Я рухнул на ковер, перекатился на спину и заявил:

— М-мия…

— Играешь? — улыбнулась она и погладила меня по животу.

Внутри меня словно взорвалось что-то, "взрывной волной" моментом обесточив сознание и оголяя нервы. Когда же я пришел в себя, то обнаружил, что лежу у нее на груди, широко распластав лапы, а она прижимает меня к себе и успокаивающе шепчет:

— Ну, что с тобой? Не бойся, пушистик… Не бойся, глупенький… Чужая квартира, да? Чужие запахи, незнакомая женщина?.. Ты боишься меня, малыш?.. Что ты так тяжело дышишь?

"А как же мне еще дышать? — мысленно простонал я. — Мама родная! Вытащите меня кто-нибудь из этой шкуры, а то я точно с собой что-нибудь сделаю!.. Эй, а что это у меня под лапами?.."

Я пошевелился, определяясь. Она рассмеялась и оторвала меня от себя, посадив рядом и пригрозив пальцем:

— Ты это оставь, негодник! Вцепился в меня, словно ты не кот, а обезьянка… Иди, поиграй…

"Насчет "обезьянки" — это совсем неплохая идея, — с тоской подумал я. — И открывает куда больше перспектив… Ох, почему я не горилла?!"

Она оторвала кусочек бумажки, привязала его на нитку "бантиком" и потрясла перед моим носом.

— Играть хочешь? Любишь играть, малыш?

Чувствуя себя последним идиотом, я немного поносился по комнате за ускользающей бумажкой и забрался под диван. Закусив от досады лапу, я несколько раз стукнулся головой о пол.

— Что ты там делаешь, малыш? — донесся до меня голос девушки. — Вылезай.

Из коридора послышался продолжительный звонок.

— Кто бы это мог быть? — удивилась она. — Может, твои хозяева?

Она вышла, а я застонал и помотал головой.

"А ведь раньше это казалось хорошей идеей! Так я долго не выдержу! Какая женщина!.. Зачем я сюда пришел? Не помню… А кто я такой? Вроде, кот… Какой "кот", к чертовой бабушке?! Идиот я, идиот!.. Срочно убираться отсюда и возвращаться уже в своем обличье!.. Так ведь в "своем" меня и на порог не пустят!.. О-о!.. Отвезите меня кто-нибудь на живодерню, пусть из меня сделают шарфик для нее! А выдержу я это?.. Скорее всего нет… Мя-у-у!"

Из зеркала выглянуло мое отражение. Увидев меня, вытаращило глаза и, побледнев, прикрыло рот рукой.

— Вот только скажи что-нибудь, — прошипел я. — Убью!

Отражение молча кивнуло и растворилось в воздухе. Надя вернулась в комнату, неся в руке какую-то бумажку. Подошла к журнальному столику, открыла блокнот и провела пальчиком по странице:

— Суббота, суббота… Нет, в субботу я свободна… Слышишь, пушистик, — повернулась она ко мне. — Нас приглашают на вечер "школьных друзей". Весь наш выпуск соберется в эту субботу на бал… Интересно, кем стали Вера и Света, Саша и Олег? Как поживает романтик Слава и как далеко успел уйти в своих поисках "философского камня" наш задумчивый поклонник химии Вова Перепелкин? Я не видела их шесть лет… И оказывается, соскучилась по ним…

Я сидел с кислой мордой и смотрел на нее снизу вверх.

"Соскучилась… Сашеньки, Наташеньки, Дашеньки… Вовочки Перепелкины… Соскучилась… А если среди них до сих пор пара-тройка холостяков завалялась?! Или, чего хуже, женатые, но наглые, как… как… Очень наглые! Сейчас кругом, куда ни глянь, сплошное падение нравственности. "Сексуальная революция", понимаешь… Славочки-Сашеньки. Знаю я этих "Сашенек". Сперва "встреча школьных друзей", потом "а не проводить ли мне тебя до дому", потом "а не зайти ли нам ко мне на чашечку чая", потом… Одноклассники… Школьные друзья!.. А вдруг ей нравился кто-нибудь из одноклассников? Девушки в этом возрасте впервые влюбляются. А коль встретит, да старое чувство вспомнит?! Нет, это далеко зайти может! "Школьные вечера" — это же аморально! Куча мужчин, комплименты, поцелуи… якобы приветственные… Нет, нет, нет, это исключено! Знаю я этих мужчин — бабники все, как один… Развратники, аморалы, только и думают о том, как…"

— А Сережа, — продолжала она. — Он-то своего наверняка добился. Настойчивый, мужественный, спортивный…

Я пискнул, вскочил на журнальный столик, схватил зубами телеграмму и поволок ее прятать под диван.

— Стой, пушистик, — подхватила она меня на руки, отнимая бланк. — Это не твоя игрушка. Тебе мы придумаем другую забаву. У меня где-то теннисный мячик завалялся… Постои, а не ревнуешь ли ты? — улыбнулась она, тормоша меня и взъерошивая мне шерстку.

"Ревную? Хе, очень надо… Было бы к кому… Ревную, ревную… Да я их сожрать готов!. Приглашают, понимаешь… "Встреча школьных друзей"! Был бы повод! Бабники!.. бабники?.. Вот что меня интересовало! Не захаживает ли сюда какой-нибудь излишне уверенный в своей неотразимости ловелас? О-о! Не было ли сообщение о звонке от "мамы" всего лишь поводом, чтоб избежать моего приглашения? Может быть, это должен быть звонок не совсем от мамы? Или, вернее, совсем не от мамы? А если, чего доброго, она ждет кого-нибудь?! И этот "кто-нибудь" должен заявиться сюда с минуты на минуту в то время, как я тут нежусь и бездействую?!"

От этой мысли у меня невольно встала дыбом шерсть и сами по себе вылезли когти.

"Сожру, — решил я. — Разорву и съем… Маловат? Ничего, подрасту. Стану раз в пятьдесят больше и раз в сто тяжелее, это не проблема. В чем-то этому парню даже повезет: любой зоолог отдал бы жизнь, чтоб хоть на миг увидеть живого саблезубого тигра…"

Я принюхался. Нет, мужчиной здесь и не пахло. Несколько успокоенный, я лег возле ее ног и заурчал. Девушка гладила меня по спине и шептала смешные и ласковые слова. Знала бы она, кто лежит у ее ног! Лежит у ног?.. От этой мысли я несколько смутился, но тут же успокоил себя тем, что это всего лишь трюк. Трюк, позволяющий мне узнать… Так, а что я хотел узнать? Ай-яй-яй, слишком разнежился, расслабился, как кот мартовский, забывая, что меня привела сюда конкретная цель: информация. Информация, дающая мне ключ к ее спальне. Прежде всего…

Мои размышления прервал звонок в дверь. Я насторожился и, вскочив на ноги, последовал в прихожую за девушкой с твердым намерением вцепиться в любого мужчину, ступившего на ее порог, будь то поклонник или почтальон с новым известием о приглашении. Но вышло иначе. "Вцепились" в меня. Какая-то многопудовая, затянутая в цветастый шелковый халат тетка лет сорока, насквозь пропахшая запахами сразу трех видов французских духов и двух видов русской пудры, схватила меня раньше, чем я успел отпрыгнуть, и лживым голосом зашептала что-то про "котиков-безобразников, так и норовящих удрать от своих хозяев".

— Я так расстроилась, так расстроилась, — лопотала она, пятясь на лестницу. — А как мне Марьванна сказала, так я так обрадовалась, так обрадовалась… Хорошо, что у меня такие честные соседи, такие бессребреники, такие лапочки…

Я настолько растерялся от подобной наглости, что обрел способность здраво мыслить только тогда, когда не сумевшая скрыть своего огорчения от расставания со мной Надя закрыла за нами дверь и я остался один на один с цепко державшей меня толстухой. Крепко прихватив меня за шиворот пухлой короткопалой пятерней, толстуха протащила меня этажом выше и, влетев в свою квартиру, обильно заваленную коврами и фарфоровыми слониками, покрутила из стороны в сторону, разглядывая.

— Чистый перс! — удовлетворенно констатировала она, зачем-то меня обнюхивая. — Я бы такого в жизни не отдала, не говоря уже о том, что бы кричать о подобной находке. Он же уйму денег стоит! Всегда говорила, что Надька — дура! С ее внешностью можно в "мерседесах" ездить да в мехах купаться, а она все принца ждет, голодранка!.. Какой кот знатный, а?! Себе бы оставила, да неровен час хозяева найдутся, разбирайся потом… Нет, нужно срочно Машке звонить. Я у нее этого красавца на двух попугайчиков сменяю, а если повезет, так еще и…

— Поставь на землю, мымра! — зло сказал я. — Для начала поставь меня на землю!

Толстуха охнула и разжала пальцы. Я мягко упал на все четыре лапы, мрачно посмотрел на нее снизу вверх и сплюнул.

— Сколько трудов на нет свела, — сказал я. — Попугайчиков ей захотелось, карге старой!..

С громким полувздохом-полустоном толстуха закатила глаза, позеленела и сползла по стене на ковровую дорожку.