- Шторм двинет - сорвется, пойдет поплавок гулять по палубе - людей перекалечит. Будешь за ним гоняться. Понял?

- Есть "понял"! Креплю что надо! - отвечает Завалов, пробуя найтовы пальцем, как струну.

- Инда гудит!

Больше Хренков не мог найти непорядка. Все было вычищено, продраено до невозможности.

- Пошел на место! - приказал Буйку Хренков.

Буек убежал на бак, улегся на флаги, положив нос меж лап, и следил за боцманом, кося глазами.

- Сигнальщик, на мостик.

Завалов бегом кинулся на мостик... Замелькали красные флажки на семафоре. Командир смотрев в бинокль на "Семерку". Хренков стоял у борта и, прикрыв глаза козырьком ладони, вслух читал без бинокля приказ флагмана:

- Приготовиться к спуску... траль... на траверзе... первой... вехи...

Вмятина

Поравнявшись с указанной вехой, тральщик No5 замедлил ход, поджидая парного тральщика "Тройку".

Парный подходил, чтобы сцепить с "Пятеркой" трал. Команда "Пятерки" стала по борту с мягкими кранцами*. И боцман был с кранцем своеручного изготовления: чуть побольше других, и плетение мастерски "пущено" узором.

_______________

* К р а н ц ы - плетеные пеньковые мешки, набитые пробковой

крупой. Применяются для смягчения ударов кораблей борт о борт.

- Не чешетесь? Что, у вас кранцев нет? - сердито буркнул боцман на "Тройку".

- Мы еще не красились, - спокойно ответил боцман с "Тройки".

- А чужого борта не жалко?

- Нам и твой борт свой, а не чужой, - ядовито ответил боцман с "Тройки".

Тральщики сошлись: полетели легости, меж обводами бортов мягко закружились кранцы. Подали кормовую, носовую, шпринг. Командир "Тройки" перепрыгнул за борт парного тральщика. Пока он в рубке с командиром "Пятерки" совещался над картой минных полей, откуда начинать, а у кормовых лебедок налаживали трал, свободные от дела матросы стояли по бортам и старались "уесть" чем-нибудь другой корабль. Боцманы стояли особняком, облокотясь на планшир, и говорили о своем: где достать настоящей олифы, цинквейсу, сурику, кистей и что лучше - прибавить в краску "лачку" или не надо.

- Эй, на "Пятерке"! Зачем на борт балласт ложите?.. Корабль кренит.

Хренков покосился: это с "Тройки" кто-то по адресу Степушки, - минер подошел к борту с Буйком на руках похвастаться плавучим псом.

Степушка еще не успел придумать ответа, как за него вступился свой, сигнальщик Завалов:

- Степушка-то? Это одна видимость, братишки. Он от нежности надулся. Это в нем воздух.

Завалов намекал на последний приказ по отряду: флагман объявил особую благодарность Степушке за самоотверженную работу с минами.

- Ну, ты! - рассердился Степушка, не успев понять, в чем соль.

На "Тройке" поняли... и ответили не сразу.

Завалов "посолил" из щепоти на ладонь и сдунул, что значило: "Ага, крыть нечем!"

- Как пса назвали? - помолчав, спросили с "Тройки".

- Буек...

- Хо-хо! Поплавок с буйком!

На обоих бортах засмеялись. Хренков вмешался в спор:

- Придем в порт, я своих ребят пошлю к вам палубу мыть, да и вас пора с наждаком продрать!

"Тройка", нечего говорить, рядом с "Пятеркой" казалась грязноватой. Команда ждала, что скажет свой боцман: слово теперь за ним.

Боцман с "Тройки" взглянул на дымовую трубу соседа и спросил, как будто просто продолжая прежний разговор:

- А вмятину-то тебе все не выправили, Егор Степаныч?

У Хренкова стрельнуло в контуженное ухо - прямо в цель! Вмятина от осколка вражеского снаряда на дымовой трубе была для Хренкова, как выражаются врачи, "болевым фокусом".

- Кабы дыра, давно бы заделали! - ответил Хренков, намекая на течь в днище "Тройки".

- А ты сделай на трубе дыру да наложи пластырь!

- Трал спускать! - послышалось с мостика "Пятерки".

- Есть!

Боцман с "Тройки" засвистал. То же оставалось сделать и Хренкову - он не успел ответить.

- За мной останется! - крикнул он на "Тройку".

Тральщики разошлись.

"Служим революции"

Порядочно трепало, ветер разгулялся и развел волну. На мачте "Тройки" взвился красный флаг - знак, что есть "улов". В трал попала мина. Оба тральщика замедлили ход, но было поздно. Минреп у мины оборвало тралом. Мина всплыла и заныряла на волнах. В свежий ветер нет ничего досадней и опасней такой "гуляющей" мины.

Командир "Пятерки" приказал:

- Спросить флагмана: "расстрелять" или "подорвать"?

Только у флагмана на борту "Семерки" были орудия - он мог расстрелять всплывшую мину. Командир "Пятерки", помня последний случай, не хотел на свой страх послать для подрыва мины шлюпку.

Семафорить было далеко. Надо было спросить флагами. Сигнальщик Завалов кинулся вязать сигнал и невежливо спихнул Буйка с кучи флагов. Пес рассердился и вцепился в флаг зубами. Завалов попробовал вырвать - пес повис на флаге мертвой хваткой. Завалов закрутил вокруг себя Буйка на флаге в воздухе.

- Завалов! Брось бузить! - крикнул командир.

Завалов выпустил из рук флаг. Пес кувырнулся через борт в море...

- Три очереди без берега, Завалов!

- Есть! - кратко ответил сигнальщик, спеша связать сигнал. Флаги взвились...

У шлюпбалок готовились к спуску, на случай, если флагман прикажет "взорвать". Хренков осматривал весла.

- Пес за бортом! - крикнул со шлюпки Степушка.

Буек нырял в волнах, не выпуская флага.

- Шлюпку на воду! - приказал командир с мостика, приняв ответ флагмана - приказ "подорвать".

Спустили шлюпку. Буйка подобрали в нее с флагом в зубах.

Хренков опять сам пошел на шлюпке за рулевого. Степушка на носу шлюпки разбирался в подрывном пикете и мерил пядью запальный шнур. "Пятерка" отдала трал и боком подбиралась вслед за шлюпкой к мине: лодку наносило на корабль ветром и волной. Шлюпка зашла к мине с подветренной стороны. Степушка, лежа на груди, ловил мину - она ускользала: мина была космата от морской травы и грозила своими тупыми рожками, выставив их из своей травяной гривы.

Гребцы табанили через силу. Весла гнулись. Хренков, стоя, следил за работой Степушки и хрипло подавал команду. Тральщик подошел совсем близко, чтобы взять в нужный момент шлюпку на буксир.