— Нет, за то, что ты все еще надеешься, что я приглашу тебя в квартиру выпить чаю или кофе.

— Ах, даже так… Значит мне предстоит ехать через весь город мокрому, замерзшему и несчастному?

Она грустно покивала головой.

— Хорошо, — насупился я. — В отличие от тебя я не злопамятный: как только отомщу — забуду… Можно, я приду завтра?

— А как же твоя работа?

— Я начальник, — коротко пояснил я.

— А-а… Вот и вся цена твоих измышлений о сильных мира сего. Хотя, если говорить честно, на начальника ты совсем не похож. В тебе солидности нет. Весомости и солидности.

— Вот только сравнивать меня с "сильными мира сего" не надо. Обзывай, издевайся, подшучивай, но с ними не сравнивай… Я настолько большой начальник, что могу позволить себе не выглядеть "солидным и весомым".

— Сколько тебе лет?

Я прищурил один глаз и подсчитал. Результат мне не понравился, и я ограничился двумя последними цифрами:

— Тридцать один.

— Выглядишь моложе, — удивилась она. — Спасибо, что проводил. Пока.

— Нет, это не честно, — запротестовал я. — Это не по правилам…

— По правилам, — улыбнулась она. — По моим правилам. До завтра.

— До завтра, — проворчал я, глядя на закрывающуюся за ней дверь. — До завтра… До завтра?.. Эй, я не ослышался? Ты сказала: "До завтра"?! До завтра!.. Конечно, до завтра!

— Если ты доживешь до завтра, козел! — послышался за моей спиной глухой голос.

— А что может случиться со мной сегодня? — полюбопытствовал я, разглядывая четверку окружавших меня парней. Одинаковые кожаные куртки и "кожаные" выражения их лиц недвусмысленно давали понять, кто передо мной.

— Ты имеешь шанс переохладиться, купаясь в Охте или Неве, — сообщил мне черноволосый паренек со сломанным, приплюснутым носом. — Приятель, я тебя уже второй раз здесь вижу. Это много. Это очень много. Я же объясняю только один раз. Слушай и запоминай. Про телку забудь. Я на нее глаз положил. Ты своим присутствием мне картину портишь, понял?

— Не понял, — признался я. — Из всего, что ты сказал, я не понял ничего. Я не видел ни одной коровы в этом городе, а уж тем более телки, на которой лежал бы твой глаз…

— Да он издевается, Болт! — с кривой ухмылкой пояснил один из "близняшек". — Ваньку валяет. Ему требуется объяснить… Он или не понял, с кем разговаривает, либо так хорошо "стоит", что не боится… Но в последнем я шибко сомневаюсь — рылом не вышел!

— Стою? — удивился я, глядя на свои ноги. — Да, я очень неплохо стою и хожу… Вы, наверное, мне что-то хотите сказать, а я не понимаю, — догадался я. — Странно, мне казалось, что я знаю все языки, кроме наречий аборигенов… Вы — аборигены?

— Подождите, — остановил своих рвущихся ко мне друзей тот, кого называли "Болтом". — Я человек гуманный. Перед тем, как кого-то замочить, даю шанс одуматься… Слушай внимательно, недоумок. Если я еще раз тебя здесь увижу — живьем закопаю! Я свое слово держу. Я — контуженный, это все знают, и делаю, что хочу. Для меня нет законов, усек? А теперь вали отсюда, сявка!

— Кажется, наконец "усек", — сказал я тихо. — А теперь послушай меня. После всего, сказанного здесь, встречаться нам действительно не стоит. Потому что если мы еще раз встретимся, то пищать вы будете так же громко, как сейчас шипите. Я тоже свое слово держу, и я не контуженный, это тоже все знают. Но для меня законы есть, и пищать вы будете именно по моим законам.

— Ну, все, сказки кончились, — покраснел от злости кривоносый. — Теперь начинается суровая правда жизни. Я тебя предупреждал, гнида!..

— Отойдите от него, подонки! — послышался откуда-то сверху встревоженный голос девушки. — Я сейчас милицию вызову!

Я поднял голову, увидел в окне испуганное лицо Нади и успокаивающе помахал рукой:

— Все в порядке. Не волнуйся. Просто…

Кривоносый резко выбросил вперед руку, и я почувствовал какой-то странный толчок в грудь. Надя вскрикнула и исчезла из окна. Наклонив голову, я посмотрел на торчащую у меня из груди ручку самодельного кинжала.

— Хулиганы, — обиделся я, вытаскивая стилет из раны. — Лучше б вы оставались аборигенами…

Брезгливо отбросил в сторону скользкий от крови стилет и кивнул:

— А теперь, как вы и хотели, мы поговорим всерьез…

— С тобой все в порядке? — спросила выбежавшая ко мне девушка. — Где они? Они ничего тебе не сделали?

— Они убежали, — сказал я, незаметно отодвигая ногой за колесо машины четверку сбившихся в кучу крыс. — Пошипели-попищали и убежали… Это твои знакомые?

— Не совсем. Тот, который с переломанным носом, это Генка Болтышев, они его "Болтом" зовут. Он в нашем доме живет. Пытался за мной ухаживать, но я… Отвратительный тип.

— Да, — подтвердил я, разглядывая выглядывающую из-под днища машины крысиную морду. — Совершенно омерзительная физиономия… К тому же неосмотрителен, — добавил я, заметив наблюдающую за крысой из-за помойных баков кошку. — Неосмотрителен вдвойне.

— Мне показалось, что он пытался ударить тебя ножом. В свете фонарей что-то так страшно блеснуло… С тобой точно все в порядке?

— Уж это я почувствовал бы, — улыбнулся я. — Неужели ты думаешь…

В этот момент подкравшаяся на достаточное расстояние кошка прыгнула. Пронзительный предсмертный крик резанул уши, и я поморщился.

— Что это? — удивилась Надя, вглядываясь в сумерки. — Мне показалось… Ой, крыса!

Она испуганно прижалась ко мне, словно ища защиты. Щекой я ощутил шелк ее волос, и я едва сдержался, чтобы не прижать ее к себе со всей силой.

— Это всего лишь крысенок, — шепнул я, успокаивающе гладя ее плечо. — Один маленький, глупый крысенок… Ты боишься мышей? Никогда бы не подумал…

— Я страшная трусиха, — призналась она. — Я очень боюсь мышей, пауков, змей…

— А бросилась мне на помощь… Хотя эти подонки могли представлять для тебя куда большую опасность, чем парочка гнилозубых крыс.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — улыбнулась она. — Будем прощаться вторично?.. Что это?.. О, нет!..

Она в ужасе уставилась на свою ладонь. Проследив за ее взглядом, я досадливо покачал головой — я забыл уничтожить следы крови на своей куртке, и теперь на ее пальцах виднелись темно-красные пятна.

— Это же… Ты ранен?! — с тревогой спросила она. — Они тебя ранили?! Почему ты ничего не сказал?!

— Царапина, — пренебрежительно отмахнулся я. — Если б и было что серьезное, я бы позаботился о себе, будь уверена. А это… Это даже не стоит внимания.

— Вот что… Нечего разыгрывать из себя героя. У тебя может быть заражение крови. Рану нужно срочно дезинфицировать и перевязать. К тому же она может оказаться куда опасней, чем ты думаешь. Стишком много крови… Поднимемся ко мне, там я тебя осмотрю.

— Мне уже хуже, — с улыбкой пожаловался я. — Мне настолько плохо, что, едва добравшись до твоей квартиры, я ослабну настолько, что до утра никуда не смогу уйти…

— Будем надеяться, что это царапина, — утешила она, увлекая меня за собой в подъезд…

— И правда, ничего страшного, — с облегчением сказала она, обрабатывая ранку йодом. — Не шипи так… Всего лишь царапина, а эмоций столько, словно это сквозная рана… Ты занимаешься атлетикой?

— Да, когда-то занимался… Очень давно, — подтвердил я, вспоминая Элладу. — В последнее время я предпочитаю заниматься техникой. Время диктует свои правила… Теперь-то я могу рассчитывать на чашку чая? Или на это твоя забота о раненом уже не распространяется?

— Ты совершенно беспринципный тип, — сообщила она. — К тому же шантажист. Ты бравируешь этой царапиной, вымогая у меня внимание к тебе. Откуда у тебя столько шрамов?

— Иногда я давал людям шанс выразить свое отношение ко мне.

— Надень рубашку. Или ты собираешься пить чай полуголым?.. Какой ужас! Свитер, рубашка, куртка — все в крови! Ты посиди пока здесь, а я поставлю чайник и быстренько все это простирну. А потом заштопаю.

— Спасибо, Надя, но насчет чая я передумал, — сказал я, забирая у нее одежду. — Я поеду домой и все это сделаю сам. Время позднее, завтра тебе на работу, и ты рискуешь не выспаться. Я чувствую себя прекрасно, так что доберусь до дома без приключений. Я ведь страшный эгоист, могу сидеть у тебя всю ночь напролет, пить чай и смотреть на тебя… Но я пойду. Я только что понял, что, оказывается, я — достаточно слабохарактерный. Боюсь опять все испортить. Мне все время ужасно хочется обнять тебя и поцеловать… И я боюсь, что ты рассердишься. Я не хочу рисковать, а это слишком большое искушение для меня… Отдыхай, из-за меня у тебя и так был достаточно тяжелый день.