- Наверное, парень невиновен...
А.И.Ланин был опытный и счастливый защитник, он красиво и убедительно говорил на суде; раньше я не замечал, чтоб судьба подзащитного особенно волновала его.
На другой день я пошёл в суд. Дело о поджоге слушалось первым. На скамье подсудимых сидел парень лет двадцати, в тяжёлой шапке рыжеватых, кудрявых волос. Очень белое "тюремное" лицо, широко раскрытые серо-голубые глаза, золотистые, чуть намеченные усики и под ними ярко-красные губы. Серый халат обидно искажает парня, его хочется видеть в малиновой рубахе, плисовых шароварах (плис - бумажный бархат, иногда бумажная ворса, по льняной основе - Ред.) в сапогах "с набором" (т.е. с мелкими складками на голенищах - Ред.), с гармоникой или балалайкой в руках. Когда председательствующий В.В.Бер или обвинитель обращаются к подсудимому с вопросами, он быстро вскакивает и, запахивая халат, отвечает очень тихо.
- Громче, - говорят ему.
Он откашливается, но говорит всё так же тихо. Это сердит судей, сердит присяжных. В зале скучно и душно, мотылёк бьётся о стекло окна, и этот мягкий звук усиливает скуку.
- Итак, вы не сознаётесь?
Перед судьями длинный, одноглазый старик, лицо у него железное, от ушей с подбородка висят прямые седые волосы. На вопрос, чем он занимается, старик глухо, могильно отвечает:
- Христа ради живу...
Потом, склонив голову набок, он гудит:
- Шёл я из города, сильно запоздамши, солнышко давно село, и подхожу к ихой деревне, и вот светится маленько в темноте-то, да вдруг - как полыхнёт...
Обвиняемый сидит, крепко держась за край скамьи, и, приоткрыв рот, внимательно слушает. Взгляд его странен, светлые глаза сосредоточенно смотрят не в лицо свидетеля, а в пол, под ноги его.
- Я - бежать, а он - чешет...
- Кто?
- Огонь, пожар...
Обвиняемый качнулся вперёд и спросил неожиданно громко, с явным оттенком презрения, насмешки:
- Это когда же было?
- Сам знаешь когда, - ответил нищий, не взглянув на него, а парень встал, строго нахмурив брови и говоря:
- Врёт он; с дороги из города не видать того места, где загорелось...
В него вцепился обвинитель, остроносенький товарищ прокурора; взвизгивая, он стал кусать парня вопросами, но тот снова отвечал тихо, неохотно, и это ещё более восстановило суд против его. Так же неясно, нехотя обвиняемый отвечал и на вопросы защитника.
- Продолжайте, свидетель, - предложил Бер.
- Бегу, а он прыг через плетень прямо на меня.
Парень усмехнулся и что-то промычал, двигая по полу ногами в тяжёлых "котах" арестанта.
Нищего сменил толстый мужик, быстро и складно, весёлым тенорком он заговорил:
- Давно у нас догадка была на него, хоша он и тихий, и некурящий, ну, заметили мы однако: любит баловать с огнём... Еду я из ночного, облачно было, вдруг у шабра (шабёр - сосед - Ред.) на гумне ка-ак фукнет, вроде бы из трубы выкинуло...
Обвиняемый, толкнув локтем солдата тюремной команды, вскочил на ноги и отчётливо, с негодованием почти закричал:
- Да - врёшь ты! Из трубы, - эх! Что ты знаешь? Чать не сразу бывает фукнуло, полыхнуло! Слепые. Сначала - червячки, красные червячки поползут во все стороны по соломе, а потом - взбухнут они, собьются, скатятся комьями, вот тогда уж и полыхнёт огонь. А у вас - сразу...
Лицо его покраснело, он встряхивал головою и сверкал глазами, очень возбуждённый, говоря поучительно и с большой силою. Судьи, присяжные, публика - все замерли, слушая, А.И.Ланин, привстав, обернулся к подзащитному и удивлённо смотрел на него. А он, разводя руки кругами и всё шире, всё выше поднимая руки, увлечённо рассказывал:
- Да - вот так, да - вот так и начнёт забирать, колыхается, как холст по ветру. В это время у него повадка птичья, тут уж его не схватишь, нет! А сначала - червяки ползут, от них и родится огонь, от этих красных червячков, от них - вся беда! Их и надо уследить. Вот их и надо переловить да - в колодцы. Переловить их - можно! Надо поделать сита, железные, частые, как для пшеничной муки, ситами и ловить, да - в болото, в реки, в колодцы! Вот и не будет пожаров. Сказано ведь: "Упустишь огонь - не потушишь". А - они, как слепые всё равно, врут...
Ловец огня тяжело шлёпнулся на скамью, потряс головою, приводя в порядок растрепавшиеся кудри, потом высморкался и шумно вздохнул.
Судебное следствие покатилось, как в яму. Подсудимый сознался в пяти поджогах, но озабоченно объяснил:
- Быстры они больно, червячки-то, не устережёшь их...
В.В.Бер скучно сказал обычную фразу:
- Ввиду полного сознания подсудимого...
Защитник возбудил ходатайство о психиатрической экспертизе, судьи пошептались и отказали ему. Обвинитель произнёс краткую речь, Ланин говорил много, красноречиво, присяжные ушли и через семь минут решили:
- Виновен...
Задумчиво выслушав суровый приговор, осуждённый, на предложение А.И.Ланина обжаловать решение суда, сказал равнодушно, как будто всё это не касалось его:
- Ну, что ж, пожалуйтесь, можно...
Солдат, вкладывая саблю в ножны, что-то шепнул парню, парень, резким движением запахнув халат, ответил громко:
- Я ж говорю: как слепые...
В 93 или 94 году за Волгой, против Нижнего Новгорода, горели леса, огонь охватил сотни десятин. Горький, опаловый дым стоял над городом, в дыму висело оранжевое солнце, без лучей, жалкое, жуткое; особенно неприятно было видеть, как тусклое отражение ощипанного солнца колеблется в мутной воде Волги, как бы нехотя опускаясь на грязное дно её.
Луга за Волгой окрасились в бурый цвет, в городе тоже все краски поблекли. В дымной, чадной мгле всё звучало глуше, сады обеднели пчёлами, бабочками, и даже неукротимо бойкие воробьи стали тише чирикать, медленней летать.
Тяжело было смотреть, как за Волгой снижается обесцвеченное солнце, уходя в землю, а пышных красок вечерней зари - нет. По ночам из города видно: над чёрною стеной дальнего леса шевелит зубчатым хребтом огненный дракон, ползёт над землёй и дышит в небо чёрными облаками, напоминая Змея Горыныча древних сказок.
Дым наполнял улицы, просачивался в комнаты домов, город превратился в коптильню людей. Ругаясь, кашляя, люди по вечерам выходили на крутой берег реки, на Откос и, глядя на пожар, ели мороженое, пили лимонад, пиво, убеждая друг друга, что это мужики подожгли леса. Кто-то мрачно сказал: