Вальтер взял трубку.

– Полицейский участок!

Гаррет бросил карандаш. Он смотрел, как у Вальтера отвисает челюсть, как округляются его серебряные глаза.

Вальтер рывком выпрямился на стуле.

– Не может быть! Не может быть! Не может быть!

– Эй, что случилось?

– Не может быть, Дюк! О, Господи!

Казалось, Вальтер его не слышал. Гаррет вскочил и наклонился над столом.

– У нас проблемы?

– Не может быть! Не может быть! Ладно, ладно! Ничего не трогайте! Мы едем.

Трубка выпала из рук Вальтера и упала на стол. Вальтер даже не пытался положить ее на место. Он смотрел через стол на Гаррета и не мог прийти в себя.

Гаррет нетерпеливо наклонился к нему.

– Ну?

– У нас уб-бийство!

Гаррет почувствовал, как в затылке у него закололо.

Вальтер потянулся к воротнику. Его толстые пальцы никак не могли справиться с верхней пуговицей.

– Не может быть! Убийство! Нам придется ехать.

– Куда? – спросил Гаррет.

Правильно ли он задал первый вопрос? Два года назад ему довелось иметь дело с вооруженным грабежом. Но убийство – тут нужно задавать совсем другие вопросы.

Вальтер сдался. Победа осталась за верхней пуговицей. Он неловко повернулся и сдернул с крючка на стене форменную куртку.

– Студенческий городок. Круг. Дюк сказал, это за кустами. Две девушки наткнулись на тело.

С колотившимся сердцем Гаррет открыл ящик стола и вложил служебный пистолет в коричневую кожаную кобуру. Надел кобуру. Ему было не по себе. Он чувствовал себя виноватым.

Я этого хотел.

Я надеялся, что произойдет преступление. Я хотел что-то делать. Что угодно, только бы покончить со скукой.

Это моя вина. Мое желание исполнилось.

«Дурацкие мысли», – подумал он.

Но мысли были.

– Что с Дюком? С ним все в порядке?

– Мне кажется, он по-настоящему расстроен. Кажется, он вот-вот заплачет.

Дюк был очень нервным, Гаррет это знал. Этот коротышка не собирался быть полицейским. Он взялся за эту работу только потому, что прогорела химчистка его отца и Дюк не знал, чем заняться.

Гаррет схватил куртку, включил автоответчик и отправился следом за Вальтером.

Вышел в прохладную сырую ночь. Куртки, в сущности, им были не нужны. Пистолет колотил по боку. Сердце сильно стучало. Гаррет положил руки на рулевое колесо. Они были холодными.

– Убита девушка, – сказал Вальтер. – Дюк думает, что студентка, но он не уверен.

Гаррет включил сирену и фонари на крыше. Визгливый голос сирены заставил его поморщиться. Он очень давно ее не слышал.

Гаррет дал задний ход. Быстро развернулся. Шины скрипнули по асфальту. Машина подпрыгнула, ударившись о паребрик, и выехала на пустынную улицу.

– Дюк уверен, что девушка убита?

Вальтер издал странный звук. Гаррет в жизни не слышал от него подобного звука. Это был сдавленный горловой хрип.

– Да, он уверен.

Лицо девушки было покрыто чем-то черным.

Так в первый момент показалось Гаррету. Он смог только мельком взглянуть и отвернулся. Его затрясло.

Все было настоящим. Настоящая девушка. Настоящая смерть.

Гаррет не был уверен, что он готов к этому.

Что-то темное, как деготь, покрывает лицо девушки. Нет, это не деготь. Это кровь.

Красное и черное. Красное и черное.

Кусты, земля, лица – все это в мигающем свете фонарей полицейской машины. Красное и черное. Красное и черное.

Дюк застыл в неловкой позе. Его худое, как зубочистка, тело как-то странно выпрямилось. На длинной шее выпирает кадык. Обычно приглаженные черные волосы встали дыбом. Когда подъехали Гаррет с Вальтером, он указал им на кусты и отошел в сторону, словно отступил с поля боя.

– А где Джимми?

– Едет. У него квартира на Стов-стрит. Он скоро будет здесь.

– Фонарь, – бормочет Гаррет, нерешительно стоя на траве.

Он окидывает взглядом пустой Круг, стоящие вокруг здания колледжа – темные, немые свидетели.

– У нас есть с собой фонарь?

Вальтер хлопает себя по лбу.

– О, черт! Забыл!

– У меня есть! Возьми! – бормочет Дюк.

Белый свет галогенной лампы льется на траву ярким потоком. Всем пришлось прищуриться. Гаррет забирает фонарь у Дюка. Он испытывает потребность подержать что-нибудь в руках.

Гаррет делает несколько осторожных шагов по направлению к кустам. Вальтер следует в нескольких шагах позади него.

Черный деготь заливает лицо девушки. Столько крови.

– Ее зовут Шарлотта. Шарлотта Вильсон. Я нашел в бумажнике ее пропуск в колледж, – раздается позади Гаррета голос Дюка.

Голос такой слабый, что кажется, будто он звучит издалека.

Гаррет останавливается перед низким вечнозеленым кустарником. Ветер стих. Кустарник не шелохнется. Он оглядывается на Дюка, стройный силуэт которого виден в свете фар полицейской машины.

– Студентка?

– Нет. Сотрудница.

– Ограблена?

– Нет. В бумажнике двадцать долларов. И кредитная карточка.

– Она была изнасилована?

– Не думаю. Трусики все еще на ней.

«Очень профессионально, Дюк!» – думает Гаррет.

Красное и черное. Красное и черное.

Он глубоко вдыхает и задерживает дыхание. Полицейский обходит кустарник, до боли сжимая металлическую ручку фонаря.

Позади раздается голос Вальтера. Он на удивление тонкий.

– Может, кто-нибудь будет записывать?

Гаррет на мгновение закрывает глаза. Через закрытые веки он все еще видит красное и черное. Красное и черное.

– Потом все запишем. Давай сначала посмотрим, а? Потом...

У него перехватывает дыхание.

Он оказался не готов. Не готов к подобному зрелищу.

Измазанное черным лицо. Гаррет знает, что это кровь. Она затекла в глаза, заполнив глазницы. Заполнила нос девушки. Где же ее рот?

Луч света дрожит и от этого кажется, что земля трясется.

У него подгибаются колени. Неужели этот крик вырвался из его горла?

Гаррет прищурился. Заставил себя не моргать.

Одна рука умершей засунута под шею.

Разве руки сгибаются подобным образом?

Короткая юбка задрана до талии, открывая черные трусики. Ноги раздвинуты. Живот вспорот. Вспорот. Вспорот. Вываливается... Все вываливается.

А ее спина?

Нет!

Расколота надвое? Сломана пополам?

Нет.