Ну вот, так он и знал! Утренняя медитация оказалась безнадежно испорченной. Злость на Харроу вытеснила из головы благие помыслы, а ведь наставники каждый раз предупреждают, что воину Ордена не подобает испытывать гнев и раздражение, тем более в утро перед Битвой. Заставив себя сосредоточиться, Кейд все же сумел довести обряд до конца, и, когда струи иссякли, он стал одеваться, уже не думая о дерзком марсмене.

Каждому предмету обмундирования сопутствовала связанная с ним одним мысленная фраза. Сопровождение этими фразами процесса одевания способствовало дисциплине и благотворно влияло на душевный покой воина.

"Майка охватывает мой торс, так же как Орден охватывает своей заботой все уголки Империи.

Рубаха защищает мое тело от зноя и холода, так же как Орден защищает от недругов Хранителя Власти, чистого сердцем и помыслами, Оберегателя Престола.

Штаны обтягивают мои ноги, напоминая о том, что Орден и Империя неразделимы. На плечах воинов, как на фундаменте, зиждется мощь и благополучие Империи, но от процветания Империи зависит сила и само существование Ордена.

Один сапог, второй сапог - и воин готов маршировать туда, куда направит его воля Императора, ища ему чести, а себе славы.

Защитный шлем хранит мою голову, так же как Орден хранит Великого Наставника, Великого Целителя, Великого Правителя - мозг и сердце Империи.

Плащ облегает мои плечи, так же как Орден окружает Империю несокрушимой для врага стеной".

Завершив одевание, Кейд повторил ритуал салюта Императору: оружие к губам в честь Великого Наставника, к сердцу - во имя Великого Целителя и ко лбу с благоговейным поклоном - во славу Великого Правителя.

Затем застегнул портупею, открыл водонепроницаемые заслонки бластера и засунул его в кобуру. Прозвучал зовущий к завтраку гонг, и Кейд направился в свой кабинет, где его уже ждала большая миска с дымящейся кашей из концентратов, автоматически поднятая наверх из расположенной в подвале кухни.

- Приятного аппетита, брат,- сказал канонир Харроу, просовывая голову в открытую дверь.

Разговоры во время принятия пищи не поощрялись, но и не запрещались официально. Кейд напомнил себе, что марсмен здесь недавно и еще не успел освоиться.

- И тебе того же, брат. Ты хотел меня о чем-то спросить?

- Да. Есть ли в нашей команде другие марсмены, кроме меня?

- Нет, насколько мне известно,- ответил Кейд, мысленно радуясь этому обстоятельству.- Только я не понимаю, брат, зачем тебе нужно это знать?

- Мне было бы приятно служить с братьями одинакового с моим происхождения,- пояснил Харроу.- Во время Битвы чувствуешь себя уверенней, когда рядом земляки.

Кейд не сразу сообразил, о чем идет речь, а когда понял, опять разозлился на этого недоумка. Ничего себе разговорчики! В Уставе Ордена ни о каких "земляках" и речи не было. Служители Ордена Воинов делились на послушников, кнехтов, канониров и обер-ка-нониров. А во главе его стоял достославный Арль, отец бомбардир. Но все они были братьями, невзирая на возраст, чин или происхождение.

- Ты можешь смело положиться в бою на каждого из нас,- ровным голосом произнес Кейд, твердо решив не поддаваться греховному чувству гнева.- Мы же все братья, не так ли?

- Да, конечно, но я пока чужой. И не успел еще как следует познакомиться со своими новыми братьями.

Это уже было ближе к пониманию. Кейд часто вспоминал свою первую битву за Звездоносного Франции почти сразу после перевода из Денвера, где он провел юные годы.

- Не стоит так переживать по этому поводу, канонир Харроу. Скоро ты будешь биться с ними бок о бок и перестанешь быть чужаком.

- Это произойдет лишь завтра,- усмехнулся марсмен.- Если, конечно, переживу сегодняшний день. А вообще-то я думаю, что не задержусь здесь надолго.

- Только прибыл и уже хочешь подать рапорт о переводе? - Кейд неодобрительно хмыкнул.- И куда же, если не секрет?

- Обратно на Марс.

- Кто же тебе позволит? - удивился Кейд.- Разве ты не знаешь, что канониры с Марса обязаны служить Звездоносным Земли, а на Марсе служат лишь уроженцы земных провинций Империи, достигшие звания канонира?

- Все это так, достопочтенный брат, да только не совсем. Я получил письмо от отца с известием, что наш Звездоносный послал Императору петицию с просьбой вернуть всех братьев марсианского происхождения, несущих службу на Земле, в его войско. Если Император соизволит удовлетворить эту просьбу, я буду в числе первых, кто подаст рапорт.

- Твой повелитель - Звездоносный Франции! - резко возразил Кейд.- И ты не имеешь права считать своим Звездоносным никого иного! - Он только вчера получил приказ о переводе Харроу под его начало, скрепленный печатями самого Хранителя Власти и главы Ордена отца бомбардира. Неужели оба они ошиблись, посылая во Францию такую безответственную личность? Нет, он просто не в силах дольше сдерживаться! - Во имя Подобающего! - рявкнул Кейд.- Что за разговорчики вы себе позволяете, канонир Харроу?! С каких это пор воины Ордена начали вспоминать о своем происхождении? У вас нет других "земляков", кроме ваших товарищей по оружию!

Бурная отповедь командира несколько смутила новичка, и он начал оправдываться:

- Прошу извинить мои необдуманные слова, брат, но на моей родной планете все по-другому. Марс - молодая провинция. Шесть сотен лет - это не срок. У нас даже есть поговорка на этот счет: "Земля уже устала стареть, а Марс еще не успел состариться". Кроме того, среди марсменов очень крепки семейные связи. Вот я, например, происхожу по прямой линии от Эрика Хогнесса и Мери Лара, столетия назад первыми составивших подробный атлас Северного полушария. Мы чтим память предков и фамильные традиции. Сомневаюсь, что вам, брат Кейд, известно хоть что-нибудь о том, кем был и чем занимался ваш предок в восьмом поколении.

- Полагаю,- сухо ответил слегка уязвленный канонир,- что он занимался тем, что подобало его статусу и званию, так же как я занимаюсь тем, что подобает моему.

- Вот именно,- кивнул Харроу и замолчал, всем своим видом демонстрируя, что победа в дискуссии осталась на его стороне.

Снова прозвучал гонг. Кейд открыл дверь и вышел в коридор, оставив на столе пустую миску. Харроу последовал за ним. В конце прохода показались первые ряды строем возвращающейся изстоловой команды. Стоя по стойке "смирно", оба канонира пропустили направляющихся в лекторий воинов, а затем присоединились к замыкающим колонну дежурным командирам. Согласно Уставу, на встречу с наставником полагалось шагать, потупив голову и в полном молчании.

Войдя в аудиторию, канониры сели в первом ряду амфитеатром уходящих ввысь скамей. Второй и последующие двадцать предназначались для кнехтов и послушников. Кейд был доволен, что лектор-наставник еще не появился: это давало ему время очистить помыслы от греховного гнева и подозрений. К тому моменту, когда проповедник взошел на кафедру, страсти в душе канонира успели улечься, мозг расслабился и раскрылся, готовый с привычным восторгом воспринять слова Учения Клина.

Быть канониром подобающе для мужчины и воина, почти столь же подобающе, как быть наставником. В своей деятельности на благо Империи и Императора тот и другой были пальцами одной руки. Но стоило лектору начать говорить, как от расслабленности Кейда не осталось и следа.

За долгие годы службы Ордену ему случалось слушать и худших проповедников. По большому счету, уровень мастерства наставника в умении доступно и образно изложить суть Учения не играл никакой роли. Вера не могла поколебаться, независимо от того, кто стоял на кафедре - умудренный годами и опытом, поднаторевший в дискуссиях один из высших иерархов или, как сейчас, полуграмотный юнец, единственное достоинство которого заключалось в том, что он был младшим сыном Звездоносного. Но в утро перед Битвой, по мнению Кейда, было бы подобающим прислать одного из старших наставников. Присутствие же на кафедре зеленого мальчишки, не умеющего толком связать двух слов, граничило с оскорблением. И снова из глубин разума канонира раздался грозный, предостерегающий голос, подобный громовому разряду бластера: "Опомнись! Ты впадаешь в грех гордыни!"