали поглощать пищу с аппетитом, совершенно не смущаясь того, что за ними наблюдают. Они склонились перед кофейными блюдечками с яичницей-болтуньей и брали кусочки по очереди.

Мэри, которая принесла для них поднос с едой, смотрела на них широко раскрытыми глазами, но в ее взгляде не было того ужаса, с которым за ними наблюдала миссис Малоне. Мэри в своем развитии недалеко ушла от ребенка. Для нее ожили существа из сказок. Возможно, она восприняла факт их появления легче, чем кто-либо из постояльцев. «Кроме, – подумал Дэниел, – самих маленьких человечков». Они пили кофе из рюмок для ликера с легкостью и удовольствием стариков, смакующих бренди после хорошего обеда.

Бриджет не могла больше задерживаться и отправилась готовить обед. Остальные решили не уходить из библиотеки, очарованные маленькими человечками, которых теперь перенесли со стола на ковер. Все малыши, кроме Эммы и Бертольда, стояли, а эти двое сидели, подогнув под себя ноги и оперевшись на руки. Дэниел и остальные расселись на стульях, а Стефан начал задавать человечкам вопросы.

Вначале их ответы не добавили ничего к тому, что рассказала Грета. Один из мужчин – Фриц – смутно помнил время, когда он долго находился в кромешной тьме, а остальные говорили только про комнату в башне, где они жили в маленьких домиках и их посещал der Grosse. Уоринг спросил, не было ли случайно там двух великанов, но они бросили на него непонимающие взгляды. Это всегда был der Grosse, пока не упал, производя странные звуки, и не уполз от них. Тогда они взяли все, что нужно, и спустились в погреба.

– Потому что они испугались? – спросил Дэниел.

– Наверное, – ответил Стефан, – они не хотят об этом говорить. – Некоторое время немец сидел молча. – Поймите, с ними довольно сложно общаться. Не только потому, что у них такие голоса. Некоторые слова на их языке означают отнюдь не то, к чему привыкли мы.

– Это естественно, – высказал свою точку зрения Уоринг. – Они ведь жили в другой вселенной. Однако надо обладать смелостью, чтобы находиться там в темноте.

– Согласен, – кивнул Дэниел. – А как насчет крыс?

– Крыс! – содрогнулась Черри.

Стефан задал вопрос. Вначале они не поняли, но после долгих уточнений выяснили, о чем у них хотели узнать. За всех отвечал Фриц, который вообще говорил больше других.

– Да, – перевел Стефан, – крысы там были. Они просто не знали слово. Но они их всех убили.

– Боже праведный! – воскликнул Уоринг. Дэниел подумал, что в этом возгласе прозвучал благоговейный и вполне понятный ужас. – Для них это же все равно что сражаться с тиграми! Да еще в темноте. А каким оружием? Тем ножиком, который пропал? Стефан, спросите их, что они использовали.

Они опять не поняли вопрос. Стефан сформулировал фразу иначе, но ответ поставил его в тупик.

– Ну? – с нетерпением спросил Уоринг.

– Он говорит – кнутами.

– Кнутами? Не понимаю.

Дэниел заметил, что фриц следит за разговором Уоринга и Стефана, и увидел, что американец пришел в замешательство. Лицо малыша осталось невозмутимым, но быстрым уверенным движением он скинул свою зеленую рубашку. Он остался голым до пояса и повернулся спиной к Уорингу. Тело бороздили темные пересекающиеся полосы. Если бы не заговорили о кнутах, Дэниел, возможно, и не понял бы, что это такое.

– Крыс нельзя… – Внезапно Уоринг замолчал, нагнулся и взял Фрица на руки. Он внимательно осмотрел голую спину. – Следы от ремней? Но откуда? Они что, били друг друга? Какой-то ритуал? Посвящение?

Последовав примеру своего предводителя, остальные маленькие человечки тоже начали скидывать с себя одежду. Грета расстегнула застежку на груди и оголила плечи. Все их спины, как и у Фрица, были исполосованы кнутом. Только Эмма, как заметил Дэниел, не присоединилась к остальным. Строгая и красивая, она стояла в стороне и наблюдала за происходящим. Дэниел услышал, как Черри в ужасе вскрикнула и что-то похожее на стон вырвалось у Мэта. Все, как и он сам, были ошеломлены.

– Aber warum? – прошептал Стефан. – Warum?

Уоринг опустил Фрица на пол. Тот начал говорить высоким звонким голоском, а Стефан внимательно слушал. Время от времени он задавал вопросы и получал ответы. Наконец он отвернулся от малышей и, глядя в окно, сказал:

– Мы не поняли друг друга. Они разгоняли крыс кнутами, но я так и не понял, как им удалось уничтожить этих тварей. – Он говорил усталым голосом, прижав руку к груди. – Когда я удивился, Фриц решил, что я не знаю этого слова, так же как и они не знают некоторых, употребляемых мною. Кнуты остались в погребе, а, показав следы на спине, они пытались объяснить, что имели в виду.