— Вы… нет? — я уставилась на них. Они пожали друг другу руки, словно собирались тут же заняться армрестлингом, и похлопали один другого по спине в мужском объятье. Все выглядело неестественно, потому что оба были напряжены, словно ожидали нападения.

— Видишь? Мы помирились, — Эхо направился ко мне, его взгляд опустился на мою руку. — Ты активировала свои руны.

Я непонимающе уставилась на него.

— А?

— Твои руны. Они светятся.

Я посмотрела вниз, пытаясь рассмотреть под светом фар. Руки были покрыты рунами. Их было немного, но… они были. Руны потускнели и исчезли. Я раскрыла ладонь, чтобы проверить порез. Болело уже не так сильно, хотя рана все еще была на месте.

— Эхо, это не обычные…

— Заткнись, Сент-Джеймс, — резко оборвал его Эхо и нежно обхватил мое запястье. Он взял у меня клинок, увидел окровавленные салфетки в другой руке и побледнел. — У тебя текла кровь? Ты порезалась?

Я покачала головой, пытаясь все сразу переварить. Я активировала руны, но они не исцелили меня. Торин пытался предупредить Эхо о чем-то. Обо мне? Моих рунах? Зачем ему было приходить за мной? И раз на то пошло, почему Торин не хочет, чтобы я была с Эхо, если у него уже есть Рейн? Это не справедливо.

— Это вышло случайно, — ответила я, всматриваясь в лицо Эхо. — Я искала свой, эм, свои вещи и порезалась о твой артавус, — на его лице была кровь, но я не видела никаких открытых ран. На груди и животе тоже ничего. Он выбежал без майки. — Почему руны забрали мою боль, но не исцелили?

— Потому что у тебя нет права…

Эхо стоял возле меня, но вмиг оказался рядом с Торином, прижав артавус, что он забрал у меня, к его горлу.

— Меня тошнит от этой чуши, Валькирия. Слушай очень внимательно, потому что я не буду повторять дважды. Я знаю ее. Это не какая-нибудь Бессмертная сука, одержимая местью к твоему народу. Это Кора Джеймисон, и она моя. Еще одно слово, и твоя голова попрощается с шеей.

Торин ухмыльнулся, и я поняла почему. Его рука упиралось в грудь Эхо.

— Посмотрим, кто быстрее, Гримнир, — возразил Торин. — Если бы ты не был таким нерациональным и упрямым, то понял бы, что я прав. Или хотя бы удостоверился.

Устав от всего этого, я подошла к ним и разняла их.

— У вас обоих слишком много тестостерона для рациональности. Эхо, убери свой клинок. Торин, руки подальше от его тела. Навредишь ему, и я приду за тобой.

Торин вздернул брови и ухмыльнулся.

Разумеется, у меня и шанса нет против него.

— Когда ты будешь спать и станешь уязвимым, — отрезала я.

Торин перестал ухмыляться, в то время как Эхо рассмеялся.

Я взглянула на Эхо.

— А ты, если не прекратишь, то неделю не буду греть тебя и целовать.

Улыбка сползла с его лица.

Я толкнула их в грудь, что по ощущениям было, как толкнуть стену из армированной стали. Вдобавок к этому, кровь с моей руки испачкала майку Торина.

— Разошлись, парни. Живо.

— Как пожелаешь, куколка, — Эхо убрал клинок от шеи Торина и спрятал его в секретный задний карман штанов. Торин также убрал руку от груди Эхо.

Я отошла назад, усталость вытягивала из меня все силы.

— Серьезно, вы ведете себя как мальчишки, когда вам уже сколько? Сотни тысяч лет? — проворчала я.

— Вообще-то, мне…

— Мне плевать, Торин. Просто побудь хорошим мальчиком, — я отошла от них слишком измотанная, мне просто хотелось вернуться домой. Да еще и слезы на глаза навернулись. Я повернулась и споткнулась о неровность. Меня подхватили чьи-то руки.

— Поймал, — Эхо поднял меня на руки и крепко прижал к груди.

Я всмотрелась в его лицо. Его красивое лицо.

— Выглядишь ужасно.

— Я исцелил все раны, — он обошел машину, открыл переднюю пассажирскую дверцу и сел вместе со мной на коленях, вытянув ноги наружу. — Дай посмотрю, что ты натворила с собой, — он нежными касаниями провел по моей ране на ладони. Странно, как отвратительно она выглядела, но я не чувствовала боли. — Что за тупая Валькирия обратила тебя и не научила пользоваться рунами исцеления?

— Малиина.

Эхо застыл.

— Откуда ты знаешь?

— Ингрид сказала мне. Малиина ее сестра, и она не Валькирия. Она Бессмертная. Можешь ли ты наложить на меня исцеляющие руны?

— Туманы Хель! — выругался он и посмотрел на Торина, который наблюдал за нами с нечитаемым выражением. — Исчезни, Сент-Джеймс, — Торин повернулся и ушел. — Чертов Эндрис и его идиотские привычки. Прости, куколка.

Отчаяние в его голосе было не понятно.

— Это просто порез.

Эхо вздохнул.

— Нет, это больше, чем просто порез. Ты не исцеляешься по какой-то не понятной причине. Сент-Джеймс был прав.

— О чем ты?

— О тебе, — на лице Эхо промелькнуло страдание, и, когда его руны засветились, я смогла все отчетливо рассмотреть. Его глаза потемнели, зеленый поглотил золото. Он уронил окровавленную ткань, опустился на пол и порвал свою футболку. Эхо обернул ее вокруг моей руки, все движения были медленными и нежными. — То, что я тебя обманул. Я не должен был называть Эндриса идиотом. Я сам идиот. Я должен был это увидеть. Должен был слушать тебя, но ты выглядишь точно так же, как она. Нет, она выглядела так же, как ты. Были тонкие, но очевидные различия, а я лишь хотел тебя и не заботился об остальном. Мне понравились изменения в тебе. Ты была слаще и красивее, и я хотел тебя. Мне очень жаль, — он поцеловал мою забинтованную руку. — Тебе нужно наложить швы на порез, — он прижался губами к моему виску. — Туманы Хель, это еще хуже. Мне очень жаль.

Мне хотелось бы, чтобы он этого не говорил. Мой страх превратился в полномасштабную панику.

— О чем ты говоришь? Кто похож на меня? И зачем нам ехать в больницу.

Он легко подхватил меня и перенес на другую сторону машины, неохотно поставив на ноги. Его руки дрожали, когда он обхватил мое лицо. Его лицо посерело под руническим сиянием. Он наклонил мою голову к своей, пока наши лбы не коснулись. Затем Эхо закрыл глаза, его невероятно длинные ресницы, образовали навес над точеными скулами.

— Не думаю, что могу сейчас что-то объяснить, не нарушив границы, — медленно произнес он, как будто испытывая сильную боль. — Мне надо подумать. Проверить кое-что.

Эхо открыл глаза. Безумие в них говорило, что размышление или подтверждение чего-то было последнее, о чем он думал. Гримнир был готов убить кого-нибудь. Двигать горы или сделать что-то подобное.

— Эхо…

— Просто знай, что я хотел быть с тобой, поэтому проигнорировал знаки. Я хочу тебя, Кора, никого другого. Тебя. Твое тепло и сладость.

— Я знаю, — я посмотрела на его лицо, мое сердце колотилось от ужаса. — Но ты меня пугаешь, Эхо. Все, что ты говоришь, не имеет смысла. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит. Кто я такая? О каких знаках вы говорили?

— Знаки, что ты не должна быть моей, — его голос стал хриплым шепотом боли и самобичивания. Стук моего сердца отдавался в ушах, заглушая его голос и искажая слова, потому что он не мог произнести то, что я только что услышала. — Ты никогда не была моей.

Земля покачнулась подо меня, и я упала бы, если бы он не обнял меня и не поднял. Я сжала руки, чтобы успокоиться.

— Нет, — возразила я.

— Да. Мне очень жаль.

— Прекрати это говорить. Скажи мне, что происходит.

— Я не хочу отпускать тебя, — прошептал Эхо, сжимая руки, пока между нами не осталось места. Меня даже не волновало, что он размазывает мою кровь. Мое тело узнавало его, и мое сердце колотилось в одном ритме с ним.

— Тогда не отпускай меня, — умоляла я, не до конца понимая, что происходит.

— Но я должен. Это единственный достойный поступок, — его губы опустились найдя мои, и дрожь охватила его тело. Мое тело эхом отозвалось. Зубами он прикусил мою нижнюю губу и надавил сильнее, как будто хотел заклеймить меня. Я вскрикнула и обняла Эхо за шею, удерживая голову, когда его язык сглаживал боль, а затем проскользнул в рот, чтобы найти мой. Я потерялась в эйфории момента. Потерялась в его объятиях. Как он мог отрицать, что я принадлежу ему, а он — мне?