Бахши стоит, прислонившись к чинару. Сона подходит к нему.

С о н а. Бахши! Бахши!

Б а х ш и. Что, Сона?

С о н а. Я... уезжаю.

Б а х ш и. Едешь?

С о н а . Я не хотела расставаться с тобой. Не могу расстаться. Но приходится.

Б а х ш и. Не уезжай, Сона.

С о н а. Отец и мать едут... Ты здесь без меня будешь играть на таре... другие будут слушать тебя, а я - нет.

Б а х ш и. Без тебя я не буду играть. Прощай, Сона!

С о н а поворачивается, делает несколько шагов и вдруг

останавливается, возвращается к Бахши.

С о н а. Бахши!.. Тогда я возьму твой тар с собой.

Б а х ш и. Хорошо, Сона, бери.

С о н а. Но ты здесь купишь другую.

Б а х ш и. Без тебя я тар не куплю.

С о н а. Я буду плакать без тебя.

Б а х ш и. Я приеду за тобой.

С о н а. Приедешь? Каждый, каждый день я буду ждать тебя.

Б а х ш и. Я скоро приеду.

С о н а. В таком случае - на, Бахши. Я оставляю тебе свое ожерелье. Приезжай скорее. Я... Я буду считать себя твоей невестой.

А л л а в е р д и (входя). Сона, Сона, где ты? Иди, детка, арба уже отправилась. А где же Имамверди?

Н а б а т (входя). Ай, Гюльсун-баджи!

Г ю л ь с у н. Иду, Набат-баджи. Для девочки готовлю кое-что на дорогу.

Н а ба т. Прощай, Гюльсун-баджи.

Г ю л ь с у н. Прощай! Счастливой дороги.

Н а б а т. Ради бога, Гюльсун-баджи, присматривай за курами. Мамаша одна не справится. Иногда и за коровой погляди. А то она - сумасшедшая, бьет ногами и разливает молоко. Еще ударит старуху, и никто не будет знать.

Г ю л ь с у н. Будь спокойна, Набат-баджи. Мы же здесь не умерли. Я сама все это буду делать.

Н а б а т. Бахши, иди, сынок, я и тебя поцелую. Сона без тебя прямо с ума сойдет. (Целует Бахши).

А л л а в е р д и . Куда девался этот Имамверди проклятый?

И м а м в е р д и. Иду, иду. Не разоряйся. И как это ты при твоем нетерпении выдержал в утробе матери девять месяцев.

А л л а в е р д и . В какой ад ты пропал? Имамверди. Я кобылу седлал. Девушку сам на кобыле отвезу, а то твоя скрипучая арба все кости ей переломает.

Н а б а т. Ишь ты, какая почетная!

И м а м в е р д и. А как же? Ее ведь я сам вырастил. Мошенница, ни одного цыпленка у меня не оставила. Слушай, Аллаверди, увидишь в Баку Арама, передай, что у матери ни одного зерна нет. Бедняга совсем голодает. Ну, Сона, иди, дочка, садись со мной на лошадь. (Целует ее. И она целует его. К Аллаверди). А с тобой по дороге поцелуемся.

Бахши передает тар Соне.

А л л а в е р д и . А тар куда везешь?

С о н а. Я его... в городе на починку отдам. Бахши приедет и возьмет.

А л л а в е р д и. Ну, дай, устрою помягче на арбе.

С о н а . Ничего, я в руках буду держать. Все. Прощайте. Прощайте...

С о н а. Бахши, я тебя каждый день ждать буду.

Б а х ш и. Приеду, Сона.

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

С т а р ы й Б а х ш и . Тюркские и армянские капиталисты не были против свержения Романовых. Они стремились к национальной автономии. Но их смущал вопрос-что будет с промыслами, к кому перейдет господство. Опытный слуга Романова, генерал-губернатор, великолепно знал это и все свои планы строил на этом. Революционное движение отодвигалось постепенно на второе место, и на первое выдвигалась борьба национальная. Чем дальше, тем больше разгорались мозги и натягивались нервы. Жандармерия работала днем и ночью, не смыкая глаз. На следующий день, после убийства армянина, среди бела дня на Армянской улице был убит тюрок. Труп везли по улицам мусульманской части. Всем спрашивающим полицеймейстер демонстративно заявлял, что убили его армяне... убил Эйваз Асриян. В тот же день Эйваз Асриян бесследно исчез.

Наплыв на сцену.

Двор мечети.

Молла перед собравшейся толпой читает молитву над трупом.

М о л л а. О, милостивый и милосердный Аллах! Именем твоего величия и всемогущества молим тебя, помилуй убитого нашего единоверца, правоверного. О, боже великий! Помоги процветанию ислама и уничтожь его врагов. О вы, рабы божьи! Внемлите мне. Когда арабы-язычники хотели напасть на сторонников великого пророка, спустился с небес архангел Гавриил и передал пророку волю Аллаха: "Пророк, пророк! Скажи своим друзьям, чтобы они объединились".

Если мусульмане будут едины, Аллах им поможет. Мусульмане-правоверные! Вы не должны позволить, чтобы армяне растоптали нашу религию и захватили в плен наших жен и детей. И помните, что всякий, кто падет в этой священной войне, будет вознесен на небо и вкусит все прелести рая. Боже милосердный! Возвысь великий ислам, сохрани от всяких бед правоверных, содействующих его процветанию, великих богослужителей, богачей-отцов нации и всех мусульман. Помилуй, боже, убитого раба и утешь его родителей! Великий Аллах! благослови память в бозе почившего императора Николая I и Александра III Сохрани от всех бед великого императора Николая II и его августейшую супругу императрицу Александру Федоровну, и дочь его Татьяну Николаевну, и сына его наследника-цесаревича Алексея Николаевича...

С а л а м о в. Святой отец, губернатор идет. Помяните и его.

М о л л а. ...и представителя монарха-великого губернатора...

С а л а м о в (подсказывает). Тихума Ерисуича.

М о л л а. ...Тихума Ерисуича.

С а л а м о в. Помяни уж и жену, добрая женщина.

М о л л а и супругу его...

С а л а м о в. Марию Фитомифовну.

М о л л а. ...Марию Фитомифовну... И всех его приверженцев и приближенных. Господь великий, прими молитву нашу во имя великого пророка и его святой семьи. Убиенному злодейской рукой рабу божьему посвятим святую суру из корана.

Люди начинают шепотом читать молитву.

Губернатор. Господин Саламов, что это за трагедия? Поручик!

Полицеймейстер. Слушаюсь, ваше превосходительство.

Губернатор. Что случилось?

Полицеймейстер. Убили, ваше превосходительство.

Губернатор. Кто? Где? Когда?

Полицеймейстер. Армяне, на Армянской улице, сегодня в полдень, ваше превосходительство.

Губернатор. Убийца задержан?

Полицеймейстер. Их было несколько. Один задержан, ваше превосходительство.

Губернатор. Как его звать?

По л и цей м е и стер. Эйваз Асриян, ваше превосходительство. Говорит, отомстил за честь армянской нации.

Гу б ер на тор. Поручик, арестант будет в моем распоряжении. Я им покажу. Я не допущу, чтобы, укрываясь именем революционера они нападали на верноподданных его императорского величества. Амир-Аслан-бек, я же говорил вам, что этот Эйваз Асриян подозрительный тип. Господа, от имени правительства его императорского величества я приношу вам свое соболезнование по поводу национальной трагедии мусульман и обещаю вам всеми силами и средствами пресечь в корне все подобные преступления. Я не позволю им производить здесь расчеты за то, что делается в Турции. Правительство его императорского величества готово помочь самообороне мусульман.

Амир-Аслан. Да здравствует наш царь!.. Да здравствует губернатор, ура!.. Что же вы молчите? Кричите жэ. Что вы, языка не имеете?

Сулейман-бек. Господа, мы, кавказские мусульмане, благодарим его превосходительство за соболезнование по поводу нашего национального траура. Мы, мусульмане, верой и правдой служили его императорскому величеству. Такое выступление армян против нас задевает нашу национальную честь. Против других наций мы ничего не имеем, но мы не позволим оскорблять нашу честь. Мы, мусульмане, считаем себя вправе требовать уважения к нашим национальным правам.

Амир-Аслан. Ну, опять начал свое проклятое национальное. Сулейман-бек, он не любит слово "национальное". Ты лучше про армян говори.

Сулейман-бек. Для подъема нашего национального благосостояния мы считаем себя вправе просить национальную автономию, которую мы заслужили.

Амир-Аслан. Черт побери, прицепился опять к этой проклятой национальности и никак не отцепится.

Сулейман-бек. Мы считаем себя вправе просить правительство его императорского величества вмешаться в это дело и примерно наказать преступников. В противном случае, нам придется самим стать на защиту наших национальных прав и чести.