Папа приподнял мой рюкзак.

— Что ты там носишь? Он кажется тяжелым.

Я закатила глаза.

— Всего лишь книги, пап. И, пожалуйста, перестать относиться ко мне, как к больной. Если я сама могу ездить в школу, то и рюкзак могу носить сама.

— А если задействуешь руны, то можешь носить его даже не вспотев, — добавил Эхо.

Я не смотрела в его сторону, но отложила эту информацию на потом. Это не значит, что у меня есть руны или намерение их задействовать. Что бы это не значило. Папа по-прежнему смотрел на меня, нахмурившись.

— Ты слишком похудела, — сказал он.

— Согласен, — сказал Эхо. — Я почувствовал это вчера, когда поднял тебя. Думаю, ты скучала по мне и отказывалась есть.

Игнорировать его становилось всё труднее.

— В психбольнице порции не очень-то большие, — ответила я.

Папа поморщился, и я пожалела, что упомянула клинику. Ему было не по себе каждый раз, когда они навещали меня в ИПП. Наверное, ему было сложно принять, что его единственный ребенок оказался в психиатрической больнице.

— Я же говорил тебе, что это фальшивые воспоминания Норн, — вмешался Эхо.

Мне так хотелось сказать ему, чтобы заткнулся. Я потянулась и поцеловала папу в щеку.

— Люблю тебя, пап.

— Почему его поцеловали, а меня нет? — спросил Эхо.

— За что это? — спросил вместе с ним папа.

— За то, что ты самый лучший папа, — я переходила улицу, а он шел на шаг позади. Эхо пристроился сбоку от меня. Он что-то говорил, но я абстрагировалась от него. Он слишком много говорил. С визгом все больше машин останавливались за нами. Я посмотрела назад, узнавая некоторых. Скоро главный вход заполнят студенты, интересуясь, где я была. Будут глазеть на меня. Указывать пальцем. Мой самый худший кошмар.

— Школа, — сказал Эхо и вздрогнул. — Почему Валькирии общаются со Смертными в этой выгребной яме, уму непостижимо. Ты поклялась, что не вернешься сюда, но, так как Норны стерли тебе память, полагаю, ты этого не помнишь.

Я позволила волосам скрыть лицо, чтобы папа его не увидел, и посмотрела на Эхо.

— Просто уйди, — сказала я губами. — Пожалуйста?

Он сощурился. Затем вздохнул.

— Ладно, но ты будешь мне должна.

«За что?» — хотелось мне спросить, но не хотелось услышать ответ. Его бредовые истории становились сюжетами моих кошмаров. Я не повернулась проверить, исчез ли он, но знала точный момент, когда он ушел. Воздух был не таким заряженным. От него словно исходили импульсы, и я была настроена на них, что было безумием, так как каждый раз когда он появлялся, воздух становился холодным.

Мы прошли через двойные двери, ведущие в кабинет администрации. Секретарша указала нам рукой на кабинет директора. Мне не очень хотелось видеть мистера Эллиота. Телефонного звонка, объясняющего мое возвращение, было бы достаточно, но папа настоял на личном разговоре с ним.

— Мистер Джеймисон, — сказал директор, поднимаясь. Он пожал папину руку, кивнул мне и указал на кресла напротив него.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он, присаживаясь.

— Моя дочь, — папа посмотрел на меня и улыбнулся, — много пропустила, и мне бы хотелось, чтобы она нагнала остальных. Мне бы не хотелось, чтобы она оставалась на еще один год, или чтобы ее оценки пострадали.

Мистер Эллиот улыбнулся и наклонился вперед.

— Это замечательно, мистер Джеймисон. Но как я вам и написал по почте, Кора превосходный студент, и у нее не возникнет проблем с отставанием.

Да, конечно. У меня не будет никакой общественной жизни до конца года.

Папа нахмурился.

— Вам не кажется, что ей нужна помощь? Ее долго не было.

Мистер Эллиот улыбнулся.

— Учителя дадут ей пропущенные задания, и она может сдать любые опросы и тесты, которые пропустила. Но не думаю, что она так много пропустила, чтобы об этом беспокоиться. У нее хорошие оценки. Я проверял. Если она чего-то не понимает, учителя поработают с ней.

Я отстранилась от них и сгорбилась в кресле. Большинство учеников, которые пропустили недели учебы, часто пытались нагнать остальных. Рейн могла бы помочь мне. Нет, я не побегу к ней за помощью. Я одна потащу на себе все задания. Когда папа и директор поднялись, я поняла, что они закончили разговор.

Снаружи кабинета, студенты пробегали мимо, но ни один не глазел и не показывал пальцем. Папа посмотрел по сторонам, потом повернулся и посмотрел на меня. Он казался обеспокоенным.

— Иди, — сказала я. — Я в порядке.

Он медлил.

— Ты уверена?

— КОРА!

Я обернулась и чуть ли не была сбита темноволосой девочкой из команды по плаванию. Ханна Дженкинс, кличка — Кикер. Мы не были друзьями и даже близко знакомы не были, поэтому этот избыток чувств удивил меня.

— Где ты была? — спросила она. Затем посмотрела на папу и улыбнулась. — Здравствуйте, мистер Джеймисон.

Папа выглядел озадаченным. Несмотря на то, что он ходил на наши соревнования, сомневаюсь, что он помнил Кикер. Мы не тусовались вне команды.

— Увидимся дома, кексик, — сказал папа.

— Хорошо, пап. Пока.

Я быстро помахала ему. Я была рада быть снова в школе и в то же время волновалась.

Кикер толкнула меня плечом.

— Серьезно, что случилось с тобой? Ты не отвечала на мои сообщения и звонки. Словно ты исчезла после игры.

— Игры? — последнее мероприятие, которые я посещала вместе с ней, были трагические соревнования по плаванию.

— Ты знаешь, домашняя игра. Ты целовалась с Дрю, — она начала обмахивать свое лицо. — Горячая штучка. Торину с Рейн, определенно, стоит посоревноваться с вами. Я в шоке, что ты ему не позвонила. Он беспокоился за тебя. Он выглядел ужасно, когда я видела его на похоронах Кейта. То есть они с Кейтом были близки, поэтому, конечно, он был расстроен его смертью, но я думаю, он также волновался из-за твоего внезапного исчезновения.

— Кейт Полсон умер?

Кикер кивнула.

— Дейдра Фуллер и Кейси Риверсайд тоже. Это была безумная ночка.

Я вспомнила Дейдру, черлидершу, которая вела себя, словно она была выше остальных. Кейси была ее противоположностью. Милая и добрая. Она ненавидела Блейна Чепмена, прошлого кватербека.

— Это ужасно, — сказала я.

— Будто наши спортивные команды преследует смерть или что-то в этом роде. Дрю говорил, что вы целовались, а потом ты просто исчезла.

Я бы ни за что не стала целоваться с Дрю Кавано. Он был красивым, популярным и при деньгах, но не в моем вкусе. Я не встречаюсь с такими прилизанными парнями.

— Кора?

Я подняла голову и поняла, что мы дошли до наших шкафчиков. К счастью, Рейн здесь не было. Ее шкафчик находился рядом с моим.

— Прости. Меня ранило тем вечером тоже, и мне на какое-то время пришлось уйти.

— Ох, почему ты мне не сказала? — она уставилась на меня, ее голос звучал смешно. — Никто не знал, где ты, кроме Рейн.

Я нахмурилась.

— Рейн?

— Я спрашивала ее в понедельник, слышала ли она что от тебя, но она странно себя вела. Потом вчера она сказала, что ты уехала и скоро вернешься. Когда я хотела узнать больше, она отшила меня.

Рейн соврала. Почему?

— Мои родители решили, что мне лучше остаться на время с тетей в Портленде, — солгала я, откладывая книги и выбирая те, что понадобятся для утренних занятий. Кикер продолжала смотреть на меня. — Я довольно сильно ударилась головой, и у меня было сотрясение, поэтому воспоминания немного стерлись.

Она закрыла свой ящик и подошла ко мне. Другие студенты проходили мимо, но не обращали на нас внимания. Тем не менее, Кикер понизила голос.

— Хочешь сказать, что ты не помнишь?

Я кивнула.

— Что, например?

— Кажется, я не помню прошлый месяц, включая домашнюю игру и поцелуи с Дрю.

Кикер широко раскрыла глаза.

— Оу.

— Врачи говорят, память восстановится, но должно пройти время.

— Черт возьми! Это хреново.

— Поэтому я не звонила тебе или Дрю, — мы пошли в сторону крыла английского языка. Навстречу нам шли Рейн и ее бойфренд. Я увидела их первой. Они были погружены в свой собственный мир. Позади них шли блондинка и парень с серебристыми волосами, с этими ребятами она приходила ко мне домой.