Так вот, в заслугу Чугунову следует поставить то, что он добился расчистки этих и им подобных старорежимных гнезд во дворцах.

* * *

- Ну где же ты, миляга, пропадаешь? - встретил Чугунов Сергея недовольным голосом.

- А я, Федос Матвеевич, к вам с отчетом, а еще больше за советом. - И Домокуров доложил о своей неудавшейся попытке обнаружить в городе исторический броневик. - Федос Матвеевич, помогите советом, вы же опытнее меня. Вот послушайте, куда я обращался, в каких местах побывал.

Слушал Чугунов, слушал и вдруг резко выпрямился в кресле.

- Так-так... - процедил он и смерил Домокурова насмешливым взглядом. Сразу в городском масштабе, значит? Шумим, братцы, шумим?

Домокуров побледнел, сказал тихо:

- Я вас не понимаю, Федос Матвеевич...

- Больно прыток, говорю! - Чугунов схватил тяжелое пресс-папье и стукнул им по столу. - Ты эту возню с броневиком брось. Что еще за розыск? Дело туманное, и нечего в туман залезать!

Домокуров стоял ошеломленный: "Сказать такое о ленинской реликвии..." Он смотрел во все глаза на начальника, словно не узнавал его...

И Чугунов дрогнул под этим взглядом. Заговорил спокойно, изображая в голосе дружелюбие.

- Первым делом, Сергей Иванович, распутайся с письмами. Так и напиши: "В Музее Революции броневика нет, и сведениями о нем не располагаем". Вот и все. Дашь мне на подпись... Ну чего молчишь? Не вилять же нам?

- Нет-нет, - спохватился Домокуров, - я за правду, только за правду! Да ведь перед рабочими совестно. Музей Революции - и вдруг такая неосведомленность... Лучше я еще побегаю, поищу, а? Можно?

Чугунов рассмеялся.

- Давай-ка, друг, спустимся с небесных эмпиреев на грешную землю. Побегаю, говоришь, поищу. Но ведь это же не в жмурки играть - искать броневик. Ни тебе, ни мне с тобой, ни музею в целом такая задача не под силу... Эва! - вдруг воскликнул он, щелкнув себя ладонью по лбу. - Все кругленько получится! Вот послушай. Мы с тобой отписываем на заводы. Там, понятно, огорчение... Ну и что? Да разве рабочий класс на этом успокоится, как бы не так! Сами пустятся в поиски. А это - не ты да я, да мы с тобой. Там многотысячные коллективы, транспорт, связь; им, как говорится, и карты в руки!

- Хорошо... - пробормотал Сергей и машинально повторил вслед за Чугуновым: - Отписываем на заводы... Все кругленько...

А сам - ни с места. В мучительном раздумье трет пальцами виски.

- Ну, что у тебя еще? - не выдерживает Чугунов.

- Федос Матвеевич... - Сергей медлит. Но он уже не в силах промолчать. Честная его натура не терпит недомолвок, и он желает объясниться с Чугуновым до конца. - Скажите, Федос Матвеевич, а если бы случилось - ну, вместе с заводом вы взялись бы искать броневик?

Чугунов глядит на парня, и взгляд его твердеет:

- Нет, не взялся бы. Да и откуда ему быть, тому броневику? Хватились через десять лет. Да если бы он уцелел - давно был бы найден!

Разочароваться в человеке всегда больно. Сергей стал избегать встреч с Чугуновым.

* * *

Невский. Улица Гоголя. Высится, уходя в темноту ночного неба, грузное каменное здание Центральной телефонной станции.

Народу за поздним временем в переговорном зале было немного. Сидели, позевывали, дожидаясь вызова. Домокуров подошел к окошечку для заказов и просунул кассиру удостоверение и деньги.

- Москву прошу. Кремль. Коменданта Кремля.

Девушка откинулась на спинку стула и с пытливым удивлением посмотрела на молодого клиента.

Сергей вспыхнул.

- А вы удостоверение раскройте! Я из Музея Революции. Оформляйте!

Девушка, пожав плечами, склонилась над квитанционной книжкой.

Сергей вошел в будку, взял трубку.

- Вы соединены. Говорите!

Он вздрогнул.

Уже отзывается Москва.

Все. Отступления нет. Сергей зажмурился и выпалил, не переводя дыхания:

- По имеющимся в Музее Революции сведениям, броневик, с которого выступал Владимир Ильич, хранится в Москве, а место ему в Ленинграде. Скажите, как получить броневик?

Некоторое время в трубке было слышно только свистящее дыхание пожилого и не очень здорового человека. И вдруг раскатистое:

- Не берите на пушку! Никогда он не был в Москве, ваш броневик. Выходит, потеряли, так надо понимать? И нечего сваливать с больной головы на здоровую! - Все больше раздражаясь, комендант потребовал: - А кто это говорит со мной? Фамилию назовите, должность!

Домокуров поежился: "Кажется, влип... И соврать, кто ты, нельзя, все равно дознается".

- Комсомолец? - допытывались у него. - А сколько вам лет? - Сергей промолчал. - Тогда все ясно, больше вопросов не имею. Ну, чего вам пожелать на прощанье, изобретательный молодой человек? Действуйте. Напористость ваша мне нравится. И уверен - обязательно разыщете броневик!

Сергей пошел на работу. В зале встретил Чугунова.

- Федос Матвеевич, - сказал он весело, - вам кланяется комендант Кремля.

Чугунов вспыхнул от гнева, готовый отчитать младшего сотрудника за неуместную шутку. Но спокойный насмешливый взгляд Домокурова привел его в замешательство.

- Неужели ты, - с усилием прошептал Чугунов, - осмелился...

- Очень приятный собеседник. Мы с ним перекинулись по телефону. А про броневик сказал так: "Потеряли? Сами и разыскать обязаны!"

Чугунов схватился за голову.

- Уж до самого верха пустил звон о броневике... Что ты со мной делаешь, мальчишка сумасшедший!

Ушел к себе.

Потом вызвал Домокурова.

- Говорю официально. Если желаешь работать в музее, чтоб больше ни слова о броневике. И думать забудь!

* * *

Нет, не забыл Домокуров думать о броневике. Но как и где искать? Один, ни совета, ни поддержки.

Однажды вечером шагал он по городу, не разбирая улиц, только бы развеять грустные мысли.

Морозный воздух, вечернее оживление большого города, сверкание огней все это немного взбодрило его. Но голова оставалась тяжелой.

Откуда ни возьмись, иззябший мальчишка. Выхватил из полотняной сумки на груди газету и протягивает:

- Крррасснн... Вчирррн...

Это была "Красная газета", вечерний выпуск.

Сергей положил монету в маленькую грязную руку:

- Получай, Мороз Красный нос!

Подмигнул беспризорнику и наклонился к нему, просто так, из доброго чувства. Но тот, как ежик, фыркнул, оскалился - и был таков.

Сергей невольно задумался о судьбах этих сирот. Живут в трущобах. Всему городу известна одна из таких: это огромный, еще с революции недостроенный и заброшенный дом в Кирпичном переулке.

Только послушать, какие "ужасти" рассказывают о Кирпичном обыватели!.. Неторопливые, продуманные шаги, которые делаются для возвращения каждому из этих малышей детства, а следовательно, и жизни, обыватель считает толчением воды в ступе.

"Жестокая это вещь - обывательщина! - заключил свои размышления Сергей. - "Чугуновщина!"" - неожиданно вырвалось у него.

Свежая вечерка. Одна из заметок сразу же его заинтересовала: бросилось в глаза слово "броневик". Сергей поспешил к фонарю.

Газета преподносила новость: если бы не находчивость ленинградских рабочих, памятника у Финляндского вокзала не было бы, остался бы в проекте, в чертежах.

Подумать только, как еще бедна страна! Чтобы отлить монументальную фигуру Ленина, требовалась медь - шестьсот пудов. Но это 1926 год. И газета разъясняла, что Волховская ГЭС и воздушные линии от нее до Ленинграда потребовали столько меди, что ее пришлось собирать по всей стране.

Но где взять медь для памятника?

И тут пошли разговоры об арсеналах минувших войн. В ящиках, а то и россыпью, в кучах, содержались негодные уже ружейные патроны, артиллерийские стаканы... Вот металл! И какой подходящий для памятника тому, кто впервые, как государственную политику, провозгласил мир между народами!

Открыли ворота арсеналов. И обозы с медным ломом двинулись на завод "Красный выборжец". Там и отлили фигуру Ленина.