— Вы честнее, чем я думал. Значит, вы хотите выкупить у меня обратно картину, заплатив моими же деньгами?

— Совершенно верно.

— А если я не соглашусь?

— Тогда я передаю купюры в следственный отдел налоговой службы.

Некоторое время в комнате царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

— О'кей! — произнес он наконец сквозь зубы. — Давайте деньги.

— Вначале я хочу получить картину.

Он прошаркал по пушистому ковру, тяжело передвигая ноги, и нажал на кнопку в углу книжного шкафа. Шкаф вместе с книгами отъехал в сторону. В тайнике находился огромный сейф. Я чувствовал себя довольно неловко, покуда он подбирал цифры на дисках сейфа.

Наконец он достал холст и вернулся к камину. Мальчик в синем жилете смотрел на яблоко, которое так прекрасно выглядело, что его можно было бы съесть, хотя прошло уже двести лет с тех пор, как он созрело.

Увядшее лицо Хендрикса выражало одновременно гнев и покорность судьбе.

— Вы, надеюсь, понимаете, что ваше поведение равносильно шантажу?

— Напротив, я всего лишь спасаю вас от неприятного положения, в котором вы очутились... Не следовало вам связываться с жуликами и убийцами, мистер Хендрикс.

— Вы продолжаете настаивать на том, что картина была украдена?

— Разумеется, она была украдена. И вы, вероятно, знали об этом. Не могли бы вы ответить на один мой вопрос?

— Попробую.

— Когда Хилари Тодд предлагал вам купить эту картину, он сказал, что представляет адмирала Тернера?

— Конечно. У вас в руках купчая, подписанная адмиралом.

— Это верно. Но я не знаю, как подписывается адмирал.

— А я знаю. А теперь, если вы удовлетворены моим ответом и у вас больше нет вопросов, могу ли я получить свои деньги?

— Еще один вопрос: кто убил Хью Вестерна?

— Не знаю, — ответил он решительно, давая понять, что разговор окончен.

Он протянул свою загорелую ладонь. Я вложил в нее пачку купюр.

— А теперь, пожалуйста, купчую.

— Так мы не договаривались, — запротестовал я.

— Но это ведь само собой разумеется! — он повысил голос.

Я тут же сдался:

— Вероятно, вы правы! — и протянул ему купчую.

— Прошу вас, не возвращайтесь сюда в третий раз, — сказал он мне и позвонил, чтобы позвать горничную. — Ваши посещения меня утомляют и раздражают.

— Больше не приду, — пообещал я.

Я припарковался в аллее рядом с художественной галереей и вышел из машины, держа рулон с картиной Шардена под мышкой. В садике у ресторана, окруженном живой изгородью, слышались голоса, смех и позвякивание посуды. На другой стороне аллеи светилось зарешеченное окно кабинета Силлимена. Я просунул руку между решеток и постучал. Окно было закрыто венецианскими жалюзи, и я не мог видеть, кто находится в комнате.

Кто-то открыл окно. Это была Элис. Ее волосы, освещенные сзади, создавали легкий ореол вокруг головы.

— Кто там? — спросила она испуганным шепотом.

— Арчер. — И вдруг меня потянуло совершить своего рода театральный жест. Я просунул «Мальчика с яблоком» между решетками. Элис взяла картину и удивленно ахнула.

— Картина находилась там, где я и предполагал, — сказал я.

Силлимен появился с ней рядом, попискивая:

— В чем дело? В чем дело?

И вдруг я догадался. Я вернул картину в галерею, не заходя туда. Таким же образом картина могла быть украдена, украдена Хилари Тоддом или еще кем-нибудь, у кого был доступ в галерею. Человек не мог пролезть сквозь решетку, но картина пролезла.

В окне появилась голова Силлимена, напоминавшая серую щетку.

— Где вы нашли ее?

Я не подготовился к ответу на этот вопрос, поэтому ничего не сказал.

Кто-то тихонько коснулся моей руки. Я вздрогнул. Но это была всего лишь Мэри.

— Я искала вас, — сказала она мне. — Шериф сейчас в магазине Хилари. Он взбешен. Говорит, что посадит вас в тюрьму как свидетеля.

— Вы ничего не сказали ему о деньгах? — спросил я тихонько.

— Нет. А вы действительно получили картину?

— Пойдемте в галерею и посмотрим.

Когда мы огибали угол здания, от дверей галереи отъехал черный автомобиль. Это была машина адмирала.

— Кажется, это Элис, — заметила Мэри.

— Вероятно, она хочет сообщить отцу, что картина нашлась.

Внезапно я принял решение и направился к своей машине.

— Вы куда?

— Хочу посмотреть, как прореагирует на эту новость адмирал.

Она подошла ко мне:

— Возьмите меня с собой.

— Вам лучше остаться здесь. Мало ли что там может произойти.

Я попытался закрыть дверцу машины, но она не дала мне этого сделать:

— Вы всегда убегаете и оставляете меня все расхлебывать.

— Хорошо, садитесь. У меня нет времени, чтобы спорить с вами.

Я поехал прямо через стоянку на Рубио-стрит. У задней двери магазина Хилари стоял полицейский, но он не остановил нас.

— А что говорит о Хилари полиция? — спросил я Мэри.

— Да ничего особенного. Ручка ломика для рубки льда вытерта. Никаких отпечатков пальцев. И они понятия не имеют, кто его убил.

Я проехал перекресток на желтый свет, чем вызвал возмущенные сигналы других водителей.

— Вы сказали, что хотели бы увидеть реакцию Тернера. Вы думаете, что адмирал?.. — она не закончила.

— Пока я ничего не знаю, но думаю, скоро все выяснится. — Я мог бы ей многое рассказать, но я все свое внимание сконцентрировал на управлении машиной.

— Эта улица? — спросил я ее наконец.

— Да.

Она выскочила из машины раньше меня.

— Оставайтесь здесь, — сказал я ей. — Там может быть опасно.

После моих слов Мэри дала мне возможность первому подняться по лестнице и все-таки пошла за мной. Черная машина стояла с включенными фарами, с распахнутыми дверцами. Входная дверь была не заперта, в холле горел свет. Я вошел без стука.

Из гостиной вышла Сара. На лице ее и раньше отражались переживания этого дня, но теперь она выглядела старой и страшной. Волосы, тщательно уложенные прежде, теперь висели лохмами, голос был хриплый.

— Что вам надо?

— Хочу видеть адмирала. Где он?

— А я откуда знаю? Невозможно следить сразу за всеми моими мужчинами. — Она споткнулась и чуть не упала.

Мэри подошла к ней и помогла сесть в кресло. Сара не могла держать голову, дышала тяжело. Помада на губах размазалась и напоминала высохшую кровь.

— Они должны быть здесь, — сказал я.

Единственный выстрел, который мы услышали, послужил подтверждением этому. Приглушенный выстрел раздался где-то вдали.

Я выскочил в сад. В домике садовника горел свет. В окне показалась тень мужчины. Я побежал по дорожке, дверь в домик была открыта. Я вошел и замер.

В дверях стоял адмирал с пистолетом в руке. Это было крупнокалиберное оружие, каким пользуются военные моряки. Из дула струился синий дымок. На полу ничком лежала Элис.

Я заглянул в дуло пистолета и спросил Тернера:

— Вы что, убили ее?

Адмирал молчал. На мой вопрос с полу ответила Элис:

— Уходите! — и зарыдала.

— Это наше личное дело, Арчер, — сказал адмирал.

Пистолет в его руке чуть шевельнулся. Я чувствовал исходящую от него опасность.

— Вы слышали, что она вам сказала?

— Я слышал выстрел. А убийство — это дело не личное. Оно касается общества.

— Как видите, никакого убийства не было.

— У вас плохая память.

— К тому убийству я не имею никакого отношения, — заметил адмирал. — Я чистил пистолет, забыв, что он заряжен.

— И поэтому Элис упала и заплакала? Придумайте что-нибудь более правдоподобное, адмирал.

— У нее сдали нервы. Но, уверяю вас, у меня с нервами все в порядке. — Он сделал три шага в мою сторону и остановился рядом с лежавшей дочерью, твердо держа пистолет в руке. — А теперь уходите, или мне придется воспользоваться этим...

Опасность усилилась. Я облокотился о дверной косяк.

— Кажется, сейчас вы не сомневаетесь, что он заряжен, — сказал я.