1 "Мне непонятно, как можно какую-то машину, под вечным железным натиском, всегда по раз заданным законам в леденящей необходимости совершающую свою мёртвую работу, предпочесть миру, наполненному живыми существами, поступающими в согласии со своей свободой?" И.Г.Юнг-Штиллинг. /Примеч.Й.Р./ 2 "Следует оплакивать людей при их рождении, а не при смерти." Ш.Л.Монтескье. /Примеч.Й.Р./ 3 "Цель жизни - не счастье, но самосовершенствованье." Мадам де Сталь. /Примеч.Й.Р./ 4 "Для человека с умом богатство не последнее дело и очень ему пригодится." Платон. /Примеч.Й.Р./ 5 "Будьте светлы, ибо светло грядущее, и чем темней помрачается на мгновенье небосклон наш, тем радостней должен быть взор наш, ибо потемневший небосклон есть вестник светлого и торжественного прояснения. Безгранична, бесконечна, беспредельней самой вечности беспредельная любовь Бога к человеку." Н.В.Гоголь. /Примеч.Й.Р./ 6 Медианимическое сообщение, полученное Леоном Дени. (Й.Р.) ----------------------------------------------------------------   85     Боль всегда, самодержно царит в этом мире, и всё же внимательное изученье показало бы нам, с какой мудростью и какой предусмотрительностью Божественная Воля соразмерила её действие. От вехи к вехе, Природа движется к порядку вещей всё менее суровому, менее жестокому, менее насильственному. В первые эры нашей планеты боль для живых существ была единственной школой, единственным указателем пути.1 Но мало-помалу страданье смягчается; такие ужасные бедствия, как чума, проказа, голод исчезают. Уже и сейчас, время, в коем мы живём, менее сурово, нежели прошедшее. Человек покорил стихии, сократил расстояния, завоевал землю. Рабства больше нет. Всё развивается и движется вперёд. Медленно, но верно, мир и сама природа улучша ются. Будемте верить в Силу, правящую мирозданьем. Ограниченный ум наш не способен судить о совокупности её средств. Один только Бог имеет точное представленье об этом ритмичном движеньи, об этом необходимом чередованьи жизни и смерти, дня и ночи, радости и боли, откуда в конце концов выступают счастье и возвышенье существ. Так что предоставим Ему заботу определять час нашего ухода и будемте ждать этого часа, не боясь его и не желая.

86     Если есть жестокое испытанье, так это утрата тех, кого мы любим; это, когда мы видим, как они исчезают один за другим, похищенные смертью, и когда вокруг нас мало-помалу образуется одиночество и пустота, полные безмолвия и ночи.     Постепенные уходы эти всех тех, кто был дорог нам, суть торжественные предупрежденья; они вырывают нас из-под власти эгоизма нашего, они указывают нам на ребячество материальных забот наших, земных наших устремлений и приглашают нас подготовиться к великому этому путешествью.     Утрата матери невосполнима. Какая пустота делается внутри нас, вокруг нас, когда этот друг, лучший из всех, старейший и вернейший из всех, сходит в могилу; когда глаза эти, с любовью глядевшие на нас, закрываются навеки; когда уста эти, столь часто касавшиеся нашего чела, застывают навсегда! Любовь матери, что может быть чище, бескорыстнее её? И разве не есть она отраженье божественной доброты?     Смерть детей наших - также источник горькой печали. Ни отец, ни мать не могут без щемящей тоски видеть, как исчезает предмет их нежной привязанности и любви. И именно в эти часы отчаянья Философия Духов приходит нам великою помощью. На сожаленья наши, на нашу боль видеть жизни эти, полные обещаний, вдруг разбитыми, она отвечает тем, что ранняя смерть часто есть благо для духа, коий уходит и освобождается от опасностей и соблазнов земли. Эта столь короткая жизнь, необъяснимая для нас загадка, имела свой глубокий смысл. Душа, вверенная заботам и ласкам нашим, пришла сюда завершить то, что было для неё недостаточным в предыдущем воплощеньи. Но мы видим вещи эти лишь с человеческой точки зренья, и от этого происходят ошибки наши. Пребыванье детей этих на земле было нам полезным. Оно породило в нашем сердце святое чувство отцовства, те нежные чувства, до той поры нам неведомые, от коих человек добреет и становится лучше. Оно провело от нас к ним узы достаточно прочные, чтоб соединить нас с тем невидимым миром, коий однажды соединит нас всех. Ибо именно в этом красота Ученья Духов. Благодаря ему и вместе с ним существа эти не утрачены нами. Они на время покидают нас, но мы предназначены к тому, чтоб присоединиться к ним.     Да что говорю я! Разделенье наше лишь видимость. Ведь души эти, наши дети, наша мать, все, с кем связует нас взаимная любовь, рядом с нами. Их флюиды, их мысли окутывают нас; их любовь защищает и оберегает нас. Иногда мы даже можем сообщаться с ними, получать от них советы и ободренья. Их любовь к нам не ослабла. Смерть лишь углубила её и озарила знаньем. Они призывают нас прогнать далеко прочь от себя пустую эту грусть, эти бесполезные печали, вид коих повергает их в отчаянье. Они умоляют нас смело и настойчиво трудиться над совершенствованьем и улучшением нашим, дабы вновь встретиться и соединиться с ними в духовной жизни.

87     Наконец путь испытаний пройден; праведник чувствует, что предел близок. Земные вещи день ото дня бледнеют в глазах его. Солнце кажется ему тусклым, цветы блеклыми, дорога более каменистой. Полный доверия видит он приближенье смерти. И разве она не будет затишьем после бури, гаванью после опасного плаванья?     Сколь величественное зрелище - душа, полная смиренья, когда она готовится покинуть землю после мучительной жизни! Она бросает последний взгляд на своё прошлое; в некоем полумраке, она вновь прозревает претерпленные униженья, невыплаканные слёзы, приглушённые стоны, мужественно перенесённые страдания. Она чувствует, как осторожно развязываются путы, привязывающие её к этому миру. Сейчас она покинет своё недостойное тело, оставит далеко позади себя все материальные ограниченья. Чего может она бояться? Разве не проявила она себя в самоотреченьи, не пожертвовала свои интересы истине и долгу? Разве не испила она до дна чашу очищенья?     Она видит также и то, что ожидает её. Флюидические образы дел её, исполненных отреченья и жертвы, её великодушные мысли опередили её, усеяв, словно сверкающие вехи, путь её восхожденья. Се суть сокровища её новой жизни.     Она различает всё это, и взгляд её поднимается ещё выше, туда, куда приходят со светом на челе, любовью и верой в сердце.     При зрелище этом небесная радость наполняет её; она почти сожалеет, что недостаточно страдала. Последняя молитва, словно крик радости, вырывается из глубин её существа и возносится к Отцу её, к её возлюбленному Повелителю. Эха пространств повторяют этот крик освобожденья, к коему присоединяются голоса блаженных духов, толпою спешащих ей навстречу.

88     Молитва должна быть доверительным излияньем души Богу, уединённой беседой, всегда полезным, часто плодотворным размышлением. Это убежище по предпочтительности сердец страждущих, истерзанных. В часы уныния, душевной тоски и отчаянья, кто не находил в молитве утешения, поддержки и облегченья своим бедам? Потайный диалог устанавливается между страждущей душой и вызванной силой. Душа обрисовывает свои томления, свои слабости; она молит о помощи, о поддержке, снисхождении. И тогда, где-то во глубине сознания, ей отвечает некий таинственный голос, голос Того, из Кого исходит всякая сила для битв этого мира, всякий бальзам на наши раны, всякое озарение нашим сомненьям. Голос этот утешает, возвышает, убеждает; он ниспосылает нам смелость, покорность, стоическое смирение. И мы освобождаемся от печали, от подавленности; луч божественного солнца просиял в нашей душе, возродил в ней надежду.     Есть люди, злословящие на счёт молитвы, находящие её пошлой, смехотворной, нелепой. Это те, которые никогда не молились или никогда не умели молиться. Ах! без сомненья, если речь идёт обо всех этих "патернострах", бубнящихся сонно и равнодушно, об этих вызубренных цитатах, столь пустых и тщетных, сколько нескончаемых, обо всех этих молитвенных "артикулах", расклассифицированных и пронумерованных, кои губы лепечут без участия сердца, то можно понять их критику и скептицизм; но дело в том, что всё это, собственно, и не есть молитва. Молитва - это возвышение, вознесение над вещами земными, страстный призыв к высшим силам, порыв вверх, взмах крылами к областям, в коих душа черпает необходимые ей вдохновения. И чем сильнее её порыв, чем искреннее её призыв, тем более внятные, более светлые открываются ей гармонии, голоса, красоты высших миров. Это словно окно, распахивающееся в невидимое, в беспредельное, и чрез которое ей доносятся тысячи утешений и возвышенных впечатлений. Впечатлениями этими она проникается, опьяняется, закаляется в них, словно в флюидической возрождающей ванне.     В беседах этих души с Высшей Силой слова всего менее должны быть подобраны и записаны заранее; в особенности же молитва не должна быть формулой, коей длина измеряется в соответствии с числом вписанных в неё слов, что становится уже извращением, почти святотатством. Слова молитвы должны меняться в зависимости от потребностей и настроения человека. Это крик, жалоба, излияние cкорби или песнь любви, действо обожания или анализ своих поступков, нравственная опись, производимая под Божьим оком, или же простая мысль, воспоминание, взгляд, обращённый к небесам.2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: