Деваться некуда, сам виноват, расслабился. О, как хвост прижали! Чем же таким их старый дед привлек? Видно поторопился в сторону глаза отвесть, когда его прокачивали. В среднем человеческая память фиксирует внешность другого человека на протяжении двадцати – тридцати минут. Так устроена психика. Но если посмотреть человеку в глаза, его запоминают на значительно более долгий срок. Зная это, Егор все же сделал первый промах.

Не оглядываясь, не меняя резко направление движения, одним словом, не давая повода для смены тактики наблюдения за ним, ведя себя непринужденно, гармонично вписываясь в окружающий люд, постарался скрыться в переулке. Уронил монету на мостовую, чтобы сориентироваться, не обратил ли кто внимание на это. Сам при этом поймал отражение в купленном по случаю у азиатского купца зеркальце, глянул, что творится сзади, слева и справа – выявлял лиц, проявляющих интерес к его особе. Для этой же цели подошел к лавке купца, прошел немного дальше, постоял, поймал офеню, в разговоре с ним, прицениваясь к лоточному товару, понял что и он из числа соглядатаев. Вон мастеровой остановился неподалеку, переминается с ноги на ногу. Смотрит в другую сторону. Правильно. Чего ему смотреть на Лиходеева, если тот сейчас под контролем у собрата по профессии.

– Точу ножи, ножницы! – Затянул песню о главном.

Видно только присматриваются, еще не уверены, что он тот, кто им нужен. Отпустили, но слежку не прекратили. Зашел на постоялый двор, посмотрел через оконный проем, не идут ли следом знакомые лица. Подождал, отказавшись от услуг подавальщицы. Выйдя на улицу, опять оценил обстановку. Вроде никого.

Прошел в обратную сторону, демонстративно заглянул в поясной кошель и, словно спохватившись, хлопнув себя по лбу, и направился в противоположную сторону. В процессе этого спектакля украдкой бросал взгляды по сторонам, выявляя лиц, постоянно следующих за ним. Головой не вертел, косил глазами. Умные спецслужбисты попались, другим его передали. Аплодисменты Злобе, служба поставлена со знаком качества на спине, с закруткой на грудной клетке. А вон и военные торопятся. Никак брать собрались? Это дедушку-то старенького? Креста на вас нет. Лихоимцы!

По пути, он давно приметил нишу в стене, пробитую при штурме купеческого дома, нырнул в нее, там сквозной проход. Включив скорость дал такого стрекача, что вряд ли угонятся. Расчет-то у них на деда построен.

Забор. Пробежка. Еще забор и снова пробежка. Фух! Умотали Сивку, крутые горки! В нужник, поставленный у торца огорода, сбросил парик и бороду. Туда же отправилась латанная котомка и безрукавка. Завернулся в плащ, вынутый из котомки, он как раз к месту, дождь моросит. Контролируя снующих мимо людей, вышел. Дефилируя в сторону окраины, заходя в поворот, присмотрелся, не появился ли кто сзади.

Еще раз прошел по пустынной улице. Убедившись, что все нормально, отправился на место лежки.

Ну вот, теперь все правила с обеих сторон соблюдены и можно двигаться дальше. Он и двинулся, только теперь несколько другим способом. Он не князь и дружины не имеет. Не безопасник, нет у него расторопных помощников. Но у него есть личный раб, если конечно бесплотного духа так можно назвать. Короче, припряг Луку побыть некоторое время рядом с Илимом.

Лука, как всегда с сарказмом взялся за дело и добросовестно выполнял порученное. Путный боярин князя Черниговского всем хорош в плане госработы, но была у него своя Ахиллесова пята. Непомерно любвеобилен оказался, и воспринимал сие как спорт. Добьется взаимности одной дамы сердца, побывает у той в постели, и тут же глаза ищут другую. А привлекали его все больше замужние. На сенных девок, чернавок и боярышень, даже не смотрел. Купчихи и боярыни, вот тот контингент, который будоражил сердце закоренелого сорокалетнего холостяка.

«К купчихе Нениле он клинья подбивает, а сегодня получил ее благорасположение. Мужик-то ейный сёдни с утреца в деревеньку лыжи навострил по торговой надобности. В войну они за городом отсиделись, в укромном месте. Ясно дело, для молодой красавы скука. А вырвалась в город на глаз нашему ненасытному кавалеру и попадись! На передок всегда слаба была. Я сей вывод по разговорам дворни сделал. Весточку миленку послала. Ждет по вечерней поре к себе. Поедет ли только Илим?»

А чего б ему не ехать, коль сам добивался?

«В такую погоду, что смерд, что боярин, почтут дома сидеть. Зима ранняя. По времени еще осень должна быть, а мороз ударил, завируха снег из стороны в сторону бросает».

Ну и что?

«А то, что может не поехать».

Эх, Лука, ты в своем положении не понимаешь достоинств «сладкой» ловушки.

«Может быть».

Остаток дня прошел без осложнений.

Мороз, сковавший землю и не думал ослабевать, а к вечеру так и еще набрал оборотов. В призрачном мареве поземки, раньше времени закрылся базар. Купцы, да и обычный люд, еще не перестроились на новое время года. Жизнь в самом дворце казалась вялой и скучной. Большой дозор ушел к границам с Ростовским княжеством, малые отряды словно метлой выметали города, погосты и веси Курского княжества, так сказать организовали своеобразное полюдье. Отгремели победные пиры. Гридь сонно менялась на постах. Придворных бояр, осталось не больше трех десятков, и те занимались чем-то своим. Даже ведьма, иногда скрашивающая досуг приватным разговором, и та запропастилась. На Святослава, привыкшего к шуму придворной суеты, напала хандра. Прогнав всех, сидел у очага в огромном зале и наливался румским вином. Время тянулось медленно и устало, как тянется зима на просторах Руси. Задремал.

Зато Лиходеев не дремал. Как спланировать и провести операцию, чтоб выйти сухим из воды? Войск в самом городе понатыкано столько, что по улице стало сложно пройти. Если не остановят, то точно окликнут, а через сто шагов все повторится. Погода радует, Илим бы не подвел. Сегодня неясно, сколько продлится ожидание результата, а посему раздевшись до гола, Лиходеев оборотился волком. Преимуществ масса! Тут тебе и шуба родная теплая, и скорость не сравнима с человеком, и оружие всегда при тебе. Вон в пасти клыков сколько! А силища? А? Один недостаток, но существенный. Собак снова появилось в городе много, от дворовых до беспризорных. Те кто сами по себе, голодные, жалом водят, в стаи кучкуются. Не хуже Злобиных кадров сработать могут. Доказывай потом, что ты не верблюд! На запланированную «встречу» побежал заранее. Осмотрелся. Выбрал наблюдательный пункт, с которого видны все подходы, и с которого в случае чего можно незаметно скрыться.

Улегшись в сугроб, внимательно следил за всем происходящим. Вот судя по оживлению народа на подворье, хозяйка отправила большую часть челяди по домам, оставив самых доверенных. С кухни запахи доброй еды будоражат обоняние, аж слюни потекли из пасти. Забегали-забегали чернавки, видно контрольный срок подходит. А это что там за серая тень мелькнула? Никак собачонка на запах пришла? Этого еще не хватало! Там где одна, вскорости придут другие. Придется форсировать события. Ничего не попишешь, экспромт незримый помощник диверсанта. Подполз поближе к воротам, услышал далекий пока шелест саней и веселый окрик ездового, подбадривающего тем самым лошадей. Вон, что! Возок-то из конюшни Курского князя, кожей оббит, расписной весь, даже в вечерних сумерках видно. Ездовой охлябью на коренном сидит, не придуманы еще козлы. За возком в седле на лошади охранник маячит.

«Точно! – откликнулся на мысли Лиходеева Лука. – Я тебе еще в прошлый раз говорил, что его природный варяг всюду сопровождает».

Ничего, как-нибудь переживем. Не такое переживали. Чего этой суке понадобилось? Вон смотри, хвост поджала, издали наблюдает.

«Чего-чего! Может течка у нее, а ты ведь по всем их понятиям, мужик. Ха-ха!»

Если б течка, тут бы уже десятка два кобелей ошивалось.

«Не отвлекайся, сейчас подъедут».

Волк вышел на охоту. Волк наметил добычу.

Князь только собирался удалиться на покой. Выпитое вино и обильный ужин как раз к этому и располагали. Не судьба! Подняли, встряхнули, напомнили кто в сем бедламе государь.