Алексей Гравицкий (Нечто)

Мимолетности

(Сборник рассказов)

Последний.

А еще было холодно. Сырой промозглый ветер гнал с севера тяжелые свинцовые тучи. Он чувствовал этот ветер каждой своей прожилкой. Он был стар. Он был мудр. Он был последним.

А ведь это было так недавно. Светило солнце, весна казалась бесконечной. И он - тогда еще зеленый юнец - весело играл с друзьями. Беззаботно, радостно, бездумно.

- Дурак! - выругал он себя, - Сопливый восторженный дурень.

Но внутри что-то больно сдавило, защемило. Да нет, не дурак, просто это было детство. С каждым бывает.

Тогда не было ни забот, ни хлопот.

Заботы и хлопоты пришли позже, когда созрел, когда ушла мальчишеская хрупкость, а тело налилось силой. Пришли заботы, а вместе с ними и обыденность, серая текучка, будничная повседневность.

И тогда он был не очень умен. Зато теперь... Теперь у него есть знание, есть мудрость, жизненная мудрость. Но за все надо платить: у него есть сила - знание, но больше у него нет ничего. НИ-ЧЕ-ГО! И никого. Ушли друзья:

кто погиб, кто дожил до глубокой старости и скончался истощив все жизненные силы. Ушли враги, ушли даже те, кого не знал. Ушли все.

Теперь он остался один, совсем один. Так бывает. Бывает всегда, когда умирает мир. Умирает долго и тяжело. Не все сметающая катастрофа, не быстрая смерть, а долгое, бесконечно медленное умирание. Старение, умирание, темнота.

Он ждал этой тьмы и боялся ее, но он знал, что она неизбежно придет. Солнце - это мощное некогда светило - уже не греет. Остывающая звезда, умирающий мир. Все замерзнет, все умрет. Уже умерло...

А он остался, он последний. Это прекрасно и страшно быть последним. Это знание, великое осознание мира, и это паника, испуг доведенный до фобии. Это тяжело. Трудно смотреть, как умирает твой мир. Мир, который ты так любил.

- Да какой ты к черту мудрец, - вновь и вновь повторял он себе, - Ты даже не можешь помочь... попытаться спасти. Не от немощности, хотя тело уже не то:

дряблое старое, почти безжизненное, озябшее. Ты не можешь ничего сделать от незнания. Все, что тебе осталось - это корчиться от холода на ветру, разговаривать с самим собой и ждать и бояться той тьмы, которая придет не смотря ни на что, упадет, навалится и проглотит.

Ветер подул сильнее, лютый холод пробрал даже не до костей - прожег каждую клеточку. Вот сейчас, теперь...

Не-е-е-е-ет!!!

Он только хотел закричать, но не успел.

Тьма свалилась на него, раздавила, захватила в свои холодные лапы.

Его дряблое, пожелтевшее, уже мертвое тело, оторвало от ветки. Последний лист понесло по ветру, пошел снег.

Мир умер?

Да нет, просто затих, чтобы накопить сил и вновь сделать очередной энергичный рывок...

...к чему?

24.03.2000 Я очень умный.

Я очень умный. Не верите?

Но это на самом деле так. Я бы даже мог вам это доказать, но это означало бы опуститься до вашего уровня. А опускаться до вашего уровня ниже моего достоинства.

Ну что пристали? Хотите, чтоб я спорил?

Не буду. Ну ладно, ладно, могу аргументировать. Итак я очень-очень умный. Нет, я не повторяюсь. Нет, и не упиваюсь голословным бредом. Я констатирую. Вот вам аргументы: во-первых я мог бы с вами спорить, но спорить глупо, а я не спорю, выходит, что я не глуп. Это не аргумент?

Это только для вас не аргумент, а для умного... Ну ладно, хорошо, вот вам еще. Ваша пословица (мудрость между прочим) гласит: молчи, за умного сойдешь. Я молчу? Молчу. Вывод? Да он сам собой напрашивается.

Кроме того, я даже не двигаюсь. Зачем тратить энергию? Энергия нужна, чтобы мыслить. Мысль сжирает энергии больше, чем бесполезное размахивание конечностями. Но я иду еще дальше, я особо не напрягаюсь, даже не мыслю. Или правильно мышлю?

Так вот я не говорю, не двигаюсь, не мыслю. Я просто стою и умнею на глазах.

Что? Это вы мне? Ну извините, с дураками не спорят. Да, это я вам. А я умный, это даже вы, люди, признаете. Ну конкретно вы - исключение. Кто признает? Фу-уф! Ну вы меня уморили.

Ну хорошо, послушайте-ка одну историю.

Все началось в магазине сувениров. Нет, ну конечно совсем все началось значительно раньше, но эта история началась там. Меня привезли туда, поставили на полку и оставили среди всякого безмозглого фуфла. А еще там была девушка, она взяла лист бумаги, где было что-то написано и нарисованы все эти безмозглые и я.

Она долго читала, потом подошла ко мне, погладила меня по голове и сказала:

- Вот и ума прибавилось.

И я почувствовал, как 'ума прибавилось'.

А на следующий день в магазинчик зашла другая девушка. Она долго смотрела на меня, потом попросила:

- Извините, а можно нэцкэ посмотреть?

- Да, конечно. Вам которого?

- Вон того, толстого, - ее пальчик уткнулся в меня.

Это я-то толстый? Я хотел возмутиться, но не успел, меня подняли и быстро перенесли по воздуху, поставили на стол.

- Если его гладить по голове, то ума прибавится.

- Здорово! Беру.

Так меня поменяли на несколько бумажек, завернули в пакетик и сунули во что-то темное и душное.

Когда я снова оказался на свету вокруг было много людей. Меня отдали какому-то парню, поздравили его с каким-то там днем и сказали, что если меня гладить по голове, то ума прибавится.

Теперь я стою на секретере. Я - нэцкэ, древняя фигурка. Я молчу, не двигаюсь, не мыслю, а только умнею. Если меня гладить по голове, то ума прибавится. Что? У того, кто гладит?

Чушь! Ума прибавится у меня. У меня! За последние две недели мне так голову натерли, что я не просто умен, а очень умен. Да я просто гениален.

Опять не верите? Да что с вас взять, вы же... О! Вон он идет, сейчас у него спросим.

Парень вошел в комнату готовый рвать и метать. Внутри полыхала злоба, а еще была обида.

Сессия пошла псу под хвост, экзамен завалил, стипендии не предвидится. Все, он больше не верит в весь этот бред о дарующих ум амулетах и прочую барбуду. Парень распахнул секретер.

Упитанная фигурка стояла на полке и отвратительно улыбилась. Эта глумливая улыбка на толстой рожице так взбесила парня, что он схватил фигурку и швырнул ее со всей силы.

Фигурка пролетела через комнату, ударилась в стену. Можно было предположить, что по стене потечет мощный мозг с трудом умещающийся внутри нэцкэ, но вместо этого раздался щелчок и в стороны полетели осколки.