В едва различимом полумраке, возле самой кромки закованных в гранит струй реки стояла высокая, стройная фигура с длинными, распущенными по плечам волосами.

"Ноги, ноги, ноги… голова, — перечислил я увиденное. — Что ж, по крайней мере и эту ночь я проведу не один. Не могу сказать, что секс — панацея от одиночества, но все же какая-никакая иллюзия создастся. Или оставить ее в покое?.. Сказать по правде, надоели они мне за последние пять тысяч лет. Одинаковые все какие-то, словно из-под ксерокса. По самой стандартной схеме, за четыре часа можно дотащить до постели… Если эта дорога ведет через ресторан, то за три часа. А уж если через магазин меховых изделий, то… прямо там… охо-хо… Или все же познакомиться? Все же такая фигура, такие ноги!.. Но у "таких ног" обычно "такое лицо", что… Окликну, она повернется, и у меня инфаркт. Помню, тогда, в Сараево, после трехдневной пьянки, проснулся утром, увидел на соседней подушке свою "спутницу ночи" и заикался потом лет восемьдесят. Вино и женщины совместимы только в противоположных пропорциях: чем больше вина, тем меньше женщин, чем больше женщин, тем… Или все же познакомиться? За спрос денег не берут…"

— Что скажешь? — спросил я сфинкса.

— А сам как думаешь? — глубокомысленно отозвался он.

— Я думаю, что дипломаты произошли не от обезьяны и не от Адама, а от тебя… Что за манера такая: отвечать вопросом на вопрос?

— Полагаешь, это плохо? — озадаченно спросило чудовище.

— Да чтоб ты окаменел! — искренне пожелал я и окликнул девушку: — Бабушка, Лев Николаевич просил передать, чтоб вы его не ждали, он не сможет приехать.

— Какой Лев Николаевич? — удивилась девушка, поворачиваясь ко мне. — Это вы мне говорите?

— Конечно, бабушка, вам. Лев Николаевич Тол…

Я замер на полуслове, забыв закрыть рот. Сорвавшаяся с неба звезда осветила мне ее лицо, отразилась в огромных, ярко-зеленых глазах, затерявшихся под гущей пушистых ресниц, скользнула бликом по нежному бархату кожи, сверкнув на пурпуре чувственных губ, и скрылась в манящем вырезе белой блузки.

— Ам-мс-не, — с трудом сказал я.

— Не понимаю, — призналась она, ожидающе глядя на меня.

— Ня-ня, — кивнул я. — М-ня…

Она пожала плечами и отвернулась. Я наконец проглотил поднявшийся к горлу желудок и робко реабилитировался:

— Вообще-то, обычно я остроумный… Честно…

Не оборачиваясь, она отрешенно кивнула, явно потеряв ко мне всякий интерес. Но вот теперь я совсем не был намерен сдаваться.

— Девушка, угадайте с трех раз: как вас зовут?

Мои слова растворились в ее молчании. Благоприятный момент был упущен. Не долго думая, я спрыгнул с гранита в волны и по колено в ледяной воде приблизился к ней с другой стороны:

— Если вы не назовете правильный ответ, я утоплюсь, — пообещал я.

— Выйдите на берег, — попросила она. — Вы простудитесь.

— И вы мне ответите?

— Ответить я вам могу, но что это даст?

— О, это может дать очень многое. Имя может открыть больше, чем сотни дней, прожитых вместе… Послушайте, здесь какая-то совершенно отвратительная тина. Я никогда не думал, что на дне этой реки столько помоев… Неужели вас устраивает перспектива, чтоб я утонул в отходах возле самых ваших ног в то время, как одно слово может спасти мне жизнь?

— Надежда. Меня зовут — Надежда… Теперь вы вылезете?

Я с трудом выдернул сперва одну ногу, потом другую и констатировал:

— Один ботинок уже потерян безвозвратно. Теперь в нем поселится какой-нибудь пескарь или килька… Вы не будете возражать, если я предстану перед вами босиком? Ссылаясь на определенные обстоятельства…

— Да выходите же, наконец! — рассердилась она. — Вода ледяная, в лучшем случае отделаетесь простудой…

— Как прикажете, — быстро согласился я, вылезая на берег. — Любое ваше желание будет исполнено быстрее, чем вы его произнесете.

Я снял оставшийся ботинок, размахнулся и зашвырнул его далеко в реку. Быстро подвернул мокрые брюки до колен и поинтересовался:

— Ну, как?

— А теперь срочно отправляйтесь домой, — посоветовала она. — Выпейте горячего чая с малиной, пропарьте ноги и, надев шерстяные носки, ложитесь в постель.

— Я все это не запомню, — замотал я головой. — Вам придется помочь мне пройти этот курс. К тому же, я живу далеко, и пока я дойду, то могу… Апчхи!.. Апчхи!.. Быстрее, быстрее! Нам пора… Апчхи!.. Дорога каждая секунда!.. Апч-хи!..

— Я живу еще дальше, чем вы, — спокойно заметила она.

— Мы поймаем такси, — заверил я. — Какой, вы говорите, у вас адрес?

— Вы очень настырны, — укоризненно заметила она и пошла вверх по лестнице. — Примите добрый совет: не теряйте времени и отправляйтесь домой. Мед и малина все еще могут вас спасти, а то и впрямь заболеете.

— Меня уже ничто не спасет, — сказал я, догоняя ее. — Но если выбирать между малиной и медом, то я выберу вино. Старое, доброе средство от простуды — вино, нагретое на огне, и…

— Горячее вино? — удивилась она.

— Да, — грустно подтвердил я. — Отвратительный вкус, особенно учитывая все компоненты, которые в него добавляются. Но зато ставит на ноги в считанные часы. За этот рецепт чертова бабушка отдала бы свой самый большой котел.

— Вы еще и сквернослов, — вздохнула она.

— А что я такого сказал? — удивился я. — Подумаешь… Но если вам так угодно, вам стоит только приказать, и я буду изъясняться хоть на латыни… На чем мы остановились? На вине? Вино какого ларька вы предпочитаете в это время суток?

Она остановилась, откинула спадающую на глаза челку и вздохнула:

— У меня остается только один способ уложить вас в постель…

В этом месте я вытянулся "по струнке" и преданно посмотрел на нее.

— …Срочно избавить вас от своего присутствия, — закончила она и взмахом руки остановила проезжавшую мимо машину.

Сидевший за рулем мерзавец затормозил так, что на асфальте осталась добрая половина резины от шин.

— Вы очень забавный, — сказала она на прощание, придерживая услужливо распахнутую водителем дверцу машины. — И у вас очень грустные глаза… Но нам не по пути. Я живу куда дальше, чем вы… Прощайте.

Машина тронулась с места прежде, чем я успел что-нибудь ответить.

— Я найду тебя! — крикнул я вслед. — Я найду тебя во что бы то ни стало! Слышишь — я найду тебя! Даже если ты живешь на краю земли!..

— От твоего вопля у целого косяка корюшки только что случился инфаркт, — сказало мое отражение, перелезая через парапет на набережную. — Вот сухие ботинки. Вот бокал вина…

— К черту вино! Догони ее! — рявкнул я, вырывая бокал из его рук и отбрасывая его в cтopoнy, — Сопровождай до самого дома. Узнай, где она живет и…

— С кем живет, — услужливо закончило отражение.

— Да я тебя!..

— Будет сделано!

— Стой! Послушай… Какие у меня глаза? В смысле выражения?..

Паршивец долго всматривался в мое лицо, потом скривился и развел руками:

— Отвратительные. Такие вот… Ух!..

— Скотина! — сказал я сквозь зубы.

— Отражение, — с подтекстом возразил призрак и тенью скользнул в ночь, догоняя умчавшуюся машину.

Тихо ругаясь себе под нос, я надел ботинки и посмотрел на часы.

— Двадцать три часа, сорок пять минут и шестнадцать секунд, — сказали они. — Доброй ночи, хозяин. Можем еще чем-нибудь быть полезны?

— Остановись, мгновенье, ты прекрасно! — вспомнил я.

Часы долго молчали, потом смущенно откашлялись и признались:

— Спасибо на добром слове, но видите ли, хозяин…

— Да это я так… Мысли вслух, — отрешенно заметил я. — Где здесь ближайший трактир? В смысле — кабак… В смысле — ресторан?

— Пешком — тридцать минут сорок одна секунда. А на машине… Это зависит от скорости.

— В какую сторону?

— Я не компас, — обиделись часы. Я поморщился и взмахнул рукой, останавливая проезжающее мимо такси.

— В ближайший ресторан, — сказал я сидевшему за рулем парню. — Хотя нет… В лучший ресторан… Поблизости.

— Прекрасная ночь, — затараторил он, вдавливая в пол педаль газа. — В такую ночь все, что можно еще пожелать: хороший ресторан и общество прекрасной девушки.