– Вот и познакомились. Прозор тебе привет передает. Сказал, что готов поспорить, что до утра не доживешь!

– На что спорить будет?

– Дурак! На твою жизнь.

– Я принимаю спор!

– Твое дело. Как тут у вас говорят, у меня свой урок и он в Курске. Мне на тебя заказ не делали, простое женское любопытство. Ха-ха! Прощай, еще увидимся.

Дева исчезла, словно секунду назад шахматную фигуру убрал с доски невидимый кукловод. Лиходеев обернулся к своим. Парни у приступок избы в ступоре встали в тесную толпу. Прикрикнул на них:

– Чего встали? Особое приглашение к бою требуется? Сейчас нас убивать будут. Быстро готовьтесь к отражению нападения!

Завертелось! Ну и как всегда, времени не хватило. Его им не дали.

Сильные удары обрушились на дверное полотно. Но удары не вышибающие, а скорее, требовательные. До боли знакомый голос Горбыля возвестил:

– Викторыч! Еле разыскали тебя. Открывай! Ну и забрался же ты в глухомань!

Лиходеев опешил. Как! Еще не веря прежде всего своим ушам, спросил:

– Саня, ты?

– Ну, а кто ж еще? Мы всей компашкой тут. Николаич, Ищенко, ребята. Ищем тебя по всей Руси! Открывай!

Ждан навалился сзади, пытаясь удержать порыв командира. Хрипел:

– Батька! Не надо, батька!

– Да, ты что? Там же свои!

Своим тщедушным телом дверь прикрыл Илья.

– Он прав, Лихой! Пусть отойдут от избы, а ты с чердака посмотришь.

Голос Андрюхи Ищенко спросил:

– Лихой, кто там у тебя такой умный?

А в самом деле, почему бы и не взглянуть на земляков? Что это он сразу дверь открывать торопится? Откликнулся:

– Саня, будь другом, стань перед окном!

– Хм! Не доверяешь? Правильно. Иди, смотри!

Окно достаточно узкое, в один миг лишилось пленки бычьего пузыря из своего проема. В открытый оконный зев при свете круглой луны лез до боли знакомый силуэт, и Горбылевский голос возвестил:

– Фу-ух! Чего только для тебя не сделаешь, дурилка картонная?

– Сашка, это ты! – бросился к другу Егор.

– Кто ж еще? Помоги!

Лиходеев ухватил протянутую руку, впопыхах слишком резко дернул на себя, заставив не ожидавшего такой прыти Горбыля усиленно перебирать нижними конечностями через подоконник. Е-е-о! Вместо обычных ступней на глаза Егору внизу Сашкиных порток попались свиные копыта. Действия в экстремальной ситуации, как натаскивают в спецназе ГРУ, опередили мысли. В лоб еще не успевшего разогнуться Горбыля от всей души впечаталась плюха. Да так славно вломил, что тело «друга» совершило обратный кульбит, вмазалось хребтиной в нижнюю планку подрамника на окне, а копыта на миг зависли выше головы.

– Мля-я-а! – со стуком верхнего ряда зубов с нижним, вырвалось из пасти «чудовища».

Сашкин лысый калган материализовался в свинячье рыло с короткими рожками на лбу черепа. Теперь пан или пропал! Не долго думая Лиходеев представил себя четвероногим созданием, кульбитом вперед перевернулся через голову разрывая на себе шмотки, превратился в волка. Видя такое, нечистый не сплоховал, оклемался явно быстрее обычного человека. Нет дураков связываться с оборотнем, да еще и с белым волком, попытался выскочить в проем окна. Не тут-то было, Лиходеев сбил рогатого на пол и пачкая пасть и светлую масть шерсти кровью, рвал клыками вусмерть верещавшего свиньей черта.

– Рожищи ему ломай, проклятому! – Выкрикнул Горазду подсказку чернец.

Егор буйствовал.

«Вот тебе за Горбыля! Вот за остальных!», – метались мысли в запудренных мозгах. Когда на помощь подоспел со своей медвежьей силой Горазд, хомутая со спины ладонями за рога, дело было кончено. Загрыз!

Горазд нажал и потянул на себя уже мертвую плоть засланца. От натуги и приложения потуг, один из рогов щелкнул и обломился. В потасовке проявил себя и монах. На всякий случай Илья плеснул в раскуроченное, изорванное рыло водой из баклаги, постоянно носимой ним на поясе. Словно кислотой облил! Да может и так. Вода-то у Илюхи святая.

В дверь долбятся, словно кувалдой, а в окне маячит уже другой черт. Этот, даже посправнее первого будет. Застрял. Ни взад, ни вперед ходу нет. Верещит бедолага, создает нездоровую атмосферу у обеих противоборствующих сторон.

– Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста, близгрядущего, и укрой меня от сетей его в сокровенной пустыне Твоего спасения. Даждь ми, Господи, крепость и мужество твердаго исповедания имени Твоего святого, да не отступлю страха ради дьявольского, да не отрекусь от Тебя, Спасителя и Искупителя моего, от Святой Твоей Церкви. Но даждь мне, Господи, день и ночь плачь и слезы о грехах моих, и пощади мя, Господи, в час Страшного Суда Твоего. Аминь! – во всю мощь своего голоса распевал Илья.

Подействовало! Да так подействовало, что от визга и крика пары голосов за дверью зубы свело, видно паршивый децибельный ряд подобрал монах для нечистых.

– У-вва-а! За все посчитаюсь с тобой! – погрозили из-за двери.

– Ты сначала достань меня! – выкрикнул Илья.

Егору не до эйфории, как бойцы воспримут его оборотничество? Ведь сколько лет скрывал, позволяя себе лишь в дни отдыха уходя глубоко в лес, превращаться в волка. А! Плевать! Прошедшего не воротишь. Кувыркнулся через голову в обратном порядке, почувствовал как шерсть втянулась в поры кожи, а тело преобразовалось в нормальное состояние. Одежду жалко, из прежней разве что, лоскутное одеяло пошить можно, и то если от чертячей крови отстирается.

Поступила команда с улицы:

– Вышибай дверь!

Слышно было, что на чердаке идет потасовка, но там волхв с Лисом, а их прикрывают братовья и Дрон, значит при хорошем раскладе сдюжат. В избе сумеречная обстановка, факел в руках Истомы едва позволял различить своих и чужих. В то время, как Егор спиной удерживал дверь, Горазд взял в оборот застрявшего внутри черта. Он обломил рога, и с подсказки Ильи, с размаху воткнул обломки, уже безрогому свину, обратно в череп. Нечистый тут же испустил дух.

Получив очередной пинок в спину, Лиходеев захрипел:

– Щаз прорвутся!

Илья подражая вестнику рассвета, что было сил проголосил:

– Кукареку-у-у!

Горазд метнулся на усиление Лиходеева.

– Кукареку-у-у! – второй крик монаха, заставил чертей за дверью пытаться пробить проход с утроенной силой.

– Кукареку-у-у!

Судя по всему, после третьего крика, чертей с подворья словно ветром сдуло. Все расслаблено опустились на пол там, где отражали нападение. С чердака спустились Лис, Смеян, волхв и три брата. Все живые, но помятые, в разорванной одежде, побитые и поцарапанные. Все еще толком не могли отдышаться, пока не совсем веря, что обошлось.

Егор пришел в себя первым. Обведя взглядом товарищей, спросил Вольрада:

– Что скажешь?

– Через трубу просочились. Ф-фух! Едва сдюжили.

– Слушай, скажи чем отличается черт, от других персонажей сей реальности?

– Не ко времени вопросы задаешь! Ну, уж коль задал… Он всегда делает только зло… он вообще не способен помочь смертному. Вот хоть в пример леший, тот может завести человека в чащу, но он же, ежели знать как себя повести, и ягод поможет набрать, дорогу домой укажет. Водяной, тот несмотря на все его коварство, готов ради прикола нагнать рыбы в сети рыбаков или помочь мельнику за мельницей следить. Уж на что банник сам по себе натура злобная, если его вежливо попросишь, разрешит в бане переночевать, еще и от других банников оборонит. У черта же, задача одна – как можно скорей сгубить встреченного на пути людина, довести его до смерти и завладеть душой. Чтобы достичь сего, он способен на любую хитрость, на любой обман и притворство. Черт – абсолютное зло.

Перенацелил вопрос:

– Илья?

Монах поразмыслив, ответил:

– Лихой, ты же знаешь, я на Руси человек пришлый, но скажу прямо, эту нечисть мог к вам занести только византийский колдун, на худой конец, его ученик. Обычно в таких количествах нечистые собираются на перекрестках, в пустых нежилых строениях и на чердаках домов. А здесь, вишь ты, деревню от жителей вычистили, собрали нечисть в большом количестве и в положенный час на нас и бросили. Нас здесь поджидали, Лихой. И не ошибусь, если скажу, что колдун еще рядом.