Он посмотрел на часы.

- Поздно, Машенька? - вопросительно сказал он, поднимаясь. - У вас завтра ответственный доклад, Марина Сергеевна.

- Брось, мы редко видимся, - пошутила я и подумала: "Он нервничает, ему попадет за опоздание".

- Ну хорошо. - Он опять опустился в кресло.

- Тогда чаю. - Я выбежала в коридор, чтобы попросить чаю. Возвращаясь, взглянула на себя в зеркало. Щеки у меня горели. Новое бархатное платье, которое я на себя напялила, показалось мне неуместным.

- Так ты ничего о себе и не расскажешь? - спросил Николай, когда я вернулась. Я развела руками. - Ты не замужем. Почему?

Я опять развела руками, улыбаясь. Почему я не вышла замуж? Это длинная история, и к нему она уже не имеет отношения.

- Ты никого не любишь?

Я ответила, что люблю.

Нам принесли чай.

- Может быть, выпьем водки? - предложила я.

- Я не пью, то есть пью по большим праздникам, - ответил он и поправился: - Сегодня, конечно, большой праздник, что я тебя повидал, да, Машенька? Для меня, во всяком случае. Но пить не будем.

Большой праздник? А мне хотелось плакать.

- Еще через десять лет, когда мы встретимся в следующий раз, ты будешь уже профессором или академиком, а, Машенька?

Я не ответила: не люблю, когда надо мной шутят. Если говорить серьезно, то за десять лет я постараюсь сделать что-нибудь путное.

Что будет с ним через десять лет? Сделает ли он что-нибудь большое? Я от всей души желала ему успеха, но я уже не верила. А раньше я верила, и эти прошедшие десять лет я тоже верила. Мне хотелось гордиться им, но гордиться было нечем, это я поняла сегодня.

Я внимательно посмотрела на него, он отвел глаза.

- Коля!

- Что, Машенька? - тихо проговорил он.

- Ничего, - ответила я.

Мы замолчали.

Как же так? Любил меня, женился на нелюбимой. Мечтал о математике, родился математиком, а стал преподавателем топографии с дипломом металлурга в кармане. Опять нелюбимое вместо любимого. "Что, так спокойнее, Коля?" - хотелось мне крикнуть. Но я сказала:

- Изменился наш город.

- Ты согласна, Машенька, что тебе везет? Я знал и раньше, что тебе будет везти в жизни, - сказал Николай. Я пожала плечами. - Но счастлива ли ты - этого я так и не узнал.

- А ты, Коля? Ты счастлив?

- Я? Не знаю. Наверно, - ответил он. - Почему же нет?

Через полчаса он поднялся. Я сказала, что пойду проводить его. Он не хотел, чтобы я шла, и стал отговаривать меня:

- Нет, нет! Поздно. Мне уже пора. А как ты будешь возвращаться одна, Машенька?

- Ну, как я всегда одна возвращаюсь, так и сегодня вернусь. Не уговаривай, сказано - провожу тебя, - сказала я. - Я быстро: только наброшу пальто и отдам ключи от номера.

У него был плащ на вешалке в гардеробе; он сказал, что подождет меня у подъезда.

Когда я вышла из гостиницы, он стоял на улице. В руках у него был старенький портфель, под мышкой два батона, завернутых в газету.

Мы пошли. Как я давно здесь не была! Улицы знакомые, дома знакомые. Скамейки в сквере, и как будто я на каждой когда-то сидела.

Мы молча прошли несколько кварталов. За поворотом уже был его дом. Он опять взглянул на часы. Его ждали, он боялся опоздать, даже один раз за десять лет. Я вдруг подумала, что он изменяет своей жене. Не любит ее и изменяет.

- Давай прощаться, - сказала я, останавливаясь. - Давай пожелаем друг другу всего хорошего.

- Я желаю, - сказал он, - всегда желаю.

- И я, - сказала я тихо и обняла его. Мне было так тяжело, как будто он еще раз обманул меня. Моя первая любовь. - До свидания, - сказала я, - уже очень поздно.

- Посмотри на меня, Машенька, я хочу запомнить твое лицо, - сказал он. - До свидания.

Он пошел медленно вперед. Я осталась стоять на месте. Я испытывала в своем сердце только жалость к нему. Жалость. Я все стояла и смотрела ему вслед. Неужели это его я так любила когда-то?

Один раз он оглянулся. Может быть, он хотел все-таки спросить, счастлива ли я.

Я вытерла слезы. Не надо мне сюда ездить. Это слишком грустно.

Я еще долго видела его широкую спину, портфель и батоны, завернутые в газету.