Пришла в действие неповоротливая полицейская машина, зацокали по дорогам копыта погони, кинувшейся на розыски Боюк Петко (Большого Петко). Но и друзья Капитана тоже не сидели сложа руки: рыбаки снабжали его рыбой, владельцы сыроварен — молоком и маслом, пастухи отдавали ему самых своих жирных барашков.

Сражения с турецкими преследователями начались уже через двадцать дней после прибытия Петко в Энос и не прекращались вплоть до осени 1869 года. Пять раз вступал отряд в жаркие схватки с турками в Дедеагачской, Эносской и Кешанской околиях. И каждый раз, несмотря на потери и раны, ему удавалось отбить вражеский натиск и укрыться под сенью родных лесов.

Так миновал кровопролитный 1869 год и подошло новое гайдуцкое лето.

Следующее лето было именно гайдуцким, а не повстанческим, как рассчитывал Петко, потому что народ во Фракии, так же как в Македонии и к северу от Родоп, еще не созрел до всеобщего восстания. И все-таки всю весну 1870 года действия Петко вызывали страх и тревогу не только у околийских беев и каймакамов Гелибола, Кешана, Дедеагача и Гюмюрджины, но и в Адрианополе. Не давали они также покоя и одному давнему врагу Капитана — разжалованному карагалару Осману, который потерпел поражение в бою с гайдуками 14 августа 1864 года и лишился тогда одной брови и одного уса. Целых шесть лет зализывал злополучный Осман глубокую свою душевную рану, скрежеща зубами и поджидая случай отомстить обидчику. И вот в 1870 году, еще и весна не наступила, а Осман-ага уже явился в Адрианополь к Вали-паше с просьбой вновь предоставить ему возможность отправиться в погоню за Петко. Он клялся, что на этот раз гайдук, живой или мертвый, от него не уйдет. Заверения Осман-аги звучат так убедительно, что паша соглашается, и Осман вновь оказывается предводителем вооруженного до зубов многочисленного отряда, составленного из самых прославленных силачей и головорезов.

Первым делом Осман-ага объявляет о фантастической награде в пять тысяч лир тому, кто положит к его ногам голову Петко. Сумма огромная, и как мы впоследствии убедимся, кое-кого она действительно соблазнит, однако всем жаждущим этой награды известно, кто такой Петко-воевода, и объявление ощутимых результатов не дало. Делать нечего, Осман-ага решает действовать силой. Как человек, много лет возглавлявший карательные отряды, он понимает, что гайдуки не пашут, не сеют, не жнут, а есть три раза в день им тоже надо. Иными словами, гайдуки не могут существовать без ятаков. И, не имея возможности «фронтально» атаковать самого Петко, «храбрец» Осман решил заставить ятаков выдать воеводу. Но кто они, гайдуцкие ятаки? Знай Осман их имена, выловить их было бы проще простого. Но ятаки ведут свои дела в строжайшей тайне, и потому карагалар решил применить тактику массовых истязании — глядишь, среди многих неповинных попадется один настоящий итак, который и выдаст «разбойника» Петко.

И двинулся грозный карательный отряд из села в село. Едва вступив в пределы села, не успев еще стряхнуть пыль с сапог, Осман призывает к себе старейшин и начинается: сперва допросы, потом угрозы и, под конец, побои и пытки. «Где Петко? Где скрывается этот злодей?» — вот единственное, о чем спрашивает Осман-ага во время истязаний и в короткие передышки между ними. Избитых старейшин не отпускают, а сажают под замок, чтобы «поразмыслили». Вопли и стоны сопровождают каждый шаг озверевшего Османа. Села, по которым он прошел, будто поразила чума, но несмотря ни на что всюду слышит он один и тот же ответ: «Знать не знаем, ведать не ведаем!»

Само собой разумеется, среди избитых — не одному и не двум прекрасно известно, где скрывается Петко, и они обо всем извещают воеводу, который издали наблюдает за передвижениями Османа. Петко намерен преподать своему гонителю хороший урок, но осторожный Осман на этот раз движется по «открытым» местам, отнюдь не подходящим для применения гайдуцкой стратегии — стремительных, внезапных ударов из засады. А время идет. Осман-ага снует из села в село, и жители их плачут кровавыми слезами. Знает Капитан, каково приходится крестьянам от бешеного натиска озверевшего карагалара, да и наскучила ему эта бесплодная игра в прятки, он решил одолеть противника не силой, а хитростью. Однажды получил он от своих тайных осведомителей известие о том, что Осман-ага на следующий день остановится в селе Чаушкьой в доме некоего Георгия Ватичева. Петко расположил свой отряд неподалеку от этого села, а сам, перевязав ногу, направился к пастушьей хижине, опираясь на палку. Пастух не раз видел Петко в этих краях, радостно встретил его и выразил готовность оказать любую услугу.

— Ничего мне не нужно, — со стоном произнес воевода. — Одного только хочу: сдаться. Я ранен в ногу, еле хожу, товарищи бросили меня, ничего другого не остается. Ступай в село, отыщи Османа-агу и передай ему это письмо. Только, смотри, обязательно при свидетелях, да еще и на словах передашь, что я ожидаю его здесь, хочу сдаться на его милость.

Пастушонок перепугался.

— Не надо, братец! — взмолился он. — Я сбегаю за отцом, он вылечит тебе ногу. Не сдавайся!

— Делай, что велено! — приказал воевода. — И принеси мне ответ Османа-аги, я буду ждать здесь.

Волей-неволей пришлось пастушонку отправиться в село со страшной вестью. Он в точности исполнил приказание Петко: передал Осману письмо в собственные руки. Тот, не зная грамоты, велел его прочесть находившимся здесь же сельским старейшинам, и таким образом предложение Петко стало известно не только Осман-аге и его приближенным.

Сначала Осман-ага не поверил своим ушам, но письмо было у него в руках, и мальчишка-гонец на словах повторил то же самое, но тут его резануло подозрение, не ловушка ли это. Осман подскочил, глаза его налились кровью.

— Врешь, сукин сын! — рявкнул он на мальчишку. — Шкуру спущу, если не скажешь правды.

— Правду я говорю, ага! — уверял тот. — А не веришь — пойдем, я тебя отведу, сам увидишь.

«Пойти и увидеть Петко?» При этих словах «бесстрашный» карагалар опомнился. Одно упоминание имени Петко, возможность лицом к лицу встретиться с этим грозным противником заставили его примолкнуть. Затем он торопливо заперся в одной из комнат и приказал своим чаушам:[13]

— Чтоб мухе не пролететь! Охранять дом со всех сторон.

— А разве мы не пойдем ловить разбойника?

— Сперва я обдумаю, как получше обделать это дельце, чтоб вернее было, — ответил Осман-ага.

Он думал до вечера, думал всю ночь, но так ничего и не придумал. Нелегкой была та ночь для Османа, тупая башка которого не привыкла ворочать мозгами. Были минуты, когда он уже готов был опоясать себя оружием, кликнуть своих молодцов и повести их туда, где ожидал его раненый гайдук. Осман даже рисовал себе, как он свяжет разбойника и с барабанным боем доставит в Адрианополь. Но в следующий миг сладостное видение исчезало, страх перед воеводой вновь леденил кровь и заставлял то и дело подходить к двери, проверяя, надежны ли запоры. Всю ночь длилось это напряженное единоборство между долгом и страхом, между жаждой победы и боязнью вновь поцеловать под хвост лошадь и потерять не только бровь и ус, но, пожалуй, на сей раз и голову.

На рассвете бледный, невыспавшийся Осман-ага услышал стук в дверь. Отворив, увидал он сельских старейшин и толпу турок.

— Пощади нас, Осман-ага! — взмолились они. — Уж коли гайдук решил сдаться, поди, схвати его. Пусть наступит, наконец, в селе мир и покой.

Несколько раз приходили старейшины к Осман-аге. Несколько раз и чауши заговаривали о том, что пора действовать, но Осман не только не решался выйти за пределы села, но и просто высунуть нос из дому, где его надежно охраняли стражники.

А что тем временем делал Петко? Пока Осман-ага ломал себе голову, как быть, Петко-воевода сидел в пастушьей хижине и ждал. Надо сказать, что это ожидание — один из самых рискованных и отважных поступков в его жизни, полной превратностей и опасностей. Представьте себе пастушью хижину среди лугов и пашен, на голой равнине, там и сям поросшей редкими кустами, где не то что человеку — суслику не спрятаться.