Все, кроме Бриджет и Морвицев, собрались за кофе. Чувствовали ли они себя такими же потрясенными и униженными, как Дэниел? По их лицам ничего нельзя было сказать. По крайней мере, он надеялся, что никто ни о чем не догадывается. Пытаясь говорить непринужденно, он обратился к остальным:

– Это, наверное, имеет какое-то отношение к экстрасенсорному воздействию. Управление и контроль за нашими мыслями.

– Конечно, – поддержал его Уоринг. – Экстрасенсорное влияние на человека то признавалось, то отвергалось. Неоднократно высказывались разные гипотезы. Считается, что у обыкновенного человека есть какой-то барьер или фильтр, который обычно останавливает это действие. Но экстрасенсорные способности нередки среди психопатов.

– Вы считаете их психопатами? – спросил Мэт.

– Не знаю. Но один из признаков психопатии – отсутствие эмоций. Возможно, у них эмоций нет. Ростом управляет гипофиз, который соединен со зрительным бугром, а эта часть мозга связана с эмоциями. Возможно, одно повлияло на другое.

– Они никогда не улыбались и не смеялись, – сказала Черри. – Это что-то означает?

– Я слышал, как они смеялись, – подал голос Дэниел. Он содрогнулся, вспомнив об этом, и подумал, что, наверное, у него всегда будут пробегать по коже мурашки при воспоминании об этом смехе. – А разве тот факт, что они мучили нас, не свидетельствует о наличии эмоций?

– Не обязательно, – ответил Уоринг. – Это может быть имитация игр Шеймуса. И смех тоже – возможно, он смеялся над ними. А вы на самом деле слышали смех? Вы уверены в том, что прошлой ночью все это вам не почудилось? Я думаю, смех был наваждением.

– Слишком много всяких видений одновременно, – подал голос Мэт. – Черри и я чувствовали, как качается дом, и наблюдали за огнями в небе.

Они вошли в дом, когда Бриджет и Дэниел стояли, уставившись друг на друга в пустом холле, и Дэниел обрадовался возможности отвести взгляд от Бриджет. Он сразу понял, что Мэт и Черри стали любовниками.

– Да, – сказал Уоринг. – И мы не знаем, что произошло с Морвицами, похоже, там все очень плохо. Она молчит, а он ужасно себя чувствует.

– Крысы… – опять заговорил Дэниел. – Они так и не объяснили Стефану, как убили их. Они могли проникнуть в их мозги. Как вы думаете?

– Скорее всего, – ответил Уоринг. – То же самое и с кошками.

– Тогда почему они позволяли Шеймусу издеваться над ними? – удивленно спросила Черри. – Они бы могли запросто остановить его, не так ли?

– Мы не знаем, как работает этот механизм, – объяснил ей Уоринг. – Дело не в том, какой силой ты обладаешь, а в твоей уверенности в этой силе. Я видел, как овчарка пятилась от котенка. Шеймус был для них Богом, как Хофрихт до него. Вероятно, Шеймус подавлял их волю. Затем Бог уползает прочь и больше не приходит. Они спускаются в погреба и встречают крыс. Вначале пытаются бороться с ними кнутами и вдруг понимают, что могут проникнуть в их мозг и – кто знает? – может, испугать до смерти? С кошками они разделались так же.

– Нам следовало догадаться о телепатии, когда они сразу пришли на зов Греты, – сказал Мэт. – Лодка, наверное, была уже готова к отплытию, и они сидели в ней. Либо это – невероятное совпадение, либо Грета просто не теряла с ними контакта.

– И рассказала им, что мы безобидны, – высказал предположение Уоринг.

– Я согласен.

– Тогда почему они так долго ждали, прежде чем попытаться… воздействовать на нас? – спросил Дэниел.

– Я могу назвать несколько причин, – пожал плечами Уоринг. – Самая очевидная – мы были похожи на Бога Шеймуса. Они, возможно, думали, что ничего не смогут сделать, по крайней мере до тех пор, пока не почувствовали страх миссис Малоне. И, как я уже говорил, основную роль здесь играет состояние мозга. Ночью, в особенности во время сна, на мысли легче воздействовать. А вот на чувства… Они ведь ничего не попытались сделать, когда Дэниел в ярости бегал за ними, не так ли? Они просто подобрали своих раненых и уползли прочь.

Когда Уоринг говорил, Бриджет подошла к двери, Дэниел остро ощущал ее присутствие, но не мог заставить себя посмотреть на нее.

– Внушение оказалось чрезвычайно сильным, – сказала она. – Дэниел и я были уверены в том, что пробки перегорели. Мы думали, что пытаемся включить свет или на самом деле включили его, но… находились в темноте.

– Удивительно, – покачал головой Уоринг.

– Как они? – спросила Черри.

– Морвицы? Доктора вызвали, но ему ехать до замка пятнадцать миль. Нам удалось уложить его в кровать. Он ни на что не реагирует.

– Похоже на острый приступ шизофрении, – высказал предположение Уоринг.

– Вызванный ими? – спросил Мэт.

– Ускоренный. Похоже, у него предрасположенность к этой болезни.

– Бедняга, – сказал Мэт. Дэниел с сочувствием подумал, что меланхолия ирландца теперь сменилась возбуждением. По крайней мере временно.

– Ханни ничего не говорит, – объяснила Бриджет, – но мне кажется, их видения были как-то связаны с войной. Похоже, Морвицы оказались в наихудшем положении. Хотя и у, нас приятного хватало. Все представлялось таким реальным, и только сейчас понимаешь, как глупо мы вели себя. Например, почему ни Дэниелу, ни мне даже не пришло в голову разбудить еще кого-то? Например, вас, Уоринг, или Мэта. Сейчас все так просто, а тогда… нас будто заколдовали.

– Неудивительно, что едва Дэниел пришел в себя, он впал в ярость, – сказал Мэт.

– Неудивительно.

Слово прозвучало очень резко. Усилием воли Дэниел заставил себя взглянуть на нее. Она смотрела на него и улыбалась своей обычной улыбкой. Он видел: теперь она знает его, как никогда раньше, и презирает, но скрывает правду от других.

– Мне надо кое-что сделать наверху, – извинился он и встал из-за стола.

Она подвинулась – так, чтобы пропустить его и не коснуться.

Как только Дэниел вышел, Бриджет сразу же отправилась на кухню. Остальные продолжали сидеть в гостиной. Уоринг смотрел в свою пустую кофейную чашку и через какое-то время протянул руку к термосу. Там осталось немного кофе. Он предложил его другим, но они отказались, и тогда он налил себе. Кофе почти остыл. Они уже давно здесь сидели, но он не мог придумать ничего лучше. Разговоры, объяснения, гипотезы не изменили и не уменьшили его чувства полной опустошенности и отсутствия цели.

Кто такие маленькие человечки, как они воздействуют на людей, что с ними станется – теперь все это его мало интересовало.

– А они вернутся? – спросила Черри.

– Кто знает, – пожал плечами Мэт. – Они, наверное, сильно пострадали и находятся в шоке.

– Столько крови. – Черри содрогнулась. – Я знаю, что нам с тобой досталось меньше всех, хотя для остальных все было ужасно, но тем не менее…

– Постарайся забыть об этом, – посоветовал ей Мэт. Он потянулся и отодвинул стул. – Мы можем пойти подышать свежим воздухом.

– Конечно, – улыбнулась она, и он тут же улыбнулся в ответ. – Но, может, перед этим сообщим новость?

– Наверное, мне Следует попросить у твоего отца разрешения переговорить с ним.

Уоринг поднял голову. Ему понадобилось какое-то время, чтобы уяснить смысл сказанного, а когда он наконец понял, то решил, что это шутка. Странная шутка и странное время для нее, но все-таки… Он увидел на лице Хелен знакомое гневное выражение, но хотелось надеяться, что она не восприняла всерьез происходящее.

– Не стоит. Я сама скажу им. – Черри бросила взгляд на лица родителей, а затем опять посмотрела на Мэта:

– Мы решили пожениться.

С внезапным беспокойством Уоринг понял, что именно это дочь и имела в виду. За улыбкой скрывались серьезные намерения. Он попытался что-то сказать, но Хелен опередила его.

– Прелестное завершение романтической истории. Но ты, наверное, забыла, сколько тебе лет?

– Семнадцать, – ответила Черри.

Уоринг вспомнил, что думал недавно о Черри и ирландце. Дочь теперь потеряна для него: она теперь выйдет замуж и будет жить в Ирландии. Что он будет без нес делать? Что они с Хелен будут делать?