Они редко говорили о Питере и Олафе — в основном, если оправдывались, увлекаясь и перебарщивая с грубостью; зато с удовольствием обсуждали все другие темы. Удивительно, насколько разными они оказались. Часто их разговоры переходили в споры, неизменно заканчивающиеся в постели. Ну или на диване. На столе, у стены… Да где угодно. Вот в сексе у них царила полная гармония. И не только в сексе на самом деле. Оба они спокойно принимали другую точку зрения, относясь к этим спорам, как уютной, иногда забавной прелюдии.

Да, совершенно точно между ними что-то внезапно изменилось. Маркус не смог бы подобрать определения этим новым отношениям. Он знал, что Ханнес давно и безответно любил Олафа и пусть в последнее время не всегда, но обычно всё-таки приходил к Маркусу, чтобы выплеснуть свои досаду, ревность, злость на самого себя. Собственно, за тем же, за чем Маркус приходил к нему. За исключением тех редких случаев, когда они действительно наслаждались друг другом, оставив Олафа с Питером за дверями спальни, секс был для них приятным бонусом и способом выместить на ком-то эмоции, но не самоцелью. Так что нет, ни о любовной, ни тем более о дружеской связи и речи не шло. Однако, чем бы это ни было, оно Маркусу не нравилось.

О нет, он охотно нагибал Ханнеса в самых разных местах или отдавался сам, наслаждался их разговорами, уютным сонным молчанием по утрам, даже кошмарным запахом кофе с лимоном. Вот только для Маркуса их встречи стали большим, чем просто добровольное взаимное использование: он начал вкладываться эмоционально, узнавать Ханнеса. Как тот всхрапывает, перед тем как повернуться на другой бок; как надевает очки — всегда только левой рукой; как любит поцелуи под мышками. А если учесть, что любовь к Питеру всё так же заставляла Маркуса время от времени стискивать зубы, улыбаться через силу, ехать на другой конец города к Ханнесу, то неожиданно поднявшие голову непонятные, абсолютно неуместные чувства казались чем-то извращённым. Впрочем, прекращать эти встречи он не собирался. Может быть, новые отношения были не в меру циничными, неправильными, нелогичными, однако они приносили слишком много удовлетворения и спокойствия, чтобы от них отказаться.

Питер сделал невозможное, сумев-таки в середине августа найти замену Рольфу. Им несказанно повезло. Англичанин Гейб только-только переехал в Германию к молодой жене и по-немецки говорил не посредственно — откровенно плохо, что не повышало его шансы на рынке труда. Зато специалистом был на вес золота, и Маркуса с Питером всё полностью устраивало. Только сам Гейб знал, почему не искал место в крупной фирме, где его английскому могли найти применение, но Питер поспешил застолбить ценного кадра, и вскоре Маркус уже начал передавать тому иностранные проекты.

О, это счастье выходных, проведённых не за работой! Маркус выспался, отскоблил подбородок, вдумчиво прогулялся по продуктовому магазину в субботу, вспомнил о своём аккаунте в WoW — в общем, оторвался за все то время, что ему пришлось вычеркнуть из жизни, подарив работе. Даже рождение дочери Питера прошло для него почти незамеченным. Было просто не до того. Теперь же Маркус цвёл, пах и излучал довольство жизнью. Отловивший его в офисе Ханнес с предложением заглянуть вечерком в гости оказался как нельзя кстати. Хорошие новости на работе, прекрасные выходные, отличное настроение — чем ещё дополнить этот список, как не улётным сексом?

Ханнес явно звал его не просто так — видимо, накопившееся напряжение требовало выхода. Вот только Маркусу хотелось поиграть. Да, пусть это будет, как обычно, грубо, болезненно и неудобно, однако почему бы не изменить обычный сценарий? Немного.

Поэтому, когда Ханнес впечатал Маркуса в стену, ощутимо сжимая его яйца прямо через джинсы, тот не стал спокойно принимать любое действие, а, толкнув Ханнеса к ограждению лестницы, вгрызся в его рот. Бороться за доминирование не пришлось: закрыв глаза, Ханнес расслабился, опираясь руками на перила и подавшись корпусом назад из-за слишком большого давления. Маркус быстро расстегнул пуговицы на его рубашке, заодно выдёргивая надетую под неё футболку из-за пояса брюк. Рвано вдохнув, Ханнес позволил оттянуть свою голову назад, чем Маркус и воспользовался, оставляя укус прямо над вырезом футболки и наверняка до боли сжав его волосы.

— У меня завтра слушание, — через силу просипел Ханнес, — не меть на видном месте.

Маркус молча развернул его спиной к себе и перегнул через перила, прижимаясь сильнее, вынудив напрячься в попытке удержать равновесие, кое-как уцепившись за поручень. Шея Ханнеса покраснела, он едва заметно прогнулся, стоило Маркусу с силой сжать его ягодицу, и тяжело дышал, иногда срываясь на почти неслышный то ли стон, то ли хрип. Шикарное зрелище. Толкнувшись бёдрами — а по сути, сделав положение Ханнеса ещё менее устойчивым, — Маркус протянул вперёд руку, собираясь обхватить его под грудью, как зазвонил телефон. Приевшаяся мелодия разрезала тишину, вырывая их из транса. Маркус точно знал, кто звонит. Ханнес всегда отвечал на эти звонки. Вот и сейчас…

— Прости, я отвечу.

Маркус отошёл назад, поправляя стояк и рассматривая бра на стене.

— Привет, Олаф… Нет… Э-э-э… А, тот! Да, помню… Сейчас?!

Маркус обернулся. Ссутулившись больше, чем обычно, Ханнес выглядел так, будто съел лимон. Ну или — в его случае — попробовал сладкого кофе. Он стоял посреди прихожей расхристанный, покрасневший, с расстёгнутой рубашкой и сбившейся футболкой — Маркус сглотнул и от греха подальше засунул руки в карманы. Ханнес моргнул и, вздохнув, сказал в трубку:

— Хорошо, я тебя жду. — Отключив звонок, он ещё больше растрепал волосы и покачал головой. — Извини. Мне правда жаль.

— Не успеем по-быстрому?

Какой облом! В этот момент Ханнес вполне искренне ненавидел Олафа.

— Он сейчас приедет. Слушай, правда…

— Я бы так же сделал, — перебил его Маркус. Он прекрасно всё понимал. Конечно, Олаф был Ханнесу важнее.

— Спасибо.

— Но за то, что оставляешь меня дрочить в одиночестве, будешь должен в следующий раз в двойном размере, — пригрозил Маркус, направляясь к двери.

— С удовольствием, — засмеялся Ханнес.

В общем-то, ничего смертельного не произошло, но радужное настроение несколько подувяло. Как ни странно, Маркус на самом деле не обижался. А на что тут обижаться? Он сам ради Питера в любой момент подорвётся — даже не из-за своей многолетней любви, а потому что Питер с Сасси и детьми действительно стали ему лучшими друзьями, его семьёй. Однако, когда тебя бросают прямо во время жаркого секса, это не может не ударить по самолюбию. Он твёрдо намерился дождаться выходных, чтобы стребовать с Ханнеса по полной программе за этот несостоявшийся секс.

Но, казалось, закон подлости решил взять реванш за нового сотрудника и первые нормальные выходные. Уже во вторник, встретив Маркуса на парковке, Ханнес предложил:

— Не хочешь в пятницу после работы зайти ко мне?

— Я обещал Питеру помочь собрать шкаф, — не скрыл разочарования Маркус. Он бы с куда большей охотой поехал к Ханнесу: насладился хорошим трахом; уютно повалялся с ноутом на диване в гостиной, пока Ханнес возился со своими бумажками; проснулся, как обычно, в пустой, но вкусно пахнущей ими двумя постели; позавтракал, препираясь из-за какой-нибудь мелочи. — Может, встретимся на выходных?

— Я уезжаю, только в воскресенье ближе к ночи вернусь. — Ханнес едва заметно прищурился, сжав губы. Почему-то у него всегда становилось такое раздражённое выражение лица, когда он расстраивался. Ну что ж, было приятно осознавать, что они оба одинаково ждали встречи.

***

Они справились на удивление быстро. Маркус не сомневался, что на этого монстра у них уйдёт целый день с доброй частью ночи, и теперь гордо оглядывал выросший за несколько часов шкаф. Питер тоже довольно улыбался, пока складывал инструменты обратно в чемоданчик. Да они почти профи!

На самом деле, глупая привычка. Вполне можно было бы заплатить немного сверху за сборку и горя не знать, но за столько лет они уже так привыкли крутиться, вместе организуя переезд, ремонт или что угодно, — у них даже вопроса не возникало, не стоит ли воспользоваться наёмным трудом.