Она опускает колготки.

– Ну что?

– Прежде, чем ты уйдешь... Может, еще? Губками...

А я-то думала, что его привлек мой ум!

– Нет, Джон, не хочется. У меня губы потрескались.

Они оба смеются. Ха-ха! Как смешно!

Девушка одевается и через минуту выходит. Ей кажется, что она вся липкая. Ноги слегка дрожат. Лицо пылает.

Неожиданно Шарлотте очень захотелось есть. Не остановиться ли где-нибудь, чтобы перехватить сэндвич? Нет, нужно идти домой, принять ванну.

Шарлотта вспомнила, что дома в холодильнике у нее есть какое-то китайское блюдо. Осталось со вчерашнего дня. Можно сунуть его в микроволновую печь. Роскошный ужин! Интересно, дома ли Келли? Или сегодня она занимается с этим своим школьником, что живет на другом конце города?

Ветер качает деревья. Все вокруг шелестит. Листья медленно падают на землю и летят по тротуару, исполняя свой осенний танец.

В окнах позади девушки мигают огни. Старый многоквартирный кирпичный дом. Он занимает весь квартал. Длинный тент над входом хлопает на ветру. Шарлотта оглядывается на окна Джона. Он на третьем или на четвертом? В окнах наверху темно.

Девушка пересекает Дейл-стрит, направляясь к Хай-стрит. К улице, ставшей предметом дурацких студенческих шуток по поводу того, можно ли выловить кайф на Хай-стрит. Для этих ребятишек у «хай» есть только одно значение – «кайф». Множество шуток есть и по поводу пересечения Хай-стрит с Мерри-стрит – «веселой» улицей.

Шарлотта сворачивает на Хай-стрит. Теперь ветер дует ей в лицо. Девушка перекладывает полотняную сумку в левую руку и пускается бегом, наклонясь против ветра.

Она слышит позади себя царапающий звук: «Чирк, чирк!» и замедляет бег. Оборачиваясь, Шарлотта видит двух юношей на роликовых коньках. Оба с серьезными лицами. Одеты в мешковатые джинсы и в похожие красно-серые свитера с эмблемой колледжа. Свитера довольно длинные, надеты навыпуск. Темные бейсбольные кепки повернуты козырьками назад.

– Чирк, чирк!

Размахивая руками, молодые люди проносятся мимо, не обращая внимания на Шарлотту. «Спешат попасть в общежитие до закрытия», – думает девушка.

В свои двадцать шесть лет она неожиданно чувствует себя старой. Мне следует попробовать покататься на роликовых коньках. Почему это я никогда не пробовала? Кто знает, может быть, они бы изменили мою жизнь!

На углу Шарлотта останавливается, давая возможность грохочущему микроавтобусу обогнать ее. Большая собака, похожая на овчарку, высовывает из окна голову и лает на девушку. Три раза. Коротко и сердито. Потом, довольная тем, что удалось высказать все начистоту, ныряет обратно в машину.

Следующая улица Йель-авеню. Студенческий городок Мур-колледжа тянется еще дальше. «„Йель“ – значит „автоматический замок“. Что за странная мысль – построить нарядные здания колледжа на такой улице. Как только может колледж уживаться с улицей с таким названием?» – думает девушка.

Она стряхивает с волос плотный коричневый лист и перекладывает сумку в правую руку. Шарлотта окидывает взглядом знакомые здания колледжа. В серебряном лунном свете низкое административное здание из белого гранита кажется бледно-зеленым. Куполообразная крыша блестит.

Старые деревья студенческого городка гнутся и шелестят.

Позади главной парковочной площадки темнеет увитое плющом здание факультета лингвистики. Его кирпичный шпиль кажется черным на фоне лилового ночного неба.

Семнадцатилетней первокурсницей Шарлотта впервые увидела это здание и приняла его за церковь. Вскоре она узнала, что первое время после создания колледжа оно действительно служило часовней. За четыре года, проведенных в колледже, Шарлотта не раз занималась в его стенах. Аудитории там тесные и несколько обветшавшие.

А теперь она работает в этом же старом здании, на последнем этаже, отведенном сотрудникам. И сидит как раз под этим полым шпилем.

Мысли о работе заставили девушку бросить взгляд на Йель-авеню. В квартале отсюда, позади двух кривых ив стоит неуклюжее вместительное здание, куда переехал ее нынешний шеф.

Лайам.

Шарлотта представила его карие глаза. Такие открытые и сердечные. Еле заметный шрам на подбородке. Белозубую улыбку. Легкий ирландский акцент, когда он говорит: «Доброе утро, Шарлотта!»

Ох, что это я? Почему я думаю о нем? Или я совсем сдвигаюсь?

Стоя посреди улицы, девушка прищурившись всматривается в темноту. Интересно, дома ли он?

Из-за деревьев ей ничего не видно.

Шарлотта понимает, что ничегошеньки не знает о своем шефе. Человек-загадка. Ну, дайте мне время! Меня же приняли на работу всего неделю назад!

Приближающийся свет фар вывел девушку из задумчивости. Она перебегает улицу. Машина проезжает мимо. Из открытого окна до Шарлотты донеслась мелодия в стиле «кантри».

Шарлотта идет по извилистой, вымощенной камнем дорожке мимо административного здания, по открытой лужайке, усаженной со всех сторон деревьями и известной под названием «Круг». На флагштоке флаг колледжа – буква "М" на сером фоне. Флаг дергает веревку с такой силой, словно хочет вырваться на волю. Шум ее собственных шагов – шелест подметок о камни, да хлопанье полотнища – единственные звуки, которые нарушают тишину.

Девушка мечтает об оставшемся со вчерашнего дня китайском блюде и о горячей ванне.

Огни светильников следуют за изгибами тропинки. Одна из ламп перегорела.

«Как темно!» – думает Шарлотта.

Неожиданно ей навстречу шагнула какая-то фигура.

Лиловое пятно. Голова. Руки.

«Эй!» – удивленно вскрикивает девушка.

Полотняная сумка падает у нее из рук. Темная фигура грубо хватает ее за волосы и тащит в сторону от тропинки.

– Эй, отпусти!

Что за странный звук, словно что-то рвется?

Жуткая боль обрушивается на Шарлотту. Эта боль прижимает девушку к земле. Ноги ее не держат. Она падает на колени.

Шарлотта понимает, что с нее сняли скальп. Скальп и волосы. Сорвали с головы. Одним движением, без всяких усилий.

Нет!

Она видит пальцы, которые движутся к ее глазам.

От боли девушка не в силах пошевелиться. С ее губ слетает слабый стон:

– У... у ... уу...