— Я так и думал, что вы занимаетесь "грязной работой", — сказал писатель. — Мне жаль вас, воитель. Мне вас искренне жаль… Может, Он сможет обелить вашу душу и изменит вашу участь?..

— Знаете, что?! — рассердился я. — Мы, между прочим, обсуждаем здесь вашу участь, а не мою. О себе подумайте. Я в жалости не нуждаюсь. Я принял свою участь, и я ее несу. Не хватало только, чтоб меня еще люди жалели… С ума сойти можно: меня — жалеют! Поверьте, мне совершенно не жалко тех, кого я убиваю. Это обычный естественный отбор: худшие должны погибнуть. Кому-то надо этим заниматься. Волк и акула — "мусорщики" леса и океана, но они не вызывают ни симпатии, ни жалости. И меня не надо жалеть. Ваша жалость скорее унижает меня, чем несет облегчение.

— Волк и акула — бездумные орудия. Вы же все знаете, все понимаете, и… Скажите, а это очень тяжело — жить вечно?.. Наверное, скучно и одиноко.

— Отстаньте от меня! — возмутился я. — Что вы ко мне лезете?! Суют свой нос, понимаешь, куда не следует! Сперва просят сделать маленькое одолжение и ответить на один вопрос, а потом раздувают из этого черте что… "Скучно", "одиноко"… У меня есть, чем заняться. Вы мне столько работы подкидываете, что и еще на семь веков хватит…

— "Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо". Гете ведь не первый, кто смог понять вас?.. А может, не стоит совращать род человеческий? Может, наоборот, научить его, а? Дать ему знания, показать, что по-настоящему хорошо, а что — плохо? Как учат детей? Как воспитывают их?

— Не вам меня учить. Вы и одного-то ребенка воспитать не можете. Растите, лелеете, а потом встречаете его из тюрьмы и пытаетесь прокормить, собирая милостыню на улицах. А когда не можете делать и этого, освобождаете для него квартиру, переселяясь с его "легкой руки" в дом престарелых… Значит так… У меня нет времени болтать с вами. Два варианта: либо вы уничтожаете книгу, либо я уничтожаю вас. Перспектива ясна? Учтите, я сделаю это раньше, чем вас доконает болезнь. И это будет куда мучительней.

— А знаете, что меня особенно интересует? — задумчиво спросил писатель. — Почему вы не ведете интригу? Вы ведь очень талантливый интриган. Вы лучший комбинатор и лучший спорщик на земле, способный убедить кого угодно в чем угодно… Вы ведете "грубую работу" со мной. Значит я прав… Я прав… Ведь я прав?.. Она не угодна вам лично, но для людей она нужна. А вы умеете отделять "личное" от "рабочего", потому и "отпускаете" меня… Спасибо вам за это подтверждение…

— Сколько живу, столько удивляюсь людской глупости, — сказал я. — Что ж, вы сделали свой выбор. Я предоставил его вам, и вы его сделали… Я еще вернусь. Когда выйдет ваша книга, я вернусь за вами. У вас еще есть время подумать. Прощайте.

— Надейтесь! — крикнул он мне вслед. — Может, Он и спасет вас… Только не сдавайтесь, надейтесь!..

— Ты знаешь, как выглядят идиоты? — спросил я отражение, вернувшись в квартиру. — Они одеты в засаленные халаты, у них глаза трехлетних детей, и они пишут книги… Есть еще и другая разновидность ненормальных. Но эти ходят в сутанах, пытаются утешать мерзавцев и негодяев и верить в лучшее… Я знал, что довел мир до сумасшествия, но не настолько же… Придумал, как быть с той девчонкой? Как заинтересовать ее, как увлечь?

Отражение грустно покачало головой.

— Я могу предложить многое, — сказало оно. — Но все это тебе известно. Ты же сам прекрасно знаешь их и понимаешь, что все наши уловки находятся в данном случае под большим знаком вопроса. Я не рискую советовать. Я сомневаюсь.

— И все же, я думаю, что дело во времени. "Капля и камень долбит"… Но вот ждать-то я и не хочу…

— А что если спросить у кого-нибудь?

— Мне?! — возмутился я. — Мне — спрашивать у кого-то?!

Отражение съежилось и испуганно посмотрело на меня:

— Я же говорю, что боюсь советовать. Все, что касается ее персоны, вызывает у тебя реакцию, совершенно противоположную ожидаемой.

— А что ты ждал, делая мне подобное предложение?! В делах сердечных не спрашивают никого… Тем более я. Наверное, ты был прав, когда говорил, что я излишне близко воспринимаю это к сердцу. Она все равно будет моей. Просто придется немного подождать. Действовать неторопливо, расчетливо, продуманно. А главная моя ошибка заключается в ином. Я позволил себя увлечь желанию и забыл, с чего начинается любая война.

— С объявления? — предположило отражение.

— С разведки! Сбор информации и ее обработка — вот основа успеха. Сегодня я этим и займусь. Я сделаю вот что…

Меня прервал продолжительный звонок в дверь. Я удивленно посмотрел на отражение:

— Мне казалось, что я никого не жду, разве нет?

— Никого, — подтвердило отражение.

— Так кто же там?

— Никто, — ляпнул призрак и прикусил язык.

— Дурень, — сказал я, направляясь к дверям.

— Зато преданный! — крикнул мне вдогонку призрак.

Отомкнув замки, я распахнул дверь и вопросительно посмотрел на стоявших передо мной мужчин. Звонившая ко мне парочка была одного роста, одного веса, носила один фасон одежды и скорее всего появилась из инкубатора, столь схожи были даже льстиво-глуповатые выражения их лиц.

— Мир вам! — прошептал один.

— Мир вашему дому! — проорал другой.

— Мы пришли спасти тебя, брат, — шепнул первый, как-то неуловимо оказываясь в квартире за моей спиной.

— Предупредить и спасти! — рявкнул второй, грудью тесня меня от порога в глубь квартиры.

— Близок конец света! — шептал мне на ухо первый. — Дьявол уже готовит свои полчища на последнюю брань. Лишь немногие спасутся в страшном пламени Апокалипсиса.

— Мы — "Свидетельствующие спасители"! — крикнул второй, с размаху опуская на меня толстенную пачку брошюр.

Под тяжестью стопки "духовного спасения" я невольно прогнулся, но поднатужился и все же смог перенести всю кипу на стоявший в коридоре журнальный столик.

— Только "Свидетельствующие спасители" будут ходить в белых одеждах, — шептал первый, оказываясь в комнате с легкостью и неуловимостью, которой позавидовали бы даже мои демоны. — Открой Библию, брат, и ты увидишь правоту наших слов. Конец света уже близок… Уже вечереет… Сгущаются тучи ада… Дьявол выходит из бездны…

— Почитаем вместе? — предложил мне его громкоголосый брат. — Мы всё объясним!

— Спасибо, ребята, — наконец обрел я дар речи. — Но это мне, вроде как, ни к чему… Я туда заглядывал пару раз и, признаюсь, чуть не свихнулся. Для меня это слишком сложно… Мне бы что попроще…

— Мы все объясним, — заверил первый. — Это всё очень просто. Это всё невероятно легко…

— Апокалипсис — легко?! — удивился я. — Библия — просто?!

— Исключительно просто, — подтвердил первый. — Наши пророки дают единственно правильную и понятную всем и каждому трактовку Библии. Стоит только вслушаться в наши слова… Вам необходимо прийти к нам в эту пятницу и послушать лекции наших учителей на семинаре. Судный день близок, и если вы оттолкнете нас сейчас, то в час, когда дьявол войдет в ваш дом, вы можете оказаться безоружны.

Я испуганно втянул голову в плечи.

— Он уже идет! — рявкнул у меня над ухом второй. — А вы безоружны! Спасайтесь!

В ужасе я закрыл лицо руками.

— Не бойтесь, — погладил меня по плечу первый. — Мы не отдадим вас ему. Мы будем приходить к вам, читать Библию и духовную литературу, и он отступит. Мы вооружим вас силой для борьбы с ним!

Не в силах больше сдерживаться, я расхохотался.

— Нет, ребята, вы мне определенно нравитесь. Таланта к дискуссиям у вас нет, знаний и ума тоже, но ваша наглость мне импонирует. Если б мои работники столь же напористо проникали в души, как вы в квартиры, я давно бы избавился от необходимости работать… Значит, вы говорите, что дьявол близко, а вы меня от него защитите?

— Защитим! — убежденно заверили они в один голос и наградили меня еще одной пачкой религиозной белиберды.

— А не кажется ли вам, что для спасения нет нужды бороться с дьяволом? — спросил я. — Вам это не по силам, поверьте. Не будет ли логичнее идти к Богу и искать свет в своих душах и делах, нежели бороться с тем, о ком не знаете ничего, кроме имени?